Девушки, согласные на все - Маша Царева

– Да не могу я спать один, ты же знаешь, – развел руками Марат. – Люблю, чтобы рядом было тело. На все готовое тело, которое можно потревожить в любой момент. В Москве у меня есть модельки или те, кто хочет ими стать. А здесь?

– Заказал бы проститутку, – пожал плечами Филипп. – Первоклассные шлюхи внешне ничем не уступают твоим моделькам. И девочку по вызову можно в любой момент выставить вон, а эта будет претендовать на твое внимание и поклонение.

– Я так и собирался, – вздохнул Логунов. – Да только меня наш гид предупредил. Не знаю, почему именно меня – наверное, я показался ему самым сексуально озабоченным, – Марат самодовольно улыбнулся. – Он сказал, что большинство ночных бабочек здесь – спидоносицы. Не рекомендуется их использовать. Если ты, конечно, не любитель играть в русскую рулетку.

– Ну смотри сам. – Филиппу пришлось придержать язык, потому что в конце коридора появилась сама Марина.

Нарядилась она так, словно ее пригласили на коронацию вождя какого-то тропического племени. Кусок цветастой полупрозрачной ткани был умело задрапирован вокруг ее худосочной фигуры и завязан на узел где-то в районе подмышки. Волосы Марины скрывала чалма, сшитая из такой же ткани, – чалма к тому же была украшена свалявшимися павлиньими перьями. Вдобавок актриса нацепила соломенные босоножки на огромной платформе. В таком одеянии она смотрелась высокой, как телеграфный столб, – примерно на полторы головы выше Логунова, который был отнюдь не карликом, – и в целом походила на исполнительницу роли райской птицы в какой-нибудь детской опере.

«Посмотрим, что он теперь скажет, – ехидно подумал Филипп. – Я бы скорее удавился, чем вышел в люди с такой оглоблей. Тоже мне баядерка!» Но Марат нисколько не смутился, а припал губами к благосклонно протянутой Марининой руке.

– Ты прекрасно выглядишь, – промурлыкал он, и Марина кокетливо поправила свою чалму.

На Филиппа она даже не взглянула, словно он был пустым местом.

– Ладно, мы тебя покинем, – сказал Марат, подталкивая Марину вперед, – у нас заказан столик в ресторане. Надеюсь, местная пища не слишком экзотическая.

Когда Марина немного ушла вперед, Марат вернулся к Филиппу и заговорщицки прошептал:

– Улет, а не баба! Наверное, страстная. Вот заодно и проверю, настолько ли она хороша в постели, как пишет в своих мемуарах.

– Ну-ну. Смотри, чтобы она тебя не съела. Желаю удачи.

Съемка была назначена на следующее утро. Снимать Марину должны были на пустынном пляже. Вечером Филипп подобрал подходящее место – оно словно было срисовано с туристического рекламного проспекта: бело-золотой чистый песок, сочно-зеленые пальмы и лазурная морская даль. Самое главное – место было уединенным или, во всяком случае, таким казалось. Фактор немаловажный, учитывая, что речь шла об эротической съемке. Наверняка местные жители были бы не прочь полюбоваться на роскошные телеса белокожей красавицы, а из-за этого Марина могла бы чувствовать себя неловко.

Он вернулся в номер пораньше, вооружившись бутылочкой местного хереса и котомкой с экзотическими фруктами. Фрукты здесь стоили копейки, а кокосы улыбчивый продавец с гнилыми зубами вручил ему вообще бесплатно. «Здесь кокосовый рай», – на ломаном английском объяснил он.

Конечно, Филипп мог, подобно Марату и Маринке, отправиться исследовать ночную жизнь страны, в которой никогда раньше не был. Однако перед столь ответственной съемкой ему хотелось как следует выспаться, чтобы не являться утром на площадку с красными глазами, помятым лицом и полным отсутствием энтузиазма.

Наивный! Стоило ему устроиться поудобнее перед телевизором и впиться зубами в оранжевую мякоть сладкого персика, как в соседнем номере послышался оглушительный женский смех. Стены этого отеля, хоть и дорогого и считавшегося одним из лучших в городке, оказались словно сделанными из картона. Может быть, у них мода такая, у этих малайзийцев, – подслушивать, что творится у соседей?

А соседом Филиппа был Марат Логунов. Он забронировал для себя трехкомнатный люкс с джакузи, домашним кинотеатром и огромным, увитым тропическими цветами балконом.

Приступ истерического хохота повторился – и Филипп понял, что покоя ему не будет. Сейчас начнутся африканские страсти. Скорее всего, Марина – дама эпатажная, расчетливая и неглупая – вцепится своими накладными ноготками в симпатичного холостого главного редактора и вывернется наизнанку, лишь бы ему понравиться.

– А-а-ааа, – раздалось тем временем из-за стенки, – о-о-о-о…

«Так я и знал», – мрачно подумал Филипп и на всякий случай несколько раз что есть силы стукнул в стену кулаком. Он прекрасно знал, что никто не обратит на это никакого внимания – Марат Логунов, впрочем, как и сам он, был законченным эгоистом. О том, чтобы спокойно уснуть, не было и речи.

В половине шестого на пляже наконец появился Марат. Выглядел он как запойный художник – нечесаные, торчащие в разные стороны волосы, несвежая футболка, какие-то мятые куцые шорты. Сейчас сложно было узнать в нем холеного мачо, в чьей постели перебывала добрая половина московских фотомоделей.

– Ну как? – мрачно полюбопытствовал Филипп. – Как девица-красавица?

– Караул, – лаконично ответил Марат.

– Что ты имеешь в виду?

Как ни странно, новость эта его почти обрадовала. Из-за похотливости Логунова он, Филипп, не спал почти всю ночь. Куда обиднее было бы ему услышать томное: все было великолепно.

– У нее волосатые подмышки? – ерничал Филипп. – Без косметики она похожа на французского бульдога? У нее дурно пахнет изо рта по утрам?

– Я бы не веселился так на твоем месте. Сейчас сам все увидишь.

– Я и не веселюсь. Ваши страстные крики и шумные брачные игры не давали мне уснуть до утра, поэтому с чего мне быть веселым? Я сегодня циничный и злой, – усмехнулся он. – Странно, однако, что тебе не понравилась эта мадам Керн. Не знай я, что за стеной твой номер, точно бы решил, что там открыли частный порнотеатр.

Марат слабо улыбнулся – ему нравилось, когда окружающие намекали на его сексуальную неутомимость.

– Вообще-то в постели она ничего. Раскованная, без комплексов. Только вот…

– Что?

– Не знаю я, как мы ее будем голой снимать. У этой, как ты метко выразился, мадам нет груди.

– Как это? – оторопел Филипп.

– А вот так, – развел руками Марат. – Размер минус один. Плоскодонка. Стиральная доска.

– Может быть, тебе все же стоит устраивать кастинги перед тем, как приглашать кого-то позировать? – запоздало предложил Филипп. – Что, мало знаменитых баб с нормальными сиськами?

– Ты что, идиот?! – взвился Логунов. Он ненавидел, когда его критиковали.

– Но тогда бы у тебя не было таких проблем, – резонно возразил Филипп. Он видел, что приятель нервничает, и специально говорил со спокойной рассудительностью, словно с буйным психом беседовал. «Тоже мне, гигант большого секса!» – зло думал он.

Только сейчас, пожалуй, в голове Филиппа окончательно сформировалась мысль, которую он бессознательно вынашивал, наверное, не один месяц. Он вдруг понял, что его бесконечно раздражает этот холеный самоуверенный Марат. Все в нем раздражает – и розовые наманикюренные ноготки, и выщипанные брови (ну разве мужское это дело – часами торчать в кабинете косметолога), и высокий голос с капризными нотками, и медленная вальяжная улыбка, которую сам Логунов считает невероятно сексуальной, и тело, безупречно смоделированное дорогими диетологами и фитнес-инструкторами. Но все вышеперечисленное можно было бы стерпеть, если бы Марат был хорошим человеком. А он – свинья. Эгоист, нарцисс, хам и психологический садист. Нравится ему издеваться над несчастными модельками, нравится чувствовать себя важным и главным.

Филипп представил, как теперь Марат будет с небрежным презрением рассказывать на светских тусовках о Марине Керн. «Ах, эта безгрудая нимфоманка? Знаем, знаем, пробовали…» Скажет что-нибудь в этом роде и непременно приглушенно рассмеется. Чтобы все окружающие поняли – вот какой он, Марат Логунов, искушенный стервец.

– Ладно, теперь-то что говорить? – неожиданно примирительно улыбнулся редактор. – Понимаешь, «Сладкий год» не совсем обычный календарь. Он не такой, как остальные эротические журналы и прочие жанровые издания. Нам в принципе не важны параметры модели. Важно, чтобы это было, во-первых, раскрученное, а во-вторых, неожиданное лицо. Знаменитая женщина, которую никто и не ожидал увидеть голой. Пусть у нее шрам от аппендицита, кривые ноги и морщинистая шея – любого человека можно сфотографировать так, что он будет выглядеть красивым и сексуальным.

Филипп удивленно слушал. Иногда Марат был в состоянии изрекать такие неглупые тонкие вещи, что было сложно представить, как это в одном человеке могут уживаться хамство и рассудительная интеллигентность.

– Мне важно, чтобы человек излучал сексуальную энергию, чтобы у него в глазах светился секс, – продолжал тем временем разглагольствовать Марат. – По такому принципу мы и выбираем героинь для календаря.