Девушки, согласные на все - Маша Царева

Тот человек подошел к нему в метро. Тронул его за плечо, Валик остановился. Мужчина был ему незнаком, но его лицо удивительно располагало к себе: добрые морщинки возле глаз, всегда готовые к улыбке губы.

– Простите, можно вас на минуточку? – вежливо спросил незнакомец.

– Да, пожалуйста, – пожал плечами он. – Я могу чем-то вам помочь?

– Вообще-то да, – мужчина протянул ему визитную карточку, на которой причудливым готическим шрифтом было выведено «Всеволод Другг. Кинорежиссер».

– Хотите пригласить меня на съемки? – пошутил Валик.

Но человек со странной и смешной фамилией Другг без тени улыбки ответил: «Да».

А дальше были пробы. Сначала – фотографии, потом – на видео. Валика почему-то не смутило обстоятельство, что съемочный павильон находился не на «Мосфильме» или киностудии Горького, а в квартире самого Всеволода Другга. Правда, тот объяснил ему, что фильм будет малобюджетным, и Валик успокоился. А после того как за пробы ему торжественно вручили гонорар, он вовсе перестал задавать лишние вопросы.

Фотографироваться ему пришлось в самой разной одежде. В деловом костюме, в джинсах, даже в плавках.

– Мне необходимо видеть твое тело, – объяснил улыбчивый режиссер. – Мне ведь придется тебе партнершу подбирать. У нас пока никого нет на главную женскую роль.

Во время проб Всеволод почему-то все время интересовался личной жизнью нового актера. Другой бы давно насторожился, но не Валик, который списал все на излишнее любопытство своего нового знакомого. Другг задавал странные, иногда бестактные вопросы: когда Валик лишился невинности? Сколько у него было женщин? Пробовал ли он однополую любовь? Считает ли возможным секс без любви? Занимается ли он онанизмом? Валик добросовестно на вопросы отвечал. Ему не хотелось злить режиссера.

Наконец настал заветный день – первый день съемки. Вот тогда-то все и выяснилось. Валик смеялся потом до слез – ведь все было понятно с самого начала! Как он не сообразил? Всеволод Другг снимал порнофильмы. На заказ, для частных лиц. Каждая кассета существовала только в одном, максимум – в двух экземплярах. В основном Другг работал с непрофессиональными актерами, с которыми знакомился, как правило, на улице или в метро.

Валик думал недолго. Другг обещал за фильмы хорошие деньги. Эти деньги он мог бы откладывать, на квартиру собственную накопить. Жениться, приобрести автомобиль. Риска не было практически никакого. Кассету никак не могли увидеть его знакомые. И он согласился…

Порнофильмы с его участием пользовались успехом. Другг только вздыхал тяжело и говорил, что если бы Валику посчастливилось родиться где-нибудь в Германии или Голландии, где порнобизнес процветает давно, то он непременно стал бы звездой. Потому что такое сочетание качеств редко встречается в природе – у Валика было красивое лицо, совершенное скульптурное тело, он обожал секс и был, что немаловажно, не слишком разборчив. Многих порноактеров не возбуждают партнерши по фильмам. Оно и понятно, секс давно стал для них не удовольствием, а работой. Женщинам проще – раздвинула ноги, улыбнулась, вздохнула пару раз томно, а в конце можно и крикнуть, да погромче – вот вам и сымитированный оргазм. А вот многим актерам-мужчинам перед съемками требуется серьезный допинг. Для кого-то это алкоголь, для кого-то – наркотики. Под действием кокаина любая потасканная баба кажется Шэрон Стоун. Валик же был неприхотлив – он с одинаковым азартом занимался любовью со смазливыми молоденькими девушками и увядающими толстыми тетками.

Через полгода ему действительно удалось накопить на крошечную квартирку на окраине Москвы. Труд порноактера прекрасно оплачивался, на Валика было много заказов, работал он почти каждый день.

…Тот роковой фильм, который стал для него последним, снимали летом, в самом конце августа. Его уже познакомили с партнершей, и девушка – такое случалось редко – действительно понравилась Валику. Было в ней что-то, какая-то порода, нерастраченность, огонь, несмотря на то что красивой она не была – слишком худая, слишком маленькая, слишком неопрятная. Она показалась ему совсем молоденькой, и он испугался даже, но Другг шепнул, что актрисе этой уже почти тридцать. Валику неожиданно захотелось узнать телефон девушки. Может быть, встретиться с ней не в «рабочей» атмосфере, погулять, пригласить ее в кафе. У него давно не было такого вот обычного, патриархально-предсказуемого романа. Перед съемкой Другг отозвал его в сторону:

– Поговорить надо. Знаешь, Валик, это будет не совсем обычный фильм.

– А что такое? – удивился он.

– По-моему, мы никогда не снимали с тобой садо-мазо?

– Я что, должен отхлестать ее по заднице плеткой? Могу.

– Какой ты лихой, – умилился Другг. – Люблю я тебя за это. Но речь не о плетке пойдет. Просто в конце ты должен ее слегка придушить.

– Что значит «слегка придушить»? – испугался он.

– Ну, сжать ее шею руками. Не волнуйся, чтобы человека задушить, надо его надолго лишить воздуха. В кино обычно показывают ускоренный процесс. От тебя требуется лишь слегка придавить ее, чтобы побарахталась. А потом отпустить. Она в курсе и согласна… Ну что тут поделаешь, если нашего клиента возбуждают такие гадости?

Поделать ничего было нельзя. Слово клиента – закон, это Валик усвоил с самого начала своей необычной кинокарьеры. К тому же Другг пообещал утроить гонорар. И Валик с легким сердцем согласился.

…Кто знал, что так все получится, кто знал?

Валик до сих пор, хотя минуло уже много лет, не понимал, что произошло. Он ведь не собирался ее убивать, не хотел. Она же ему нравилась. Но – то ли силы не рассчитал, то ли она оказалась слабенькой…

Валик душил ее, стараясь не слишком сильно сжимать руки, девушка отбивалась, барахталась. Потом Другг сказал: «Снято!» – и она затихла. Валик поднялся с кровати, Другг поздравил его, похвалил. А потом…

– Слушай, а почему она не шевелится? – спросил Валик, глядя на распростертую на кровати актрису.

– Не знаю! – Режиссер вяло похлопал ее по щекам. – Может, устала? Эй, вставай!.. О боже…

Это был ад, театр абсурда! Валик плакал, бросался к телефону, желая вызвать «Скорую»: может быть, реаниматологам удастся откачать девушку, может быть, произойдет чудо и она оживет? Другг вырывал телефон из его дрожащих рук. Никогда раньше Валик не подозревал, что лицо режиссера может быть таким жестким и злым. Всеволод кричал, что Валик – убийца, что во всем виноват только он и только ему теперь за это отвечать. Потом он заперся в ванной с телефонным аппаратом, запретив актеру покидать квартиру. Да Валик никуда и не смог бы уйти – у него подкашивались ноги, гудело в голове.

Всеволод появился из ванной только через полтора часа. Казалось, он постарел на десять лет – однако вместе с тем выглядел как будто спокойным. Он похлопал Валика по плечу:

– Не переживай. Я все уладил.

– То есть как?

– Никто не узнает. Кроме одного человека… Он очень богатый, и он давно просил меня сделать такой фильм. Я не соглашался, ведь это очень опасно… А теперь вот случайно получилось.

– Какой фильм?

– Знаешь, что такое снэф?

– Нет.

– Порнофильм с реальным убийством в конце. Самый дорогой вид порнографии. В Москве никто этим не занимается. Существуют только иностранные фильмы, их провозят нелегально. А любители такого зрелища, выходит, есть… Эта кассета сегодня же уйдет к заказчику. Он никому ничего не расскажет.

Валик недоверчиво смотрел на режиссера. В тот момент Другг казался ему чуть ли не мессией-избавителем.

– Он же и поможет спрятать тело. Расслабься. Никто тебя не посадит… А для чего, спрашивается, нужны друзья?..

И вот наконец настал момент, к которому Филипп бессознательно готовился несколько лет. Та самая женщина, та самая комната, та самая сцена. Все, как в его смутном сне. Все, как ему и мечталось.

Подходящую квартиру он искал долго. Сотни арбатских коммуналок пересмотрел, сотни частных квартир. Целыми днями носился по городу, вооруженный газетой с объявлениями, одолеваемый настоящим охотничьим азартом. В итоге подходящая «натура» нашлась в старинном запущенном особнячке близ Курского вокзала. Старушка, которая сдавала квартиру, встретила Филиппа как родного. Она призналась, что он оказался единственным, кто заинтересовался ее жилплощадью, – несмотря на то что просила она мало, семьдесят долларов в месяц. И Филипп прекрасно понимал, почему никто не хочет переезжать в захламленную квартирку – протекающий потолок, закоптившаяся газовая колонка, полусгнивший паркет, потолки в желтых разводах, тараканы и навязчивый запах бедности и старости.

– Я здесь с самого детства, – призналась бабуля. – Сейчас вот переезжаю к дочке, она будет за мной ухаживать. А халупу свою сдать решила, все прибавка к пенсии. На фрукты хватит, а большего мне и не надо.

Она еще что-то бормотала, кряхтела, жаловалась, рассказывала – Филипп почти не вслушивался в ее монотонный монолог. Он смотрел по сторонам и не верил в свою удачу. Квартира выглядела именно так, как он себе и представлял съемочную площадку. Это была та самая квартира!