Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха. - Сергей Волков

— Парни! Кто выживет — идите на северо-запад! Дорога на Бамиан перерезана! — вдруг кричит нам Киверов. Я понимаю — надежд на спасение практически нет. Все, это конец.

Понимают это и духи. До нас доносятся их радостные крики — неверные больше не стреляют, аллах покарал их! Вижу размазанные фигуры, скользящие между глыбами — все ниже и ниже.

И даже застрелиться не из чего!

И тут совершенно неожиданно для всех, громко гавкает пушка в башне БМД. Это вам не «Калашников» и даже не ДШК. Полуавтоматическая пушка «Гром» калибром в семьдесят три миллиметра — это уже артиллерия, черт возьми! Не зря наши боевые машины десанта называют танками. Алюминиевыми, правда — за облегченную броню — но все же танками!

«Гром» может делать до восьми выстрелов в минуту. Пока автоматика перезаряжает пушку, наводчик ведет огонь из спаренного с пушкой пулемета ПКТ. БТРам, БМП и пехоте на поле боя «Грому» противопоставить нечего.

Первый же выстрел разносит в щебень здоровенную скалу в двухстах метрах от лагеря. Второй — обрушивает скальный козырек на склоне горы и стрельба духов сразу ослабевает.

Оказывается, Викулов, в начале боя спрятавшийся под днищем БМД, под шумок умудрился открутить болты нижнего люка, заползти в «коробочку», изготовить «Гром» к стрельбе и теперь духам уже никак не взять нас.

Выпустив еще три снаряда по горе, Викулов разворачивает башню и накрывает ближайший холм, разворотив всю его вершину.

— Жить стало лучше, жить стало веселей! — ревет Киверов и машет мне — давай сюда!

Я на четвереньках добираюсь до него.

— Т-рищ майор, Егерь ранен! Нога!

— После! — машет он и вытаскивает откуда-то из-под себя знакомый чехол защитного цвета. Ага, СВД. Майор успел захватить ее в штабной палатке. Ну, это совсем другое дело.

Перевернувшись на спину, я быстро расчехляю винтовку, снаряжаю обойму и, опираясь на локти, ползу к колесу полевой кухни.

— Вначале — верхних! — говорит мне в спину майор. Как будто я сам не соображаю!

В прицел обозреваю склон. Облако пыли от разбитых снарядами «Грома» скал медленно уплывает в сторону. Замечаю шевеление между камнями, прикидываю расстояние и стреляю. Из-за рыжего валуна мешком вываливается чье-то тело.

Раз!

Второго духа я снимаю на бегу. Он — точно мишень в парковском тире, возникает из ниоткуда и быстро движется, чтобы пропасть в никуда. Вот только его аллах в этот момент отвлекся. Се ля ви.

Третий мой клиент попадает на «уголок» прицела, когда выползает из расщелины с биноклем в руках. Я даже успеваю разглядеть его лицо — бородатое, угрюмое.

Все, больше духи не шевелятся. Викулов из ПКТ поливает дорогу, отгоняя от лагеря тех, кто пытался ударить по нам с тыла. С холмов больше не стреляют. Это хорошо. Громко стонет и ругается на Кольку Анисимова, путая русские и бурятские слова, ефрейтор Егерденов, и это тоже хорошо. Раз ругается — значит, живой. Раз на Кольку — значит, тот тоже живой и вышел из ступора.

— Повнимательнее, сынок, — просит меня Киверов. Не просто просит, а буквально умоляет: — Сними еще парочку, а? Они только силу понимают. Завалим двоих-троих — и все, баста. Уйдут. Ну, давай!

— Не вижу никого, товарищ майор! Попрятались!

— Ага, — говорит Киверов и вдруг орет так, что у меня уши закладывает: — Викулов!! Викулов, мать твою так! Вдарь по склону!

Я понимаю — нужно пошевелить затаившихся духов. После выстрела «Грома» они начнут искать укрытия понадежнее — и тут уж мне главное не зевать.

Удивительно, но Викулов слышит майора. Башенка БМД разворачивается, но вместо отрывистого выстрела «Грома» раздается шипящий звук, какой бывает, когда остро отточенная коса срезает траву.

Ш-ш-ш-щ-щ-щ-а!

БМД исчезает в огненном облаке взрыва. Во все стороны летят искореженные, скрученные куски алюминиевой брони, какие-то ошметки, камни, песок…

Я глохну от грохота, слепну от пыли, а когда слух возвращается, слышу окончание фразы, громко произнесенной Киверовым:

— …здец!

Глава девятнадцатая

Спасение

«Это был гранатомет. Из него духи подбили нашу «коробочку», — вяло думая я, а руки автоматически заряжают пустую обойму СВД. — Кумулятивная ракета угодила прямо в боекомплект и БМД разнесло на куски вместе с Викуловым. Он погиб, как и подобает мужчине — защищая своих товарищей, быстро и без мучений. Наверное, когда-нибудь благодарные афганцы поставят ему памятник. Впрочем, почему только ему? А лейтенанту? А нам всем? Ясно же — теперь духи уже не успокоятся».

Мои мрачные мысли прерывает Киверов.

— Сынок, а ну-ка давай за мной!

На месте БМД полыхает огромный костер, дым стелется над лагерем и под этой своеобразной завесой мы с Киверовым перебираемся к брустверу, где, засыпанные желтой известковой крошкой, лежат пацаны. Егерь смотрит в небо. Он уже не стонет — Колька Анисимов догадался вколоть ему промедол из индивидуальной аптечки АИ-1. Вообще-то промедол из этих аптечек изымают, говорят, он действует, как наркотик, но наши АИ-1 по приказу Киверова укомплектованы полностью.

Лежим за камнями. У Григоренко трясутся губы. Я смотрю ему в глаза и вижу — этот парень уже умер. То есть он еще жив, конечно, и даже будет стрелять, если понадобиться, но для себя Григоренко решение принял. Его надежда, которая, как известно, умирает последней, уже мертва.

И если сейчас оставить Григоренко одного, за свою жизнь он бороться не станет. Просто будет лежать и ждать, когда его убьют. Почему-то светло-серые глаза этого живого мертвеца приводят меня в ярость. Не смерть лейтенанта Чехова, не гибель Викулова, а вот эти коровьи или даже воловьи глаза Григоренко, вот эта живущая в них безысходность прочищают мне мозги получше любой политбеседы, матерной брани или стакана водки.

Киверов, осмотрев рану Егерденова, ободряюще улыбается ему:

— Жить будешь!

Егерь растягивает покрытые черной коркой губы в некоем подобии улыбки.

Майор поворачивается к нам, весело подмигивает:

— Ну что, орлы! Задача у вас такая — потихонечку, не спеша, с оглядочкой, спуститься вниз и между холмами по балочке, вон той, видите? — уходить на северо-запад. До Зуры меньше ста километров. Раненого понесете по очереди, алгоритм следующий: двое несут, один отдыхает, потом смена, по кругу. Идти надо будет всю ночь. К утру вы должны быть на подходе. Это не просьба, это приказ. Все, давайте, вперед!

— А вы, товарищ майор? — я задаю вопрос буквально машинально, просто не могу удержаться.

— А я немного повоюю, — жестко усмехается Киверов. — Кстати, «плетку» оставь. Она мне пригодится. И все, хватит базар-вокзал разводить! Если они в атаку пойдут — нам хана!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});