Чингисхан. Книга первая. Повелитель Страха. - Сергей Волков

Вообще за боевой дух отвечает лейтенант Чехов. Он у нас исполняет обязанности замполита. Но его ежедневные короткие политбеседы сводятся к одному простому тезису: «если здесь не было бы нас, были бы американцы». Это четко вбивается в наши стриженые головы. Может быть, Чехов и прав. Но — всего лишь может быть…

Разговор с особистом, как и предупреждал майор, выходит неприятным. Внимательно изучив мое личное дело, этот сухощавый, остроглазый капитан откровенно говорит мне:

— Я не хочу знать, каким образом ты попал сюда. Мое дело — предотвратить возможные эксцессы. Поэтому я постараюсь в самое ближайшее время убрать тебя отсюда.

— Почему, товарищ капитан?

— Потому что тут имеются все условия для совершения тягчайшего воинского преступления, — спокойно отвечает Маклаков.

— Какого?

— Ты дурак или прикидываешься? Измена Родине, солдат! Да с такими подвигами на гражданке и в учебке тебя даже в тюрьму возьмут только по протекции.

Во мне все вскипает от обиды, но усилием воли я давлю в себе злость и тихо говорю:

— Дайте мне шанс, товарищ капитан. Я докажу…

Макалков внимательно смотрит мне в глаза.

— Ты оказался на передовом крае борьбы с мировым империализмом! Эту честь надо заслужить, солдат. В общем, не дай бог хоть один залет… Тут же, слышишь, тут же вернешься в Союз и отправишься в дисбат. Я приложу все усилия.

— Разрешите идти?

— Валяй. И помню — я за тобой слежу.

Третий день службы на точке круто меняет мою армейскую судьбу. На утреннем построении майор Киверов озвучивает план на день:

— Все свободные от нарядов под руководством прапорщика Гаврилюка занимаются устройством защитных каменных стенок-брустверов со стороны дороги и холмов. Высота стенок — не менее метра, толщина — такая же.

По солдатскому строю прокатывается приглушенный унылый стон. Целый день таскать камни под жарким афганским солнцем — то еще развлечение.

— На работу пойдут все, кроме… — Киверов делает паузу и строй в надежде замирает. — Рядовой Новиков!

Вздрагиваю, но отзываюсь, как положено по уставу:

— Я!

— Ко мне!

— Есть!

Покидаю строй, делаю несколько шагов по направлению к майору, вскидываю руку к панаме:

— Товарищ майор…

— После, — морщится он и командует остальным: — На-а ле-е-е-во! Прапорщик, приступайте!

Гаврилюк козыряет и ведет понурых бойцов на склон. Сегодня у них время собирать камни. А у меня, как выясняется, расстреливать мишени.

— Тут три коробки патронов к «веслу» образовалось, неучтенка, — говорит мне Киверов. — Пошли на гору, покажешь класс.

Делать нечего — иду, но безо всякого удовольствия. Это на гражданке каждый стремится устроиться там, где надо поменьше работать. В армии — совсем другое дело. Тут люто ненавидят всех тех, кто тем или иным способом уклоняется от общей для всего подразделения участи. Сказали камни таскать — значит все таскают. Сказали шпалы разгружать — все разгружают. А писари, музыканты, всевозможные штабные и прочие свободные художники потом, вечером, в казарме, почти гарантировано отгребут люлей. Потому что не надо было высовываться, когда спрашивали: «Кто умеет писать плакатным пером?». Будь как все — и жить будешь нормально. Будь хуже всех в смысле дисциплины — станешь авторитетом. А если ты выбрал стезю активиста, не обижайся на дружный армейский коллектив, он тебя не примет. Ибо сказано: «кто не с нами — то против нас…». Такая вот диалектика. Поэтому я, нога, за ногу бредя за Киверовым, уныло прошу его:

— Товарищ майор, может, я лучше как все? А вечером постреляем…

— А-атставить! — улыбается он в ответ. — Сбор камней не требует специальных навыков. А тебе практика нужна. Давай на рубеж!

Рубеж — это канавка, продолбленная в каменистой земле. Стрелять предстоит по закрепленным между валунами в нескольких сотнях метров дощатым крышкам от снарядных ящиков. Я не очень-то люблю АКМ — он тяжелый, с приличной отдачей, звук выстрела сильно бьет по ушам, а при стрельбе очередями автомат здорово уводит влево. Но выбора у меня нет. Вставляю рожок и начинаю стрелять одиночными. Киверов в бинокль наблюдает. Я, особо не мудрствуя, вгоняю пули точно в центры нарисованных на зеленом фоне белых кружков.

— Вот ты… умелец! Я думал, вас только из винтовок учат… — отняв бинокль от глаз, крутит головой майор. — А ну, давай короткими!

Перевожу флажок регулятора на автоматическую стрельбу и очередями по три патрона размочаливаю деревянные крышки мишеней в щепки.

— Та-ак, — задумчиво произносит Киверов. — Пожалуй, бруствер подождет. Грех не использовать такой случай. Рядовой Новиков!

— Я!

— Будешь ежедневно проводить практически инструктаж по стрельбе с личным составом. Начнем прямо сейчас. Вопросы?

— Есть инструктаж! — радостно ору я. — Вопросов нет, товарищ майор!

До обеда пацаны под моим чутким руководством осваивают азы нелегкой стрелковой науки. Они, конечно, все прошли через ДОСААФовские и армейские стрельбища, но это так, ширпотреб. Я учу их правильно дышать, правильно держать оружие, правильно брать прицел. Меня самого обучали этому десять с лишним лет, пришло время отдавать долги.

Лейтенант Чехов, послушав меня, притащил планшет и усадил Гришку Зайцев конспектировать — пригодится на будущее. Он прав — в военном училище такое не проходят.

Вечером в палатке сержант Пономарев объявляет всем:

— Новик — «золотой дух». Кто тронет — челюсть сломаю. Бляха, тебя особенно касается.

И поворачивает стриженую голову в мою сторону:

— А ты не борзей особо, понял? Я спецов уважаю. А козлов нет. Усек?

— Усек.

«Золотой дух» — это, конечно, здорово. Я, честно говоря, был уверен, что это такой армейский миф. Якобы, бывают в некоторых частях духи, которым старослужащие запрещают работать и вообще всячески опекают и поддерживают.

То, что меня короновали «золотым духом», в общем-то, понятно. Во-первых, я избавил весь взвод от тяжелой работы, во-вторых, моя наука на самом деле помогает выжить. Она нужна в бою. Все это понимают, даже ефрейтор Бляхин.

Проходит еще пара дней. Они похожи друг на друга и на все предыдущие. Небо, горы, камни, одни и те же рожи вокруг. Дважды приезжала водовозка. Водила рассказал: в Бамиане была стрельба. Гарнизон подняли по тревоге, а оказалась — у местных свадьба.

— Новиков! Завтра пойдешь на боевое, — говорит мне после обеда лейтенант Чехов. — Разведка донесла — большой караван идет.

Боевое дежурство совпадает с неприятным для всех событием — у нас на двое суток забирают первое отделение и один из двух БМД. В Бамианской долине проводится масштабная операция по выявлению душманов. Людей в гарнизоне не хватает и со всех точек и постов в округе понемногу берут бойцов для прочесывания близлежащих кишлаков.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});