Пленник дуба (Туманы Авалона - 4) - Мэрион Брэдли

"Я есть все - Дева и Матерь, подательница жизни и смерти. Вы забываете обо мне средь своих испытаний, те, кто зовет меня другими именами... знайте же, что я есмь Единая..." Изо всех людей, заполнявших огромный зал, одна лишь Нимуэ, подняв изумленный взгляд, узнала ее; да, Нимуэ с детства приучили узнавать Богиню, в каком бы обличье та ни явилась.

- Пей, дитя мое, - с беспредельным состраданием прошептала Моргейна. Нимуэ опустилась на колени и приникла к чаше, и Моргейна ощутила всплеск вожделения и стремления к возмездию, и подумала: "Да, и это тоже - часть меня..."

Моргейна пошатнулась, и почувствовала, как сила Враны поддерживает ее... Действительно ли Врана сейчас вместе с нею несет чашу? Или это лишь иллюзия, а Врана, сжавшись, сидит в углу и помогает Моргейне удержаться на ногах, направляя тот поток силы, что льется сейчас через них обеих в Богиню, несущую чашу? Впоследствии Моргейна так и не смогла понять, вправду ли она несла чашу, или все это было частью волшебства, которое она соткала для Богини... Но в тот момент ей казалось, что она несет чашу вдоль огромного зала, что люди опускаются на колени и пьют из чаши, что ее переполняют сладость и блаженство, что ее несут те огромные крылья, чей шелест слышится вокруг... В какой-то миг перед нею возникло лицо Мордреда.

"Я - не твоя мать, я - Матерь всего сущего..."

Галахад был бледен и преисполнен благоговейного трепета. Что он видит сейчас - чашу жизни или священную чашу Христову? А важно ли это? Гарет, Гавейн, Лукан, Бедивер, Паломид, Кэй... все старые соратники и многие другие, незнакомые Моргейне... Казалось, будто они идут откуда-то из-за пределов этого мира, - все те, кто когда-либо входил в число соратников, и даже те, кто ушел в мир иной, присоединились сегодня к ныне живущим Экторий, и Лот, погибший много лет назад при горе Бадон; молодой Друстан, убитый Марком из ревности; Лионель; Боре; Балин и Балан - рука об руку, примирившиеся за порогом смерти... все, кто когда-либо восседал за Круглым Столом, собрались здесь в этот миг, не принадлежащий времени. Под конец перед Моргейной промелькнули мудрые глаза Талиесина. А потом перед нею оказался коленопреклоненный Кевин, и чаша была у его губ...

"И даже ты. Что бы ни ждало нас в грядущем - сегодня я прощаю всех..."

Наконец Моргейна подняла чашу и сама сделала глоток. Вода Священного источника показалась ей сладкой. И хотя Моргейна видела теперь, как едят и пьют все остальные, но все же, положив в рот кусочек хлеба, она почувствовала вкус медовых лепешек, тех самых, что пекла Игрейна еще в те времена, когда маленькая Моргейна жила в Тинтагеле.

Моргейна поставила чашу на алтарь, и та засверкала, подобно звезде...

"Пора! Давай же, Врана, - настал миг Великой магии! Чтоб перенести Авалон за грань этого мира, понадобилась сила всех друидов, но нам хватит и меньшего. Чаша, блюдо и копье должны исчезнуть. Они должны навеки уйти из этого мира. Они будут покоиться на Авалоне, и рука смертного никогда больше не коснется их. Их магия не будет больше вершиться в круге стоячих камней они запятнаны, они стояли на христианском алтаре. Но их никогда больше и не осквернят священники узколобого бога, отрицающего все истины, кроме собственной..."

Моргейна почувствовала прикосновение Враны, сильные, цепкие руки - и ощутила за руками Враны иные, неведомо чьи... Огромные крылья взметнулись в последний раз, могучий порыв ветра пронесся по залу, и все стихло. Сквозь окна хлынул дневной свет; алтарь был пуст - остался один лишь смятый белый покров. Моргейна заметила бледное, испуганное лицо епископа Патриция.

- Господь посетил нас, - прошептал епископ, - и сегодня мы пили вино жизни из Святого Грааля...

Гавейн стремительно вскочил.

- Но кто похитил священный сосуд?! - вскричал он. - Мы видели, как он исчез... Клянусь, что отправлюсь на поиски и верну Грааль в Камелот! И я проведу в этих поисках год и день, если только не пойму...

"Конечно, это должен был оказаться Гавейн, - подумала Моргейна. - Он всегда первым бросался навстречу неизвестности!" И все же его горячность сыграла на руку Моргейне. Галахад поднялся на ноги; он был бледен, и лицо его светилось от волнения.

- Год, сэр Галахад? Я клянусь, что потрачу на эти поиски всю свою жизнь, если потребуется, и не успокоюсь, пока вновь не увижу Святой Грааль!..

Артур вскинул руку и попытался было что-то сказать, но всех уже охватило нервное возбуждение: все заговорили одновременно, что-то выкрикивая, перебивая друг друга, спеша тоже дать обет.

"Теперь этот поиск станет им милее всего на свете, - подумала Моргейна. - Все войны выиграны, в стране царит мир. А ведь даже римские императоры в промежутках между войнами отправляли свои легионы строить дороги и захватывать новые земли. И вот теперь им кажется, что это деяние снова объединит их и зажжет прежним пылом. Они вновь стали соратниками, рыцарями Круглого Стола - но в погоне за Граалем они рассеются по всему свету... во имя того самого бога, которого ты предпочел Авалону, Артур! Богиня вершит свою волю, как считает нужным..."

Встал и заговорил Мордред, - но сейчас внимание Моргейны было безраздельно приковано к распростершейся на полу Вране. Толпившиеся в том же углу крестьянки никак не могли унятся - все говорили о тех прекрасных яствах и питье, что они отведали, пока на них действовали чары котла Керидвен.

- Это было белое вино, сладкое и душистое, словно свежий мед и виноград... Я его пробовала всего раз, давным-давно...

- А у меня был сливовый пирог, с начинкой из слив и изюма, и с подливкой из замечательного красного вина... Я в жизни не ела ничего вкуснее...

Но Врана лежала недвижно, бледная, словно смерть, и, склонившись над подругой, Моргейна поняла то, что в глубине сердца своего знала с первого взгляда. Бремя Великой магии оказалось чересчур тяжким для истерзанной страхом жрицы. Врана, отдавшись Великой магии, продержалась до тех пор, пока Грааль не перенесся на Авалон. Позабыв о себе, она выплеснула все свои силы, без остатка, чтоб поддержать Моргейну, ставшую на краткий миг воплощением Богини. А затем, когда божественная сила ушла - с нею ушла и жизнь немолодой женщины. Моргейна упала на тело подруги, раздираемая горем и отчаяньем.

"Я убила и ее! Воистину - ныне я убила последнего человека, которого любила... Матерь Керидвен, ну почему на ее месте не оказалась я? Мне незачем больше жить и некого любить, - а ведь Врана никогда в жизни не причинила вреда ни единому живому существу".

Моргейна заметила, что Нимуэ сошла с возвышения - девушка сидела рядом с королевой, - и принялась о чем-то сердечно беседовать с мерлином, а потом доверительно коснулась его руки. Артур разговаривал с Ланселетом, и у обоих по лицу текли слезы; потом они обнялись и поцеловались, как в юные годы. Затем Артур покинул Ланселета и пошел по залу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});