Самолет без нее - Мишель Бюсси

Она в последний раз проверила, удобно ли старику в постели. Он лежал с широко открытыми глазами и почти не мигая смотрел куда-то в пространство. Линда где-то слышала, что один вот такой же паралитик написал, вернее, продиктовал книгу, просто мигая ресницами. «Невероятно! А что, если ее Леонс тоже так смог бы? Что, если вопреки заявлениям врачей, его мозг еще живет? Пусть и заключенный в панцирь ватного тела? А вдруг Леонс хочет что-то ей сказать? А она просто его не понимает? Все-таки интересно, что происходит у него в голове». Линда знала, что Леонс де Карвиль был необыкновенным человеком. Владелец гигантского предприятия. Он начал с нуля, сколотил гигантское состояние, построил заводы по всему миру. Он управлял целой империей. Властвовал, как фараон на вершине пирамиды. Но фараон превратился в мумию. И ее долг — поддерживать его тело в чистоте. Вот почему, догадалась Линда, его так ненавидят. Из-за той власти, какой он когда-то обладал. Люди завистливы. И теперь, когда он больше не может себя защитить, прежние слабаки ему мстят. Хотя они обязаны ему всем, что имеют. Например, виллой «Розарий».

Линда поставила на тумбочку микрофон от «радионяни». У нее дома тоже был такой приборчик — она включала его, если оставляла ребенка в комнате одного, чтобы услышать, когда он заплачет. Вторую часть она взяла с собой на кухню. С «радионяней» ей было спокойнее, хоть это и выглядело немножко нелепо. Ну, в самом деле, что может случиться с парализованным стариком, пока она готовит ему ужин?

Выходя из комнаты, Линда в последний раз посмотрела на Леонса. Он по-прежнему лежал с широко открытыми глазами.

Гений, начавший путь с нуля. И вернувшийся в исходное положение.

За спиной Линды промелькнула чья-то тень и быстро укрылась под лестницей. Поверни Линда голову, она бы ее увидела. Хотя бы на четверть оборота. Но она направилась прямиком на кухню.

Линда считала долгом чести самой готовить Леонсу де Карвилю. Она варила ему протертый суп из самых свежих продуктов, которые лично покупала на рынке в Марн-ла-Валле. Мыла и чистила овощи, резала ветчину и добавляла еще с дюжину ингредиентов. Потом тщательно перемалывала смесь. Половину Леонс де Карвиль выплевывал. Остальное худо-бедно глотал. В вопросах кормления Линда была настойчивой и терпеливой. А в последний месяц у нее появился дополнительный стимул. Она стала готовить вдвое больше супа, чем требовалось пациенту, и половину уносила с собой, для маленького Гуго. Так что вечером, возвращаясь с сыночком домой, она могла сразу накормить его. Идеальный вариант! Протертый суп одинаково годился и для парализованного старика, и для семимесячного ребенка. Линда была человеком организованным. Матильде де Карвиль она не докладывалась, рассудив, что старая мегера не станет устраивать скандал из-за пары головок порея, трех картофелин и ломтика ветчины!

Линда поставила приемник «радионяни» рядом с кухонным комбайном и принялась чистить морковь.

Она любила эти минуты тишины. Тишина действовала на нее успокоительно.

Тень скользнула мимо кухонной двери и, бесшумно двигаясь, проникла в спальню Леонса де Карвиля. Линда ничего не слышала и ничего не видела.

Взгляд старика сконцентрировался на приближающейся к нему фигуре. В его широко открытых глазах мелькнуло подобие страха, словно он догадался, что его ждет. Тень заколебалась. В этих уставленных на нее глазах было что-то сверхъестественное. Почти угрожающее. Но миг колебания миновал. Тень приблизилась к кровати. Никакой жалости к беспомощному телу она не испытывала. Только ненависть. Ненависть и презрение.

Тень подошла совсем близко. Заметила лежащую на стуле подушку. Улыбнулась. «Идеальное решение. Быстро. Тихо». Тень потянулась к стулу. Паралитик не последовал за ней взглядом. Он по-прежнему смотрел прямо перед собой, на оставшуюся открытой дверь. Теперь тень двигалась увереннее. Ее мимолетный страх прошел. Паралитик ее не узнал. Впрочем, он уже давно никого не узнает. Под ногами тени негромко скрипнул паркет.

Линда замерла с ножом в руке. Из комнаты Леонса явственно послышался какой-то звук. Вроде как пол скрипнул. Линда, не выпуская из рук ножа, вышла в коридор и направилась к комнате Леонса. Не мог же паралитик скрипеть полом!

Она непроизвольно крепче сжала в руке нож. Странные вещи творятся сегодня в доме! Сначала — это убийство в лесу, в результате чего весь квартал наводнили полицейские. Потом курьер с каким-то срочным пакетом. И еще дверь хлопала! И вот теперь — этот подозрительный скрип в спальне пациента.

Линда протянула вперед дрожащую руку, словно ощупывая пространство перед собой. Этот дом всегда внушал ей страх. Он чем-то напоминал ей дома с привидениями из фильмов вроде «Психоза». Обычно Линда гнала от себя подобные мысли, но совсем избавиться от них так и не могла. Она чувствовала, что у нее подкашиваются коленки. Ее трясло.

Еще раз поводив перед собой ножом, Линда вошла в спальню. И наткнулась на взгляд Леонса де Карвиля. Пустой, как, впрочем, и комната. Никого! У Линды вырвался нервный смешок. Нет, решительно, этот дом сведет ее с ума! Она уже докатилась до того, что из-за скрипнувшего паркета разгуливает по коридору с ножом в руке! Надо срочно подыскивать себе другую работу. Слава богу, богатых семей на берегу Марны хватает. Жалко, конечно, старичка Карвиля. Она всегда относилась к нему с нежностью… Но ничего, у нее теперь есть Гуго.

Она бессильно опустила руку с ножом. «Соберись, — приказала себе Линда. — Ступай и довари суп для старика и своего ребенка. А потом беги отсюда». И она твердым шагом пошла по коридору.

Тень с облегчением услышала, как на кухне зашумел блендер. Она допустила неосторожность. «Это все из-за нетерпения. Ладно, теперь сиделка ничего не услышит». Тень тихонько открыла дверь гостиной, за которой успела спрятаться. Вошла в спальню. Схватила со стула подушку. Еще два шага. Масса пуха в шелковой наволочке опустилась на лицо Леонса де Карвиля. Он не дернулся. Вообще никак не реагировал. «Надо же, до чего легко! Даже слишком легко… А как долго надо держать подушку, чтобы он перестал дышать? Не будь он парализован, начал бы сопротивляться, извиваться, и, когда затих бы, ей бы стало ясно, что дело сделано. А так? Сколько ждать? Минуту? Две? Три? Время остановилось».

Тень не отсчитывала секунды. Она просто ждала. Долго.

И тут вдруг произошло невероятное. Любой врач сказал бы, что такое невозможно. Рука Леонса де Карвиля внезапно напряглась. Что это было — непроизвольное движение умирающего? Отчаянная попытка защититься? Тень не ослабила напора. Левая рука Леонса судорожно выгнулась и задела тумбочку. В следующую секунду раздался грохот — с тумбочки упали стакан и графин с водой, стоявшие на вышитой салфетке.

Линда вскрикнула.

На этот раз у нее не возникло никаких сомнений. Она точно слышала звон разбитого стекла. «Да что же это такое, с ума она сходит, что ли?» Линда снова вооружилась кухонным ножом и не раздумывая бросилась в спальню старика, влетев в него как молния.

Пол был усеян осколками.

Вокруг растекалась лужица воды.

В комнате никого не было.

Никого, кроме Леонса де Карвиля, все так же лежавшего с открытыми глазами, в которых теперь застыл ужас. Рот перекосился. Лицо светилось восковой белизной. Не лицо, а маска из фильма «Крик».

Он не дышал. Он был мертв.

Линда умела отличить живое от мертвого. Недаром она почти десять лет работала сиделкой у стариков.

Он не просто умер.

Его убили. Задушили.

Подушка валялась на кровати, в ногах Леонса.

В первую минуту Линда не испытала никакой жалости к тому, кто еще недавно был ее подопечным, и никакой печали. Единственным ее чувством, заглушившим все остальные, был страх.

Всепоглощающий страх, от которого стало холодно затылку. «Бежать! Бежать отсюда со всех ног!

Немедленно покинуть этот сумасшедший дом!»

36

2 октября 1998, 15.22.

Мальвина, устроившая скандал в очереди перед кассой, успокоилась так же быстро, как завелась. Отходя от выстроившихся цепочкой пассажиров, она только тихо ругалась сквозь зубы. Высоченный мужчина, с которым она повздорила, недоуменно пожал плечами и отвернулся в сторону. Больше никто не обращал внимания на истеричную девицу-недомерка.

Никто, кроме Марка.

Итак, Мальвина де Карвиль выследила его. Марк чувствовал, как в нем вскипает гнев. Значит, эта пигалица решила помешать ему сесть на поезд до Дьеппа. Впрочем, пока что преимущество было на его стороне. На вокзале полно народу. Она не рискнет напасть на него в толпе. Этим обстоятельством надо воспользоваться…

Марк вскочил на ноги. Убрал в рюкзак тетрадь Кредюля Гран-Дюка. Не слушая возражений, сунул рюкзак в руки официанта.