Черные начала. Том 8 (СИ) - Кири Кирико

После этого настало время продажи.

Лин бы предпочла оказаться на арене против самых страшных убийц, но оказалась на помосте под десятками взглядов богатых покупателей. И когда другие девушки вели себя спокойно, понимая свою участь и пытаясь свыкнуться с ней, у неё произошла вторая историка.

Красоваться голой перед мужиками, в глазах которых видна лишь похоть — это был ещё один удар по самым слабым её местам.

Она сбежала, недалеко, но сбежала, прорвавшись через охрану. Ей не хватило немного, чтобы вырваться, а на следующий день она вновь была на помосте, но теперь уже… расслабленная, опьянённая какой-то настойкой и теперь уже совсем беспомощная, глядящая на окруживших её людей взглядом, полным непонимания и боли.

Лин была красивой, совсем не типичной для этих краёв, пусть и без выдающихся форм, но с внешностью, которая так или иначе привлекала мужской взгляд, поэтому…

Сумафи взглянула в зеркало, прокручивая в голове всё то, что с ней произошло перед сегодняшним важным вечером. Воспоминания отдавались болью, а в глазах затухал последний огонёк той непокорности, который заставлял её держаться.

Теперь она была другой, совершенно другой.

— Сумафи, ты помнишь, какой сегодня день? — негромко спросила девушка, которая зашла в комнату.

— Помню… — пробормотала она.

Даже имя, её имя, Чёрная Лисица Вэй Лин исчезло, и теперь женщину, украшенную золотом, в отражении звали Сумафи. Самая старшая из всех присутствующих в этом гареме девушек, которую неожиданно взял к себе правитель города. Его не смутил ни возраст, ни отсутствие «чистоты», настолько Лин приглянулась ему своей дикой красотой.

Сумафи сидела в большой богато обставленной комнате с множеством зеркал, где девушки могли привести себя в порядок, прежде чем показаться перед своим господином. И сегодня настал тот день, когда она сама в первый раз проведёт ночь этим человеком.

Как она докатилась до этого?

Наверное, ответ крылся в том, что каждого человека можно сломать, у каждого есть своя слабость и для Лин это стало унижение и беспомощность. Стоило найти им слабое место, как её волю и стойкость начали разрушать: наркотики, уговоры, унизительные наказания, опять наркотики, опять уговоры и унизительные наказания, много унизительных наказаний и наркотиков. И вот в голове защёлкало так, что выдержать это уже было невозможно.

Руки опускались, внутренний мир трещал по швам, сознание менялось вместе с окружением, и стержень, который до этого только креп, разрушился. И вот уже нет никакой Чёрной Лисицы, есть Сумафи, сломленная и покорённая женщина. Больше в её голове ничего не щёлкает, а внутри нет даже намёка на сопротивление.

Сумафи посмотрела на свою руку, украшенную золотыми и серебренными браслетами, после чего взглянула на своё отражение.

Красивая, действительно красивая, подкрашенная и украшенная золотом, она теперь совсем не была похожа на прежнюю саму себя, простую и немного дикую гордую последовательницу пути Вечных. Это был другой человек, с другим взглядом и с другим характером.

Теперь в её ушах были большие золотые серьги, в бровях был пирсинг, от колечек в носу к ушам отходили цепочки — это считалось очень красиво. На шее красовались тяжёлые колье, густо украшенные драгоценными камнями.

Её тело покрывали аккуратные татуировки, рубашка и штаны из тонкой прозрачной ткани не позволяли ничего скрыть, а из нижнего белья и вовсе были разве что трусы. Теперь Сумафи не стеснялась своей наготы, прошли те дни, когда она вообще чего-то стеснялась. Привыкла, смирилась, свыклась — много слов, да результат один.

Сумафи встала со стула, выглядящая, как дорогая игрушка, и вышла из комнаты. Другие девушки бросали ей в спину завистливые взгляды.

Она шла по коридорам лёгкой походкой в сторону главных покоев, где её ждали, заставляя даже охранников провожать её взглядом. Сегодня будет её ночь, и Сумафи мучил страх. В голове то и дело всплывали всевозможные ужасы, которые не давали ей покоя, заставляя сердце учащённо биться.

Главой города был полненький, бородатый уже в возрасте мужчина, который правил Хайрабатом железной рукой уже много лет. Всего лишь пятый уровень, но он удерживал власть не силой, а умом и хитростью, платя тем, кому нужно платить и уничтожая тех, кто должен быть уничтожен. Он не знал жалости к врагам и был щедр с теми, кто шёл за ним, отчего город был в его руках целиком и полностью.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда в зал вошла его долгожданная покупка, глава города не мог отвести от неё взгляда. Сколько пришлось потратить времени, чтобы сломить строптивую девку, и вот она перед ним, практически голая и покорная. От того завладеть ей, словно взобраться на непокорённую вершину, было ещё приятнее.

— Иди сюда, — похлопал он по подушкам, которые были разбросаны рядом с ним.

Он любил комфорт и даже трону предпочёл густой и мягкий ковёр на полу с щедро разбросанными подушками, где можно было развалиться. А в своей комнате, огромном зале, в них и вовсе можно было утонуть.

Сумафи послушно села перед пухленьким мужичком, смотря куда-то сквозь него. Её красивые глаза потеряли свой дерзкий непослушный блеск, да и вообще было непонятно, осталось ли в этом теле хоть что-то от прошлой хозяйки, но его это не волновало. Взгляд мужчины жадно пробежал по её тонкой шее, по её небольшой груди с чётко отчерченными ореолами, тонкой талии и ногам.

Обычно он наслаждался моментом, оттягивал его, но сейчас глава не мог, да и не хотел терпеть. Толкнув Сумафи на подушки и заставив её лечь на спину, он пробежался рукой по её бёдрам до груди, после чего склонился, а вернее со своей комплекцией практически лёг на неё…

Когда где-то неожиданно зазвонил колокол.

В это мгновение время словно остановилось.

Глава, как бы возбуждён он ни был, замер, нахмурившись. Колокол звонил только в нескольких ситуациях — нападение и пожар. Нападений не было уже тысячу лет, а значит что-то горело.

Немного подумав, он решил, что будь опасность его жизни, здесь бы уже была стража, а значит люди уж как-нибудь без него справятся без него.

Глава вновь вернулся мыслями к прерванному моменту, глянув на спокойное безразличное лицо женщины, которая терпеливо и смиренно ждала продолжения и уже наклонился, чтобы её поцеловать, как…

Как колол неожиданно начал будто захлёбываться собственным звоном, издавая странный звук, после чего и вовсе неожиданно стих, и в это же мгновение пол едва заметно содрогнулся. На ковре этого было не почувствовать, но глава увидел, как пошло рябью вино в бокалах.

Но только затих один колокол, как затрезвонили другие, друг за другом присоединяясь к общему вою и поднимая тревогу во дворце. Это значило лишь то, что речь шла всё же о нападении на замок. И вопрос лишь в том, кто рискнул это сделать.

В этот момент двустворчатые двери распахнулись и в его покои буквально влетела стража, два десятка человек, что значило лишь одно.

Где-то там снаружи кто-то слишком настойчиво стучался в дверь…

Глава 251

Он смотрел на парня уровня Священного Роста и не мог сдержать усмешки. Этот идиот сейчас стоял перед главными воротами во дворец и просил их, стражу, пропустить его вовнутрь поговорить с главой города.

Чужеземец был странным, точно не местный, судя по широким глазам и явно побывавшим не в одной смертельной переделке, судя по изорванном лицу, на котором не осталось живого места. А ещё было в нём что-то не то, но стражник не мог сказать, что именно. Что-то едва уловимо безумное, пугающее, словно тень падала на его лицо...

Но в то же время парень выглядел настолько безобидно, особенно с пятым уровнем, что охранник просто отмахнулся от секундного наваждения.

— Парень, вали отсюда, по-хорошему говорю.

— Поймите, это дело очень важно, — настаивал тот. — Мне надо увидеться с ним.

— Во-первых, надо войти подойти по предварительной записи за… месяца три или четыре, — улыбнулся он. — А во-вторых, он тебя всё равно не примет.