Черные начала. Том 8 (СИ) - Кири Кирико

— Разжалобить? — выдохнула она. — Так ты это называешь? Ладно… Ладно, ты прав, ты не обязан её спасать. Но тогда просто скажи, куда именно мне идти за ней, — её голос стал другим, мягким, слабым, бархатным, а глаза такими большими, что Бао поморщился. Он остерегался больше Лин, а тут прямо под самым боком оказалась бомба замедленного действия. — Это ведь ты можешь сделать?

— А если я не скажу?

Пейжи покачала головой, после чего негромко произнесла.

— Тогда мне придётся пойти самой искать её, раз ты оставляешь меня.

— Ты думаешь, я куплюсь на это? — хмыкнул он. — На этот цирк, что ты тут устроила?

— Я ничего не думаю. Боюсь, что думаешь и слишком много ты, сам придумав и сам поверив в это, — покачала она головой, вздохнув. — Мне жаль, что наши пути здесь разойдутся, Бао. Боюсь, теперь нам придётся искать Юнксу по раздельности, раз так получается. Спасибо за всё, что ты сделал.

С этими словами Пейжи развернулась и побрела в пустыню, безжизненную на тысячи километров в совершенно другую сторону от той, куда ей надо было двигаться.

Он молча смотрел ей в след.

Собственно… и что теперь делать? Двигаться дальше или же помогать Пейжи?

К Лин у него было однозначное отношение — раздражающая. Сильная личность, но до ужаса раздражающая. И спасать её у него не было никакого желания, если уже говорить на чистоту.

Что же касается Пейжи, то он уже понял, что это спокойная девица ещё та манипуляторша и воплощение женской коварности, пытающаяся играть на самых низменных его желаниях. Вот с ней надо было держать ухо всегда в остро и почему-то это Бао даже нравилось. Словно игра, кто кого перехитрит.

Но даже с такой компанией у него было больше шансов найти Юнксу, чем одному. За то время, что он провёл с девушками, из разговоров с Пейжи он понял, что знают они о парне куда больше, чем может показаться сначала. И, скорее всего, больше, чем он сам.

Расстаться сейчас — уменьшить шансы встретить этого Юнксу. Помочь же найти Лин… Он бы рад избавиться от неё, но это явно не стоило того, чтобы уменьшать свои шансы на успех. Поэтому выбор был очевиден.

Буквально за несколько секунд он нагнал Пейжи, которая взбиралась уже на следующий бархан.

— Ладно, Пейжи. Не думай, что твой цирк как-то изменил моё решение, просто найти с вами Юнксу мне будет гораздо проще, чем без.

— Спасибо, Бао… — слабо улыбнулась Пейжи с безмятежным видом и уже сделала шаг вперёд, когда он вытянул руку, остановив её.

— И держи дистанцию.

— Как пожелаешь.

Когда они поднялись в воздух, на лице Пейжи играла обычная едва заметная безмятежная улыбка. Многие бы её даже и не заметили, а многие не обратили бы на это никакого внимания. И только Лин с Янлин, близкие подруги Пейжи, смогли бы сразу узнать её.

Улыбку победительницы, которая не предвещала ничего хорошего. И что бы не говорила Лин, она никогда болтала лишнего, особенно про Юнксу.

* * *

Унижение и беспомощность.

Вот что было самым страшным для Лин.

Сколько она себя помнила, это чувства всегда витали где-то рядом, заставляя её двигаться вперёд и становиться сильнее. Нежелание оказаться однажды беспомощной и вновь пережить унижение, которое оставило отпечаток на её характере, были главным двигателем её роста.

Лин давно поняла правила игры — сильнейший правит миром, и всегда придерживалась этой концепции. Возможно, она боялась повторения истории, а может убегала от своего прошлого, пытаясь доказать остальным, насколько она сильна, тем самым обезопасив свой хрупкий внутренний мир, совсем не похожий на то впечатление, которое она производила перед другими.

На даже самый твёрдый предмет рано или поздно может сломаться под напором невзгод.

Лин боролась. Боролась за свою свободу, за свою честь, за саму себя. Сначала под безжалостным солнцем без еды и воды, когда её выбросило чёрт знает где среди бесконечных песков. Несколько суток она брела, уставшая, обезвоженная, с потрескавшимися губами и осунувшаяся, пока не встретила первую напасть.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Скорее всего то были простые разбойники, которые посчитали её лёгкой целью, но для Лин они были шансом разжиться припасами. И всё бы ничего, не окажись среди них шестого уровня, которому даже со всем своим мастерством она не могла ничего сделать.

Лин не сдалась. Не сдалась, даже когда её пытались пустить по кругу, как это делали с другими девушками, оказавшимися вместе с ней в клетках. Разбитое лицо для неё было куда лучшим исходом, чем пережить такое унижение. Да и ублюдки поняли, что лучше найти себе более простую мишень, чем связываться с ней, когда Лин поклялась, что всё, что окажется у неё во рту и не только, останется там навсегда.

Она пробовала убегать раз за разом, иногда даже прихватывая на тот свет людей, несмотря на наказания. Побои и голод не сломили её, и очень скоро Лин оказалась среди новых людей.

Или, будет правильнее сказать, людей-кошек или маогуи, как они себя называли. Её продали им в таком состоянии, что ей не хватало сил даже огрызаться.

Сколько она у них пробыла? Лин не могла сказать точно, но достаточно, чтобы прийти в себя. Здесь её никто не трогал до поры до времени, и никто не пытался насиловать, но вместо этого пытались подчинить и плясать под свою дудку. Даже рабский ошейник повесили, но доходило до того, что она задыхалась, корчилась в муках, валялась в пыли, а всё равно отказывалась подчиняться и не оставляла попыток сбежать.

Пару раз у неё не было иного выбора, как сражаться на потеху публике с другими, и там Лин выходила неоспоримой победительницей, не оставляя шансов тем неудачникам, что выходили против неё. Кого-то убивала, кто-то уходил живым — здесь было важно позаботиться о себе, и её было не до того, чтобы сохранить жизнь сопернику, который пытается её убить.

И в какой-то момент эти маогуи продали её, что для Лин было своеобразной победой. Она выиграла, не сломалась, не покорилась, оставшись внутри всё такой же свободной.

И ей бы радоваться, но дальше стало гораздо хуже.

Здесь никто с ней не церемонился. Всё её путешествие превратилось в какой-то кошмар из издевательств, попыток изнасиловать и постоянных наказаний. Чего стоило, когда её накормили песком и солью, после чего бросили «сохнуть» в клетку под солнце за то, что она попыталась сбежать.

— Однажды… однажды ты пожалеешь об этом… — Я, Чёрная Лисица, обещаю тебе это. Ты будешь страдать и молить о смерти… — прохрипела Лин в лицо своему мучителю, который лишь рассмеялся на её слова (очень скоро он действительно пожалеет об этом).

А потом они приехали в город, и здесь её начали, наоборот, откармливать и отпаивать, чтобы придать товарный вид. Лин знала это, прекрасно понимала, к чем это ведёт, но ещё лучше понимала, что без сил шансов сбежать нет совсем, а товар, который продать не смогут, вряд ли ждёт что-то хорошее.

А потом последовало самое для неё страшное — унижение и беспомощность. Она могла всё перетерпеть, но от этого её внутренний мир трещал по швам, и тот стержень, который мог выдержать даже пытки под солнцем, начал разрушаться.

И её личный кошмар начался с «досмотра».

Как и любую девушку, её осмотрели на наличие дефектов, просто затащив на стол, где старая карга прошлась по каждому сантиметру тела, пока Лин держало за руки и ноги два лба. Прямо на глазах этих грязных, потных и похотливых животных, которые не могли отвести взгляда от её тела. А потом…

— Раздвигайте ноги, — прохрипела старая.

Как бы Лин не сопротивлялась, но всё её самое сокровенное оказалось на всеобщем обозрении, и в этот момент она почувствовала, как в голове будто что-то отчётливо щёлкнуло. И Лин забилась, завизжала, ударилась в слёзы, совсем не похожая на себя жёсткую и возмутимую. Она дрыгалась на столе, придавленная сильными руками, пока проверяли её, после чего была засунута обратно в клетку к остальным.

И когда другие девушки прошли это более-менее спокойно, у Лин была истерика. Обычная проверка для неё далась сложнее, чем издевательства под солнцем. Лин казалось, что она до сих пор чувствует там старческие пальцы, судорожно сжимая ноги и вздрагивая каждый раз.