Сказки и легенды Бенгалии - Автор неизвестен - Эпосы

Прежде Пунай горевала из-за того, что у нее не было детей, а теперь бог послал ей сразу сына и дочь, и она сочла это за великое счастье.

Прошло какое-то время, и Мадан стал просить Рупавати:

— О милая Рупавати! Умоляю тебя, разреши мне покинуть тебя на две недели. Я прожил во дворце твоего отца шесть лет, ни разу не отлучался домой и теперь ничего не знаю об отце и матери. Может, они уже умерли. Разреши мне навестить свой дом и родных.

Рупавати очень тосковала в разлуке с Маданом. Однажды она обратилась к пчеле, пролетающей мимо:

— Милая пчелка! У тебя темное тельце, а глаза блестят, как серебро. Кто из богов предначертал тебе, маленькая гостья, вечно летать по лесам и лугам? Молю тебя, слетай туда, где находится мой Мадан, и принеси о нем весточку. Он отлучился на две недели и обещал скоро вернуться. Тогда было новолуние, а теперь, смотри, светит полная луна, а его все нет и нет. Неужели он забыл свою несчастную Рупавати? Я не свожу глаз с дороги ни днем, ни вечером, но все напрасно. Слезы застилают мне глаза, словно паутина. Мой любимый, как много гирлянд сплела я для тебя из цветов, и все они завяли. Зачем ты заставляешь меня томиться так долго? Я не сплю по ночам, предаваясь то надеждам, то отчаянию. Дни тянутся так медленно. В напрасном ожидании я проглядела все глаза, а тебя нет и нет.

Так в скорби и одиночестве девушка провела много дней.

А между тем раджа повелел бить в барабан на городских площадях и базарах и объявить:

— Тот, кто найдет злодея, укравшего мою дочь, опозорившего мой род и нанесшего оскорбление моей касте, получит большую награду! Злодей будет принесен в жертву богине Кали!

Кто-то тайно сообщил Рупавати, что Мадан схвачен слугами раджи и приговорен к смерти. Девушку будто громом поразило, а сердце ее словно пронзила острая стрела.

— Отпусти меня, о моя приемная мать Пунай, позволь мне уехать! — молила она. — Я услышала страшную новость, позволь мне уехать! Я родилась во дворце, но злой рок преследует меня. Кого же мне винить? Позволь мне уехать, о моя приемная мать!

Глубокой ночью мать отдала меня ему. Не ведая ничего о своем будущем, в великой скорби покинула я темной ночью родительский дом. Позволь мне, о приемная мать, уехать!

Я покинула богатый дом своего отца, где была добрая сотня слуг и служанок. С моим любимым, моим единственным спутником удалилась я в глубь лесов. Разреши мне, о моя приемная мать, уехать отсюда!

Бог смилостивился надо мной и послал мне человека, который стал моим приемным отцом. И в моей печальной жизни появился луч надежды. Позволь мне уехать!

Я позабыла отца, мать и всех, кого когда-то любила. Мне было суждено забыть всех близких и дорогих мне людей. Позволь мне уехать!

О я несчастная! Ни разу не приготовила я своими руками ароматный бетель для моего любимого. И ни разу ночью при свете лампады не посмотрела на его прекрасное, как луна, лицо. Позволь мне уехать!

Ни разу не сидела я на сиденье, украшенном слоновой костью, отдыхая от дневных забот и наслаждаясь беседой с любимым. Позволь мне уехать!

Ни дня не жили мы своим домом, как муж и жена. Злой рок преследовал нас и унес все наши надежды. Позволь мне уехать!

Стыдясь, я ни разу не украсила его гирляндой цветов, ни разу не приготовила ему еды из сладкого риса и не смотрела, как он ест. Позволь мне уехать, о дорогая моя приемная мать!

Пунай всеми силами пыталась успокоить девушку, но все было напрасно. Обхватив ноги Пунай, Рупавати умоляла отвезти ее к мужу:

— Я должна быть там, где он, о моя дорогая матушка! Я разделю с ним даже смерть. Без него я все равно не могу и не хочу жить.

О я несчастная! Ведь мы не насладились даже коротким супружеским счастьем. Мой отец теперь для меня злейший враг. Это он причинил мне все эти страдания. Мои родители поступают со мной так, будто они мне чужие. Я выпью яд, если ты не отвезешь меня к моему мужу! Я утоплюсь или перережу себе горло, и никто не сможет мне помешать.

С большим трудом удалось Пунай удержать убитую горем Рупавати в своем доме до утра. А рано утром Пунай велела Джангалии приготовить лодку и вместе с несчастной Рупавати отправилась во дворец.

Когда они прибыли, как раз собрался дарбар. Пунай вошла в зал и встала там, где обычно стоят просители. За ней встали Кангалия и Джангалия. Пунай сложила ладони рук и поклонилась богу Дхарме, потом почтительно обратилась к радже.

— Я прошу справедливости, о государь! — сказала она. — Ответь мне, за что держат взаперти моего зятя? За какое преступление его наказали?

Когда ее спросили, о ком идет речь, Пунай залилась горючими слезами:

— О высокочтимый раджа! Где это видно, чтобы человек убил свою любимую птицу, поджег дом, построенный собственными руками, срубил дерево, которое сам заботливо вырастил? Кто осмелится ударом ноги сбить священный кубок, хранящийся в храме богов? Только темная ночь, о раджа, может подтвердить, что твоя жена передала дочь юноше. И он стал твоим зятем, а зять все равно что родной сын. Ответь мне, в чем повинны твоя дочь и зять? Твоя дочь сходит с ума от горя и страха за мужа, она хотела покончить с собой. Каких трудов стоило нам отговорить ее от самоубийства! Послушай меня, повелитель! Ты должен немедленно пойти в темницу и освободить этого юношу. Зачем было давать согласие на женитьбу, а потом приговаривать его к смерти? Они скрывались в лесу и жили у чужих людей. Мы, бедные, простые люди, не понимаем, как можно так обращаться со своими детьми!

Пунай говорила все это радже прямо в лицо, и слезы градом катились по ее щекам. Придворные молча слушали ее речь.

Тогда раджа вспомнил ласковое лицо дочери. Сердце его смягчилось, глаза наполнились слезами, и он дал согласие на брак дочери и Мадана.

Молодая чета получила богатые подарки: слонов, коней, поместья, земли и дома. Раджа назначил дочь и зятя своими наследниками, для них возвели дворец с двенадцатью воротами.

Мадан и Рупавати поселились в нем и зажили счастливо.

Камала

В деревне Гулия, одной из красивейших в округе, жил некогда чакладар по имени Маник. Он был богат и пользовался любовью и всеобщим уважением. Он владел сорока бигхами земли, несколькими красивыми домами с четырехскатными и восьмискатными крышами. В его загонах стояли десять слонов, в конюшнях — тридцать лошадей, на лугах паслись стада коров, коз и буйволов; закрома ломились от зерна. Богатства чакладара охраняла тысяча солдат.

Каждый день в его доме кормили сотни гостей. И если туда попадал случайный путник, он не уходил с пустыми руками. Факир или вишнуит стучался в его дверь[136] — все получали у него добрую меру риса, а если в доме была готова еда, гостя кормили и вдобавок давали новую одежду. Если же гостем оказывался брахман, он получал еще и деньги за то, что не погнушался принять пищу в доме хозяина. Каждый год здесь торжественно отмечали тринадцать различных праздников.

У чакладара был сын по имени Садхан, красивый, как Кама-дэва — бог любви, и столь же прекрасная дочь, по имени Камала, которой астрологи предсказывали счастливую судьбу. А пока она жила в доме отца, освещая его своей красотой, казалось, сама богиня Сарасвати спустилась с небес, приняв облик дочери чакладара.

У чакладара был управляющий по имени Нидан. Он собирал налоги и вел счет доходам и расходам хозяина. В той же деревне жила молочница Чикан. В молодости она была веселой и разбитной девушкой. Она торговала молоком, разбавляя меру молока тремя мерами воды, и всегда улыбалась покупателям. Ее речи были слаще молока, которым она торговала, и дела у нее шли бойко. Раньше поклонники вились около нее, как пчелы вокруг цветка, и ей не приходилось скучать в одиночестве. Само имя Чикан, что значит «Скользкая», «Хитрая», служило поводом для всяких пересудов.

Молодые годы Чикан остались далеко позади, но она по-прежнему одевалась ярко. Волосы у нее поседели, много зубов выпало. Но она была не из тех, кто унывает, и, хотя ее муж давно умер, не расставалась с браслетами из ракушек.[137] Поговаривали, что она колдунья, что бетель и масло, над которыми она колдовала, становились приворотным зельем и, отведав его, даже самые добродетельные жены бросали своих мужей.

Дочь чакладара была девушкой необыкновенной красоты. Ее речь напоминала нежное пение кукушки. Густые черные, как ночь, волосы она иногда заплетала в косы, а чаще они падали на ее плечи длинными вьющимися локонами. С ее удивительными глазами не могли соперничать даже прекрасные темно-голубые цветы-апараджита. А когда она наряжалась в сари огненного цвета, красота ее превосходила красоту звезд.

Однажды в сопровождении служанок пошла Камала на пруд искупаться и присела на каменные ступеньки гхата. Тут ее и увидел управляющий Нидан. Когда она вошла в пруд, ее лицо казалось распустившейся на воде лилией. Нидан стоял за цветущими ветвями бокула и бросал на Камалу жадные взгляды. А когда, искупавшись, она медленно направилась по тропинке к своему дому, он укрылся за деревом-кадамба, чтобы лучше разглядеть девушку.