Предвечный трибунал: убийство Советского Союза - Алексей Кофанов

Армию он, по существу, третирует, с нашими прославленными военачальниками не считается. Офицерские кадры иначе не называет, как бездельниками, вносит предложения о лишении различных льгот. К тому же он игнорирует мнение военных при решении важнейших вопросов, связанных с обороной страны. Так, договор о запрещении испытаний ядерного оружия был заключен без обсуждения соображений министра обороны и начальника Генштаба[260]. В результате допущен серьезный просчет.

Первый секретарь ЦК сбрасывает со счета и органы государственной безопасности. Он мало интересуется их деятельностью, не учитывает разведывательные материалы, которые ему систематически дает КГБ.

И так во всем!

Советскую школу до 1958 года законно считали лучшей в мире. Но наш руководитель решил, что дела в ней идут плохо, и настоял на реформе. И вот итог пяти лет работы: качество общеобразовательной подготовки снизилось, интерес к учению упал, количество средних школ сократилось, вузам не хватает хорошего пополнения[261].

Тов. Хрущев убежден, будто он выше, умнее и дальновиднее всех. Везде ему хочется играть главенствующую роль: в тяжелой промышленности – Главного металлурга, в сельском хозяйстве – Верховного агронома и животновода, строительстве – Генерального архитектора и т. д. и т. п.

Печать, и прежде всего «Правда» и «Известия», стала, так сказать, его семейными листками, заполнена дифирамбами в его адрес. А сколько издано книг и брошюр Хрущева! Точнее, речь идет о книгах и брошюрах, не написанных, а подписанных им; сам он писать совсем не умеет.

Желание быть все время на виду стало манией. Казалось бы, не о чем писать – обычная экскурсия куда-либо. Но он и тут находит выход – публикует отчеты своих бесед с людьми. Мысли в этих отчетах набили всем оскомину, а их выдают чуть ли не за крылатые выражения.

Его поездки осуществляются с невероятным шумом, широко освещаются в печати, по радио и телевидению. Везде его должны встречать с хлебом и солью, выводить на улицы тысячи людей[262]. Понятно положение руководителей областей и республик: попробуй не сделай так – тебе покажут, как говорится, кузькину мать.

Порой и царь не позволял себе того, что позволяет этот человек. По его указанию построены бассейны на его дачах в Крыму и Пицунде (на Кавказе); на них израсходовано около 5 млн рублей[263]. А посмотрите, сколько в его семье автомашин! Сын имеет их 4, зять – 2, жена и дочь поскромнее – по одной машине. Кроме того, за семьей закреплено еще 4 машины. В составе обслуживающего персонала и охраны насчитывается 110 человек.

А до чего падок этот «ленинец» на награды и подарки! Он берет их ото всех: и от трудящихся, и от капиталистов. Наград нахватал столько, что их уже и вешать некуда[264].

Нескромно и то, что речи его обычно продолжаются по нескольку часов, два доклада на XXII съезде партии длились 13 часов[265]. Невольно возникает вопрос – неужели наша 10-миллионная партия не могла выделить из своей среды другого докладчика? А зачем, спрашивается, надо было выпускать полнометражный кинофильм «Наш Никита Сергеевич»? Разве это не верх безобразия?

В этом свете надо критически оценить и борьбу тов. Хрущева против культа личности. Разве можно изображать Сталина только шизофреником, маньяком и диктатором? В каком же свете предстают партия и народ, терпевшие его так долго у власти? Факты говорят о том, что у Сталина были большие заслуги.

Возникает законный вопрос: а не в целях ли самовозвеличения поступает так тов. Хрущев?

Портретов Сталина за 1952 год в «Правде» было опубликовано всего шесть, а портретов тов. Хрущева за 1964 год опубликовано в той же газете 147. Что же это – новый культ личности? До известной степени – да. Важно понять, что культ личности Хрущева еще не сложился. Мы пресекаем его, так сказать, в процессе становления.

Говоря о личных качествах тов. Хрущева, нельзя обойти и возраст. Многие его отрицательные качества объясняются тем, что человек вступил в преклонный возраст, хотя сам он не хочет с этим мириться и утверждает, будто он просто пожилой. По-человечески говоря, нам понятно состояние людей, не желающих быть старыми. Однако превыше всего должно быть дело.

Самым разумным будет поступить так, чтобы тов. Хрущев сам подал в отставку.

* * *

– Итак, вы утверждаете, что Хрущев сдавал страну, как впоследствии и наш подсудимый? – постарался внести ясность Судья.

Островский ответил:

– Очень на то похоже.

– Но тогда как же Карибский кризис? Хрущев ведь пошел на конфронтацию с Америкой, чуть войну не начал! Не вяжется.

Историк чуть замялся, и я ответил за него:

– Думаю, Карибский кризис – нечто вроде битья башмаком по столу. Шума много, толку ноль. Показуха одна.

Я взглянул на Островского, и он повел рукой с выражением: кто знает, может, и так… А вслух сказал:

– Но все же непосредственным предтечей Горбачева был Юрий Владимирович Андропов. Многие до сих пор его превозносят, считают, что он стремился навести порядок и спасти страну – а Горбачев затем все испортил. Но факты говорят иное… Скажем, уже в 1982 году бывший чекист планировал вводить рыночную экономику и частную собственность. Об этом вспоминал и его сын Игорь[266], и Л. Абалкин[267], и генерал Л. Ивашов…[268] Теперь об идеологии. Есть основания считать, что именно председатель КГБ Андропов создал и раскрутил диссидентское движение.

– Зачем?? – изумился Судья.

– Помощник Горбачева А. С. Черняев полагал – чтоб доказать свою значимость и благонадежность[269]. Спецслужба хороша, когда есть враг, которого она разоблачает. Но возможно, имелась и более неприглядная цель… Еще интересно, что Хрущев в 1963-м называл Андропова своим возможным преемником, и тот воспринял эти слова вполне серьезно[270]. Тот же Черняев сообщил, что и в 1975 году Андропов мечтал стать генсеком (тогда здоровье Брежнева пошатнулось, так что шанс был). Кроме того, немало странностей в обстоятельствах смерти Брежнева.

– Намекаете, что эту рухлядь убили? – воскликнул некий зритель. – Зачем?! Он и так еле ползал!

– Не совсем. Судите сами. Брежнев умер 10 ноября 1982-го. Он, конечно, болел – но в начале ноября чувствовал себя неплохо. Вот его график: до второго числа вел советско-кипрские переговоры, 5-го присутствовал на торжественном заседании в честь революции, 7-го несколько часов стоял на Мавзолее во время демонстрации, 8-го охотился в Завидове, 9-го работал в Кремле – в частности, прошу отметить, встречался с Андроповым. Будто второе дыхание открылось!

– Интересно… – заметил Судья, профессионально прикидывая причинно-следственные связи.

А Островский уточнил детали:

– Вечером 9 ноября Леонид Ильич приехал на дачу в Завидово. Лег спать. Затем цитирую медицинское заключение: «Брежнев Л. И., 1906 года рождения, страдал атеросклерозом аорты с развитием аневризма ее брюшного отдела, стенозирующим атеросклерозом коронарных артерий, ишемической болезнью сердца с нарушением ритма, рубцовыми изменениями миокарда после перенесенных инфарктов. Между восемью и девятью часами 10 ноября 1982 года произошла внезапная остановка сердца»[271].

– Что странного? Умер изношенный старик, – заметил Адвокат.

Свидетель покачал головой:

– Я проанализировал массу источников, и вот что выходит: неясно, кто именно и во сколько обнаружил Брежнева мертвым. Вроде бы около девяти утра. Однако уже около восьми вызвали академика Е. И. Чазова, главного кремлевского врача. По его воспоминаниям, он констатировал смерть, даже не осмотрев пациента, и тут же позвонил Андропову. То есть Андропов должен был приехать после него, так ведь? Однако другие свидетели показывают, что Андропов приехал на дачу раньше Чазова!

– Продолжайте! – подхватил Судья увлеченно. Видно было, что свое дело он искренне любит.

– Прибыв на дачу, Андропов забрал бронированный портфель с документами, который всегда носили за Брежневым. Что хранили в портфеле, неизвестно. И уехал. Затем вернулся с Громыко и Устиновым, и над кроватью Брежнева они втроем решили, кто будет следующим генсеком. И лишь после этого жену покойного, Викторию Петровну, охрана пустила в спальню.

– Ваша версия?

Островский пока от ответа уклонился:

– Еще деталь: Андропов давал Брежневу таблетки, вроде как «пустышки» вместо снотворного[272]. В этот раз мог подсунуть нечто другое, той же формы и цвета…

– Вот гад… – пробормотал кто-то в зале. Публика слушала завороженно.

– Мотив Андропова? – по-деловому продолжал допрос Судья. Казалось, он забыл, какое дело расследует, и полностью переключился на загадочную смерть тридцатилетней давности.