Ради тебя - Татия Суботина

Ян хотел возмутиться, но Милена резко толкнула его в грудь и он повалился в зеркало, что стало опутывать его чем-то липким и теплым.

– Найди ведьму, она поможет с поисками, – кивнула напоследок Милена. – И помни, разберись, что в действительности ты хочешь. Спаси мою девочку.

Глава 17

Последнее из первого

Я с замиранием сердца следила за тем, как курилась вокруг тьма. Все было так же, как и в первый раз. Клубы черного и синего ласкали мое тело, точно самое искусное кружево. Темнота окружала со всех сторон, окутывала толстым покрывалом неизвестности и несла в самые свои глухие недра.

Все было так же, как в первый раз, за единственным маленьким различием – портал больше не причинял мне боли, не забивал густым потоком нос и рот, не сдавливал грудь. Я не знала, с чем были связаны подобные перемены. Возможно, потому что я уже сбилась со счета своих путешествий и прошла некий период адаптации? Или же просто смирилась со своей участью и перестала оказывать сопротивление? А может, все потому что больше не боялась? Страх трансформировался в усталость и какое-то детское любопытство. Мои нервы были натянуты до предела, поэтому постоянно хотелось смеяться и кричать:

– Что? Что дальше?! Что еще мне надо пережить?

Но я не кричала, не смеялась и не показывала собственную слабость. Еще со времен детдома научилась сдерживать стон боли за крепко стиснутыми зубами. Да и к чему эта показуха?

Ведь точно знала, что попытайся я даже голову разбить или удушиться собственными волосами, никто не ответит на призывы. Этот «никто», странный и далекий голос, что вел меня по кругу, как послушного болванчика, явно затеял собственную игру. И для меня в ней была отведена особая роль, которую я собралась выучить наизусть. Лучше знать все до мельчайших подробностей, чтобы видеть какой следующий поворот может оказаться фатальным. К тому же, когда знаешь правила игры, всегда проще их обойти, чем тыкаться вслепую.

Как только я это поняла, успокоилась и стала плыть по течению.

Темные воды разошлись над головой, но дальнейшее пошло не по привычному сценарию. Воронка не стала выплевывать в искаженную реальность, в которую притащила на этот раз. Она просто раздвинулась передо мной, как шторка, но осталась клубиться прозрачным дымом за спиной и под ногами. Я попробовала шевельнуться и… не смогла.

Точно! На этот раз, мне была отведена роль простого зрителя.

Когда я тщательней осмотрелась, то узнала место, где на этот раз оказалась. Сердце предательски встрепенулось только от одного вида потертых обоев, старой мебели и линолеума в царапинах. Запах сырости вскружил голову, даже хорошо, что воронка крепко держала, иначе я точно не устояла бы на ногах.

– Этого не может быть, – прошептала только для того, чтобы услышать собственный тот час же охрипший голос.

Я продолжала растерянно хлопать глазами, не понимая, зачем меня вернули именно сюда. Хотя разве у голоса была особенная стратегия? Даже если и была, мне не удалось ее разгадать.

Когда маленькая, щуплая девочка на цыпочках пробралась в комнату и, уцепившись за подоконник, попыталась подтянуться, чтобы выглянуть в окно, я поняла – не померещилось.

Я действительно попала в квартиру, где мы жили с мамой. Наше последнее убежище перед тем, как мама решила отдать меня в интернат.

Со слезами на глазах я продолжала следить за худой девчушкой, которая даже передвигалась угловато! Господи, как же я помнила это время! Как будто все это происходило еще вчера. Да, я даже скучала по этому чувству круглосуточного голода! Он шел ненавязчивым фоном, но именно в то время мама была рядом со мной. Любила, оберегала, волосы на ночь расчесывала, конечно, тогда, когда сама находилась в доме, что происходило крайне редко. Но для меня эти минуты рядом с мамой казались самым лучшим в мире подарком, лучше, чем ароматная булочка или кусочек шоколада, что выпадали, как лакомство по большим праздникам. В часы, когда живот скручивало голодной судорогой, я представляла теплые мамины руки, которые гладят и заплетают мои непослушные волосы. И это всегда помогало продержаться до следующего маминого прихода с… едой.

И этот день, что портал заставлял меня просматривать снова, ничем особым не отличался. Я ведь точно помнила это.

Помнила, как голод донимал до самого вечера, даже волшебная мамина водичка в кастрюле не помогала. Я старалась занять себя игрой, раскладывала пуговички на полу, но… голод не проходил. Потом пыталась взобраться на окно и посмотреть не возвращается ли мама, но то ли подоконники оказались слишком высокими, то ли я слишком мала, ничего не получилось, не дотянулась. Когда же в комнату спустились сумерки, а по стенам стали ползать длинные тени, я спряталась у себя в комнате, под одеялом. Страх и голод так измотали, что я совершенно не помнила, как уснула.

По телу прошел озноб. Сумерки в комнате сгустились до тьмы.

Тишина давила.

Она была невыносимой.

Напряженной.

Тревожной.

Звенящей.

Мне казалось еще чуть-чуть и от этой тишины лопнут барабанные перепонки.

Вдруг в коридоре что-то с громким стуком упало. От неожиданности я вздрогнула и пожалела, что не могу сдвинуться с места, чтобы проверить, что там такое…

Послышался стон, за ним еще один и еще.

Я напряженно вглядывалась в темноту.

Вспыхнувший в комнате свет резанул глаза не хуже ножа.

Испуганно зажав рот ладонями, я подавила крик, что рвался из груди. Сейчас даже не могла толком сообразить, что меня в любом случае не услышат.

Женщина с трудом заползла в комнату.

Ее лицо и одежда были окровавлены.

Я поначалу даже не узнала, кто это. Только густая коса цвета шоколада и пронзительные янтарные глаза, такие же, как у меня, помогли узнать в этой женщине – маму.

Тяжело сглотнув, я не могла отвести глаз от избитого лица матери, хоть больше всего на свете сейчас хотелось зажмуриться и забыть все, что только что увидела.

Мама доползла до дивана, попыталась подтянуться и залезть на него, но у нее ничего не получилось. Бледные, разбитые в кровь пальцы соскользнули с обивки, руки дрогнули, и она повалилась обратно на пол.

Несколько минут лежала неподвижно, уставившись пустым взглядом в потолок. Я кусала пальцы, до боли в глазах вглядывалась в мать, считая ее вдохи и выдохи. Кровь стыла в жилах только от одной мысли, что мама может вот так умереть на моих глазах. И хоть я отчетливо помнила наше совместное короткое будущее, но сейчас эти воспоминания стали настолько далеки, будто происходили и не со мной вовсе.

Центр моей Вселенной находился на полу дешевой квартирки.