Карабах. Тысячелетняя война на древней земле - Александр Борисович Широкорад

говорит 78 % населения Украины, фактически запрещён. Полтавское наречие, язык полещуков объявлены «суржиком» и тоже запрещены.

Такой же беспредел азербайджанские функционеры творили и в Нагорном Карабахе (Арцахе).

7 июля 1923 г. Азербайджанский Центральный исполнительный комитет (ЦИК) провозгласил автономию на «армянской части Нагорного Карабаха», границы которой в дальнейшем были проведены таким образом, что значительная часть Нагорного Карабаха осталась за ее пределами. Лишь Шаумянский район сохранился в виде отдельной административной единицы, а остальные населённые армянами территории неоднократно перекраивались и к 1988 г. входили в состав различных районов Азербайджанской ССР.

Более того, власти Азербайджанской ССР решили превратить автономию Нагорного Карабаха в анклав, и с этой целью в 1923 г. на территориях между Армянской ССР и Автономной областью Нагорного Карабаха (АОНК) был создан Курдский уезд («Красный Курдистан») с административным центром в Лачине (Бердзор). Спустя 6 лет, в 1929 г., Курдский уезд был упразднён, а составляющие его территории стали отдельными административными единицами Азербайджанской ССР.

В советский период основной движущей силой протекавших в НКАО процессов явилось противодействие политике азербайджанских властей по постепенному вытеснению армянского населения автономии. Сама НКАО образовывалась именно как армянская область, что было отмечено и в декрете ЦИК Азербайджана от 7 июля 1923 г. о её образовании. Однако в результате целенаправленной политики руководства Азербайджана армянское население сокращалось.

В среднем в 1926–1979 гг. из НКАО ежегодно мигрировало около двух тысяч армян, в то время как численность азербайджанского населения начиная с 1950‐х гг. увеличивалась примерно на тысячу человек в год. За период между переписями 1970 г. и 1979 г. абсолютный прирост армянского населения составил всего 2 тысячи человек: в эти годы в НКАО оставался лишь один из десяти родившихся здесь армян, остальные девять вынуждены были мигрировать.

В целом армянское население НКАО с 1926 по 1979 г. возросло всего лишь с 111,7 тысячи до 123,1 тысячи, тогда как азербайджанское — с 12,6 тысячи до 37,2 тысячи. За 1926–1980 гг. в НКАО стало на 85 армянских сельских населенных пунктов меньше (27 %).

Постоянный отток армянского населения был характерен не только для НКАО, но и для самой Азербайджанской ССР. Только за период между переписями населения 1970 г. и 1979 г. армянское население сократилось с 483,5 тысячи до 475,5 тысячи. Практически ежегодно Азербайджан покидало более 10 тысяч армян.

Демографические изменения в целом отражали ситуацию в социально-экономической и культурной сферах, являющихся продолжением политики азербайджанских властей по ущемлению интересов армянского населения, «выживанию» из области армян.

В 1950‐х гг. в НКАО в перерасчете на душу населения капиталовложений приходилось в десять раз меньше, чем в среднем по Азербайджану.

С приходом к власти в Азербайджанской ССР в 1969 г. Гейдара Алиева социально-экономическая политика приняла несколько иную форму: если до него в Карабах не осуществляли капиталовложений, то при нём стало поощряться усиленное развитие азербайджанских населенных пунктов, что и привело к вышеупомянутому демографическому сдвигу. Но даже при этом капиталовложения на душу населения в НКАО уступали средним показателям по Азербайджану в 1981–1985 гг. более чем в два, а с 1986 г. — 2,7 раза.

Вместе с тем бакинским руководством был взят курс на экономическое растворение НКАО в инфраструктуре близлежащих азербайджанских районов. НКАО последовательно превращалась азербайджанскими властями в сырьевой придаток с крайне неразвитой инфраструктурой. Во всей НКАО, как и в прилегающих к ней армянских районах, не было ни одного производства, где выпускались бы готовые изделия.

Однако в массовом сознании армян Нагорного Карабаха наиболее остро воспринималась дискриминация в национально-культурной сфере. Из находящихся на территории НКАО многочисленных армянских церквей не действовала ни одна, в то время как для удовлетворения религиозных потребностей азербайджанского меньшинства области действовали мечети.

Армянский язык практически был исключён из официальной сферы, что нашло отражение даже в законе Азербайджанской ССР «О НКАО», в котором ни разу не было упомянуто слово «армянский».

Из года в год сокращалось количество армянских школ. Практически не было учебников на армянском языке, поскольку изданными в Армении учебниками пользоваться запрещалось, а в Азербайджане они издавались крайне малым тиражом. Составленные азербайджанскими авторами учебники истории, в первую очередь армянской, содержали извращенные сведения, оскорбляющие национальные чувства армян Карабаха.

Оценим юмор. В унитарном государстве СССР нельзя было использовать школьные учебники, изданные в нескольких десятках километров от сёл Карабаха. На территорию Карабаха периодически вторгалась азербайджанская милиция, которая вела себя как немецкие оккупанты.

Я читал несколько документов. Так, в армянском селе азербайджанские власти снимают армянина — председателя колхоза и взамен ставят малограмотного азербайджанца. Естественно, колхозное собрание отказывается его утверждать. В село прибывает секретарь азербайджанского обкома с отрядом милиции и пожарными машинами. Партийное собрание проводили под дулами пистолетов милиционеров. 15 несогласных членов партии арестовали и вывезли в Азербайджан. И это совсем не единичный пример.

Самое интересное, что все конфликты в Карабахе были тайной за семью печатями для 99 % советских граждан. Не хочу хвалиться, в 1960–1980‐х гг. я ежедневно слушал «вражеские радиоголоса», читал самиздат, регулярно посещал диссидентские компании, но ничего не знал о конфликте в Карабахе. Для меня слово «Карабах» ассоциировался исключительно с марочным портвейном.

Неужели советские функционеры не понимали, что рано или поздно Карабах полыхнёт на всю страну? А ведь коммунистические руководители эпохи Брежнева и Горбачёва были не чета партийцам 1920‐х гг. Эти прекрасно помнили о «Первой социалистической войне» между Китаем и Вьетнамом и знали о десятках других национальных конфликтов как на территории СССР, так и вне его. И тем не менее эти функционеры ничего не делали, а спокойно ждали развала СССР.

Попытки азербайджанской пропаганды представить армянский этнос в качестве пришлого элемента в Карабахе преследовали весьма актуальные политические цели. Поэтому наиболее острую реакцию вызывали не экономические факторы, а культурно-исторические: в них армянское население видело и угрозу своему существованию, и обоснование для своих опасений.

Формой протеста армянского населения НКАО в складывавшейся ситуации явилось никогда не затихавшее движение за выход из состава Азербайджана и воссоединение с Арменией. В этом оно видело единственную гарантию своего безопасного будущего и возможности избежать участи Нахиджевана — другой автономии в составе Азербайджана, где к 1979 г. оставалось не более 2 % армян.

Борьба армян Нагорного Карабаха за восстановление исторической справедливости принимала различные формы и методы, несмотря на предпринимавшиеся азербайджанской стороной попытки подавить её. Уже в 1920‐х гг. ЦК Компартии Азербайджана неоднократно был вынужден обсуждать связанные с карабахским движением вопросы. В 1920–1930‐х гг. по обвинению в национализме были репрессированы многие руководители области и районов, распущены некоторые карабахские партийные организации.

Начиная с 1960‐х гг., после хрущевской «оттепели», известная либерализация общественной жизни позволила придать движению за воссоединение новую форму — сбора подписей под петициями и обращениями в