Перекресток в Никодимске - Ярослав Чеботарев

повалилась на кровать, переводя дух. Ожог уже почти зажил, но всё равно периодически беспокоил, особенно когда она что-то задевала рукой. Последнюю неделю Ксения не ходила на перевязки, обходилась сама, хоть и было не совсем удобно.

    Комната, которую она сняла в старой коммуналке, была на удивление уютной и чистой. По сути дела, жильё состояло даже как бы из двух комнат, сделанных из одной большой с помощью самодельной перегородки. В них была довольно приличная мебель и много оставленных хозяйкой милых безделушек. Разные фигурки, красивые кружки, комнатные цветы были расставлены тут и там на полках, на шкафу и подоконнике. Они придавали комнате очень домашний вид. Хозяйка даже снизила цену за то, что в комнате осталось так много её вещей: просто не хотела перевозить на другую квартиру, а выбросить было жалко. Ксюша была не против, в её бедственном положении скидка была совсем не лишней; кроме того, забавные безделушки помогали отвлечься от дурных мыслей.

    Вечерами после работы она никуда не ходила, ей попросту некуда было пойти в этом угрюмом сером городе. Она даже старалась лишний раз не выходить из комнаты в коридор и на общую кухню, физически ощущая, как в кожу между лопаток плетью впиваются соседские взгляды. На ум приходило бессмертное стихотворение Бродского о том, что всякий шаг за дверь является ошибкой.

    Ксения отвлекалась чтением. Книг с собой взять не удалось, поэтому читала в основном с телефона, валяясь на кровати и выключив свет. Иногда пересматривала на ноутбуке старые фильмы, а в минуты самой глубокой тоски доставала из потайного кармана чемодана заветный конверт с фотографиями и долго рассматривала их, аккуратно разложив на столе.

    Несмотря на то, что осень ещё не вступила в свои права, в комнате было холодно. Она достала из чемодана любимый красный свитер и практически не снимала его, даже когда куталась в одеяло на кровати. Из старого окна со сломанным шпингалетом нередко заметно дуло, и Ксения со страхом ожидала прихода настоящих холодов.

    Вечером в пятницу отчего-то стало особенно тоскливо. Зарядил монотонный дождь, ещё сильнее похолодало, и запланированный на воскресенье поход с классом Лены в лес выглядел чем-то совершенно несбыточным. Ксения сделала себе кофе и поискала в запасниках сериал,— самый глупый из возможных: что-нибудь совершенно простое и ненавязчивое. В дальней папке подвернулась «Клиника» — давно забытая, ещё со школьных времен. Ксения отчётливо помнила, что это один из первых сериалов, который она смотрела без перевода, и тогда он показался очень смешным. Теперь американская комедия навевала только тоску по ушедшим студенческим временам, по утраченной надежде на яркое будущее. Она немедленно без сожаления удалила сериал и принялась искать в запасах что-нибудь ещё. Отчего-то стало очень страшно, даже хотелось выпить успокоительные таблетки, которые были у неё припасены на случай панической атаки, но очень хотелось обойтись без них. Наконец она нашла засмотренный до дыр фильм «День сурка» и принялась пересматривать — несмотря на то, что могла цитировать его почти наизусть.

    Утро в коммуналке всегда давалось тяжело, она почти всегда убегала на работу, толком не позавтракав. Хотя в её квартире было только трое «соседей», пользование общей кухней превращалось для Ксении в настоящую пытку. Конечно, хозяйка комнаты оставила ей двухконфорочную электроплитку, но та грелась невыносимо долго, и готовка на ней растягивалась на пару часов. Никогда ранее она не жила в общежитии, и привыкнуть к посторонним людям было очень непросто. Ксения старалась даже в туалет ходить в школе — там было меньше вероятности, что кто-то начнет истерично дёргать дверь, едва сядешь на унитаз.

    Соседи ей достались странные. Это были две бабки неопределённого возраста. Одна нигде не работала, но жила с дочкой, которая появлялась в коммуналке не каждый день, а вторая торговала сигаретами и всякой мелочёвкой рядом с железнодорожной станцией. Третьим жильцом был электромонтёр, кажется, тоже с железной дороги,— грузный мужик лет пятидесяти, всегда страшно долго оккупирующий туалет. Ксения с ними почти не общалась, всю информацию получая из обрывков разговоров, долетавших до неё в коридоре и на кухне. Её комнаты были самыми ближними к выходу и в то же самое время самыми дальними от кухни, что создавало определенные неудобства, зато такое расположение позволяло выскользнуть из квартиры, ни с кем не столкнувшись. Она даже толком не помнила имена соседей. Когда в первый день со всеми познакомилась, то находилась в таком стрессе, что почти сразу позабыла, а потом они только здоровались, и она не пользовалась именами. В крайнем случае она применяла нейтральное обращение «Уважаемая»; на бабушек это действовало приемлемо, а с монтёром она практически не разговаривала. Его вроде бы звали Пётр; во всяком случае бабки постоянно ругали именно Петра, и это врезалось Ксении в память.

    Когда на карточку пришли деньги от матери, она думала сразу отправиться на поиски новой квартиры, но потом решила повременить, всё равно ведь за месяц уже оплачено. С учительской зарплатой всё было очень плохо, а брать у матери после того, что случилось, было очень стыдно… Сначала она вообще хотела не трогать деньги, но поддалась минутному порыву и, сняв десять тысяч, купила Лениной дочке красные лакированные босоножки — точь-в-точь такие, как у неё самой были в детстве. Просто не смогла удержаться: такой милой была Катя и столь замученной — Лена. Вообще, знакомство с учительницей литературы стало вторым приятным моментом после переезда в Никодимск. Первый же был очень условно приятным: её перестали беспокоить страхи — и можно было начать жизнь с чистого листа, пусть и не в самом приятном месте.

    Лена казалась ей очень уверенной и целеустремлённой, справляющейся с домом, семьёй, да ещё и с классным руководством в выпускном классе. Это уже не говоря о том, что у неё очень сложный предмет с обязательным ЕГЭ, что накладывает дополнительную ответственность. Ксении хотелось пообщаться с новой подругой подольше, но та постоянно была занята, хотя тоже искала встречи. В течение всей пятницы они даже толком не поговорили, обменялись приветствиями в учительской, и всё. Новая подруга выглядела очень уставшей и даже как будто напуганной. Ксения хотела узнать причину, но тут вошла завуч Галина Григорьевна и первая обратилась к Лене с каким-то строгим вопросом. Ксения решила, что вся проблема в работе, и решила не вмешиваться.

    В субботу тоже поговорить не получилось. Уроки у них заканчивались одновременно, но когда Ксения поднялась в учительскую, Лены там не было. Она прогулялась