Подлинная история РСДРП–РКПб–ВКПб. Краткий курс. Без умолчаний и фальсификаций - С. Рудник

Следует сказать о дальнейшей судьбе Камо. Арестованный в Берлине в сентябре 1907 г. с большим количеством оружия, а также с чемоданом, заполненным взрывчаткой, он сидел в немецкой тюрьме более полутора лет и убедительно симулировал сумасшедшего. Затем немецкие власти выдали его России, он был переведен сначала в психиатрическую больницу Метехского замка в Тифлисе, а затем в больницу для умалишенных, откуда бежал 1 августа 1911 г. Батумские товарищи тайно переправили Камо в трюме парохода в Париж к Ленину. Нельзя не восхищаться стойкостью духа Камо: для того чтобы установить у него мнимую утрату чувствительности, врачи втыкали ему иглы под ногти, но революционер все выдержал. В 1912 г., собрав своих боевиков, Камо, по словам Крупской, «детски-наивный, с горячим сердцем» человек, вновь пытался устроить «экс» денежной почты, но на сей раз неудачно: четверо его товарищей погибли, а он сам, раненый, был схвачен полицией. Суд вынес ему смертный приговор. Однако Манифест по поводу трехсотлетия династии Романовых (1913) принес замену виселицы 20-летней каторгой. Из тюрьмы Камо вышел в 1917 г.

Л. Б. Красин предложил конвертировать тифлисские деньги в иностранную валюту. Дело в том, что часть награбленного – 100 тыс. рублей – составляли пятисотрублевые ассигнации, самые крупные купюры того времени. Перед выдачей кассирам банка номера этих банкнот были заранее переписаны, а после налета переданы по телеграфу во все банки Российской империи и опубликованы в газетах. Поэтому разменять их в России было невозможно. После долгих совещаний на даче «Ваза» был разработан, как писал большевик М. Н. Лядов, «план одновременного обмена по всем европейским банкам – взять нахрапом, в надежде, что за границу еще не успели сообщить номера»[263]. Поскольку Камо к тому времени был уже арестован немецкой полицией, руководить операцией поручили первому помощнику Красина М. М. Литвинову (партийная кличка Папаша). В декабре 1907 г. жены Ленина и Богданова зашили крупные 200 банкнот в жилет Лядова, и вскоре он вместе с ними благополучно пересек границу.

Однако операция по размену пятисотрублевок в европейскую валюту, назначенная на 18 января 1908 г., закончилась провалом, так как охранка получила необходимую информацию о планах большевиков от своего секретного сотрудника заграничной агентуры – уже упоминавшегося доктора Я. А. Житомирского. К концу января полиция европейских стран арестовала в Мюнхене, Стокгольме, Берлине, Париже и других городах шесть человек, включая и Литвинова, пытавшихся обменять злополучные банкноты на иностранную валюту (как отмечала французская полиция, «все арестованные принадлежат к одной банде грабителей»). Более 33 кредитных билетов в пятьсот рублей оказалось в руках полиции. Николаевский писал, что Богданов позднее пытался разменять банкноты в Америке, но и там дело окончилось арестами и конфискацией денег.

Тифлисское ограбление и попытки пристроить похищенные деньги привели к грандиозному скандалу, в который оказались вовлечены не только большевистская фракция и РСДРП в целом, но и западноевропейская социал-демократия. Ленина, прибывшего в Женеву, Плеханов, Мартов, Дан и Мартынов встретили острой критикой. В тифлисской операции они увидели пример морального разложения революционного подполья. На январском пленуме объединенного ЦК в 1910 г. меньшевикам удалось вынудить Ленина согласиться сжечь все оставшиеся ассигнации, которые не попали в руки полиции. Секретные сотрудники Департамента полиции, присутствовавшие, как всегда, на пленуме в качестве делегатов, донесли, что все оставшиеся пятисотки, кроме 38, которые были у инженера Красина, Заграничное бюро ЦК сожгло.

Агенты полиции ошиблись – на самом деле на руках Красина давно уже не было ни одной из этих ассигнаций. Он все же нашел хитрый способ конвертировать часть похищенных злополучных банкнот в иностранную валюту. Его ближайший помощник А. М. Игнатьев так вспоминал об этой секретной спецоперации: «Наш товарищ, художница Афанасия Леонидовна Шмидт (кличка Фаня Беленькая) переделывала номера указанных пятисоток, которые ей привозил Леонид Борисович. Хорошо помню, как живо интересовался Л. Б. технической стороной переделки номеров, для чего был даже приспособлен микроскоп. Я должен был менять эти пятисотки. В котелке, с пробором, в перчатках, ходил и менял их в разных учреждениях. Мысль была удачна, удалось разменять все. Остались только две пятисотки, которые зарыты в Финляндии, потому что были неудачно исправлены, вернее, само исправление было удачное. Но такой серии тогда не было. Когда я заявил Л. Б. об этих пятисотках, он сказал: «Пускай это пойдет в будущий музей революции»»[264].

Еще больше меньшевики возмутились, когда узнали о планах Красина печатать фальшивые трехрублевые купюры. Для этой цели большевики из группы Красина приобрели печатную машину, специальную бумагу с водяными знаками, собирались купить дом в Финляндии, в котором предполагали наладить выпуск фальшивых денег на широкую ногу. Однако этим, прямо скажем, уголовным планам не суждено было сбыться, так как о них стало известно все тому же тайному агенту полиции Житомирскому. В конце 1907 г. берлинская полиция нагрянула с обыском в редакцию социал-демократической газеты «Форвертс», в которой Красин хранил бумагу с водяными знаками. Всю продукцию, приготовленную для изготовления фальшивых банкнот, полиция конфисковала. Поскольку редакция не знала об истинных намерениях большевиков, разразился скандал. ЦК РСДРП поспешил сделать специальное заявление о том, что не имеет к этому «темному» делу никакого отношения.

Из финансовых пожертвований, которые шли на нужды РСДРП, следует отметить так называемые американские деньги, полученные от сборов, проведенных в США весной—летом 1906 г. М. Горьким. Инициаторами этой поездки были В. И. Ленин и Л. Б. Красин. Вместе с М. Горьким и М. Ф. Андреевой в качестве их секретаря в вояж по Америке отправился и член боевой группы большевик Н. Е. Буренин. Они имели письма к Американской социалистической партии, официальное – от объединенного ЦК РСДРП, и личное – от Ленина. Но поездка была организована крайне неудачно. Прежде всего большевики не учли такой тонкости, как общественное мнение США. Горький приехал в Америку вместе с гражданской женой М. Ф. Андреевой, оставив дома законную супругу с двумя детьми. Газеты по этому поводу подняли скандал, шум, гостиницы не принимали невенчанную пару. Кроме того, конкуренцию большевикам составили эсеры, направившие в США свою «бабушку» Е. К. Брешко-Брешковскую. Как вспоминал Горький, «пред американцами явились двое людей, которые, независимо друг от друга и, не встречаясь, начали собирать деньги, очевидно, на две различных революции… «Бабушку» они, кажется, знали и раньше, американские друзья сделали ей хорошую рекламу, а мне царское посольство – устроило скандал»[265]. Турне по США не оправдало надежд: по словам Горького, он собрал меньше 10 тыс. долларов. По другим данным, в июле 1906 г. Андреева тайно переправила Красину для большевистской кассы 50 тыс. рублей. «Американские деньги» поступали и на имя другого члена Боевой технической группы, В. И. Богомолова, который открыл специально для этого в Гельсингфорсе несколько банковских счетов. По его словам, он один-два раза в неделю передавал эти деньги в Большевистский центр.

Н. Е. Буренин

В том же году Андреева выиграла суд у матери московского промышленника С. Т. Морозова, оставившего ей по завещанию 100 тыс. рублей (сам Морозов покончил жизнь самоубийством 13 мая 1905 г. в санатории близ Канн). Из этих денег 60 тыс. она через Красина передала Большевистскому центру. Деньги прошли мимо ЦК, руководимого меньшевиками, и осели в кассе БЦ.

Большевики получали и иного рода пожертвования. Например, в 1905 г. неожиданный «подарок» преподнесла юная большевичка (ей не было еще и 17 лет) Федосья Петровна Кассесинова (Фаня Черненькая). Вступив в партию, она решила помочь ей материально, отдав свое имение на юге России, доставшееся ей по наследству от родителей. Проблема была только в одном: по российским законам, Ф. Кассесинова, как несовершеннолетняя, не могла самостоятельно распоряжаться наследством. Подарить имение она могла только с разрешения своих опекунов, которые, будучи «помещиками и дворянами», одобрить такой шаг юной революционерки не могли. Поэтому, по словам Л. Б. Красина, «пришлось прибегнуть к несколько сложной комбинации», а именно – найти девушке «фиктивного мужа» и уже с его разрешения продать имение. Поиски жениха заняли три месяца, ведь надо было найти человека не только безупречного с точки зрения закона, но и порядочного, чтобы не сбежал с деньгами сразу после свадьбы. «Ликвидация имения» тянулась еще год.

Значительно более сложной и авантюрной стала история, связанная с борьбой за наследство младшего племянника С. Т. Морозова Н. П. Шмидта, которая принесла в кассу БЦ около 280 тыс. рублей. Унаследовав мебельную фабрику Морозова в Москве, Шмидт в октябре 1905 г. через Горького ссудил большевикам 15 тыс. рублей на издание газеты «Новая жизнь». Он давал деньги и на вооружение рабочих. Полиция называла фабрику Шмидта «чертовым гнездом». В дни декабрьского восстания Шмидт отказался выдать членов фабричной дружины и указать место хранения оружия. За это он был арестован и в феврале 1907 г. при загадочных обстоятельствах погиб в тюрьме. Незадолго до его смерти Красин убедил Шмидта завещать свое состояние партии. Также большевики уговорили сестер Шмидта Екатерину Павловну и Елизавету Павловну передать партии их доли наследства Морозова. Вопрос заключался лишь в том, кто получит эти деньги? Когда Шмидт делал свои распоряжения о передаче имущества партии, зимой 1906-1907 гг., существовала только одна РСДРП, с общим ЦК.