Гремучий Коктейль 3 - Харитон Байконурович Мамбурин

вот тебе простой вопросик, ты Коновалова Петра помнишь?

— Ч-что? — мужчина теряется от такой перемены темы, — Петьку? Н-ну…

— Да, того самого, который тебе шестьсот рублей еще три года должен был выплачивать, — я снова неприятно улыбаюсь, — Твои люди его жене ноги сломали, позавчера, чтобы он мастерскую за гроши продал. Так вот, Илья Герасимович, у Пети этого большой на тебя зуб. Прямо, как и у меня. Понимаешь? Хорошо. Теперь вот, дотянись-ка до этого рюкзачка, да открой его.

— Да погоди… — Кровин пытается собраться с мыслями.

— Бегом, падла! — рявкаю я, соскакивая со столешницы и делая бешеное лицо, — Яйца отстрелю, мразь! Князю перечить?! Тыкать мне вздумал, шваль?!!

Всё можно было бы сделать намного проще, но мне Кровин нужен неповреждённым, как и его семья. Это самая важная часть плана, поэтому, вместо хладнокровной травматической ампутации левой, к примеру, руки, я строю перед пациентом внезапно сорвавшегося с катушек сопляка. Крайне удачно, потому что наконец-то понявший, что дело совсем табак Кровин, хватается за рюкзак, как за мамкину сиську. И, через несколько секунд, с криком отбрасывает от себя эту вещь.

В нём уши.

— Знаешь, что хорошего в ушах, Илья Герасимович? — вновь сменив тон на задушевный, продолжаю я, — Они легкие. А еще всегда можно отличить правое от левого, так что два уха нести не приходится, одного хватает. Так вот, любезный, в мешочке этом ровно сорок семь штук. Понимаешь, к чему это? Вижу, понимаешь, но уточню — еще два вон, в коридоре валяются, сможешь сам отрезать, если захочешь, а одноногого, который у тебя главный вход охраняет, я оставил в живых. У тебя нет людей, Кровин. Ни одного.

Это было удивительно несложно. Заимка с землянками у лесного озера, комфортными, почти роскошными. Там-то на близлежащих полянах и растили дурман-траву разбойники Кровина. Его гвардия. Даже пасеки разбили, домовитыми оказались. Особо не прятались, на полсотни лошадей корма надо много, так что возили его им туда ежедневно, мне избитый Петр всё показал. А дальше дело было скучным и кровавым — даймон своей силой приглушила исходящие от меня звуки, как делала это уже неоднократно, так что мне оставалось лишь лезвием хавна поддевать засовы, гробить бандитов, да пилить им уши. Хотя, каких бандитов? Да, это были парни Кровина, готовые в любой момент вскочить в седло, метнуться в любую деревню княжества, избить, изнасиловать, поджечь, запугать, но убить? Очень сомневаюсь. Может и «пропал без вести» кто из недоброжелателей Кровина за все эти годы, но прямо называть покойников бандитами язык не повернется. Так, местный ЧОП. Мне лично не нужный.

Тем временем самогонный барон пришёл в себя от страшного зрелища и постепенно начал осознавать, в какое дерьмо попал. А и я рад помочь.

— Так вот, Илья свет Герасимович, на чем мы остановились? Да, точно. Людей у тебя нет. Ни послать куда, ни семью защитить. Один ты теперь. А знаешь, какая еще неприятность над твоей грешной головой висит? Петр. У него большая обида к тебе, а еще есть лошадь. Я ему купил, у Тарасова. Хорошую, девяносто рублей отдал. Она мигом его домчит до Фетихова, Шедулиной, Кропатова, лазаревских… ну ты меня понял, Илья Герасимович? Новости, о том, что у тебя люди кончились, разойдутся быстро и широко. Но ты можешь сделать так, чтобы они разошлись попозже. На сутки, к примеру. Больше мы тебе с Петром не дадим, даже с вирой.

Теперь Кровину оставалось только бежать. Деревенские будут уважать даже бандита, особенно если тот не беспределит, а в чем-то даже полезен, но спросить за обиды? Спросят так, что зубов не унесет. Разденут до исподнего и выкинут на мороз, со сломанными ногами. Ну, это, конечно, для таких как этот самый Кровин. Дать ему времени побольше — он бы придумал что-нибудь, чтобы уступить, отойти с достоинством, сохранить авторитет, но вот этого я ему предоставлять не собирался. Мне нужно было, чтобы бывший «хозяин» моего княжества бежал с волосиками назад. Невредимый, целый, с семьей, полностью хороня весь свой авторитет.

…и вот теперь стоящий передо мной мужчина всё понял правильно. Море бессильной злобы и страха в его глазах было для меня теплой ванной, в которой хотелось нежиться и нежиться. Что, Фелиция, я злой? Он, вообще-то, десять минут назад раздавал инструкции, как меня с Кристиной перекрестным огнем грохнуть.

— Идём, Илья Герасимович. Время не ждёт. Мне и Петру виру выплатишь, так у тебя аж до вечера время уйти будет… — додавил я человека, в распоряжении которого были три усадьбы, шесть гаражей с грузовыми мобилями, мастерские и прочие верблюды с пароходами.

Деньги «сахарный король» в банке хранить мог не так уж и много, чтобы не вызвать к себе интереса, так что оборачивал их большей частью в драгоценности, да закапывал как самый настоящий бандит. Причем, у себя же на огороде!

— Ты хоть знаешь… князь… — еле проталкивая слова сквозь стиснутую глотку, спросил уходящего меня в спину низложенный «сахарный король», — …знаешь, кто за мной стоит?

— Знаю, Илья Герасимович, знаю, — обернулся я, — Получше тебя знаю. Только вот… не стоит там никого. Встали бы, если б к тебе пришли спросить, с какой радости ты тут в чужом княжестве хозяйничаешь, но раз ты не хозяйничаешь… то спрос только с меня идёт. А мы с тобой уже вопросики порешали. Но не беспокойся, моё слово крепкое. Пока молчать будешь — ни я, ни Терновы тебя пальцем не тронем.

Думал, что всё уже, пойдет этот потерявший всё, включая заначку, мужик своей дорогой, но нет, нашлось у него яиц на еще один вопрос.

— А скажите, ваше сиятельство, сладко ли убивать простых людей? Других-то не так и легко…

Бессилие и отчаяние иногда ставят самолюбие человека в безвыходную ситуацию своей потребностью отвоевать хоть что-то. Нанести хотя бы один удар в ответ, пусть даже безобидный, но… показать себя. Доказать себе.

Жаль, не этот случай.

— У меня есть прозвище, Илья Герасимович, — обернулся я во второй раз, — Известен я в славном городе Санкт-Петербурге, в узких его кругах, как Княжеубийца. Так что, отвечу вам так — все люди умирают одинаково, совершенно никакой разницы не заметил. А теперь поспешите. Петру я виру выплачу, а вот насколько он слово сдержит — вам лучше знать. Мне вы более не интересны.

Деньги, изъятые Кровиным из сейфа в кабинете, в очередной раз за это утро поменяли хозяина. Петр, спрятавший семью за время, пока я разбирался с лесным хутором, весело присвистнул и спросил меня, как же всё-таки поступить с