Мечта для мага (СИ) - Агатова Анна

Новая волна мурашек прокатилась от головы до ног, и был ли это ужас или сладкое предвкушение, я не знала. И поспешила выйти в солнечный морозный день за порог ставшего таким неприятным дома.

104. Эрих Зуртамский

Я научился управлять своим перемещением. И теперь мог в любой момент прийти к ней. Днём тоже мог, но предпочитал ночь - это было лучшее время для осуществления моего плана.

Сил ещё было маловато, но те, что были, я не жалел. Я приходил к ней делал то, что считал нужным и правильным - поцелуями и ласками доводил её до исступления.

А что выздоровление шло медленнее - не страшно. Выберусь. Намного важнее сейчас не упустить мою девочку.

Иногда ночью, когда я без сил валился на кровать после визита к ней, мне снились кошмары. То я бегу за каретой, в которой её увозят, магия меня не слушает или выгорела, дыхания не хватает, топот копыт и грохот колёс всё удаляются, а карета становится всё меньше и вдруг скрывается за поворотом. То Лиззи в свадебном наряде открывает лицо перед мужчиной - они уже женаты, с улыбкой подставляет ему под поцелуй свои губы, а я стою очень далеко, не могу прорваться к ней, да и поздно, тело не слушает меня, и я даже не могу закричать - нет голоса.

Я просыпался в холодном поту, задыхаясь от ужаса и бессилия, сжимал кулаки и понимал - медлить нельзя, нельзя жалеть себя, нужно действовать.

Целитель изумлялся, что здоровье так медленно идёт на поправку, вообще почти не движется. Не удивительно: каждый раз, прежде чем переместиться к Лиззи, я вспоминал деда Курта, его лицо, его слова и ту боль, что сквозила в них, и прикладывал все силы, выжимал себя до нитки, чтобы из ночи в ночь моя девочка сгорала от желания. Сгорала и не могла сгореть.

Да, это был расчёт. Холодный расчёт с моей стороны - довести её до высшей точки кипения и воспользоваться ситуацией.

Нечестно? Чепуха.

Она меня хотела не меньше, чем я её. Это раз. Два: я едва не потерял её, и больше не буду так неловок. Она будет моей. Будет! Потому что на моей стороне кровь, что уже нашла свою пару, потому что я смогу сделать её жизнь счастливой и долгой, потому что... Да потому что я без неё уже не могу!

И когда она металась на постели, тянулась ко мне всем телом и с отчаянием шептала: «Да, да, ну же, милый!», я едва слышно выдыхал ей в ухо: «Ты плохо просишь, девочка моя! Слишком тихо, слишком неубедительно. Нет, не сегодня, не сейчас!» и уходил. Уже в своей комнате я понимал, что мне вслед нёсся разочарованный стон. А может всхлип. Но это точно не было радостью.

Днём я раскачивал свой резерв, съедал всё, что мне приносили для подкрепления физических сил, спал днём по часам, словно младенец, игнорировал настойчивые просьбы матери перебраться домой, чтобы меня могли осмотреть и назначить своё лечение столичные лекаря.

Но я отказывался - иногда забота матушки была слишком удушающей. Да и заметить, что я плохо иду на поправку, было бы проще. А мне некогда было утешать матушку - у меня была цель. Очень важная. Самая важная цель моей жизни.

Хотя кошельку моих родителей тоже доставалось - они день через день пытали целителя на предмет того, что нужно купить для моего выздоровления. И покупали. Продукты, накопители, редкие травы для настоек, что готовил самый дорогой аптекарь столицы. Подозреваю, целитель академии изрядно пополнил свои запасы, и я не возражал - пусть, лишь бы не мешали.

105 Эрих Зуртамский

Домашний суд над Мараей стал едва ли не дешёвым цирковым представлением.

Отец преступницы в роли судьи, императорский поверенный, известный своим предубеждением против любого, кто не был сосудом для благородной аристократической крови, княгиня, что давила на жалость всеми возможными способами.

Я нервничал, что Лиззи не выдержит и простит Мараю. Но моя девочка оказалась сильна. Да и сама Марая, глупая курица, помогла своей визгливой истерикой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Ревновала ли она? Сомневаюсь. Она была хищницей во время гона, которую ранили и у которой из-под носа увели богатую добычу.

К концу заседания, когда стало абсолютно ясно, что магически одарённая аристократка едва не убила другого не менее одарённого аристократа, покушаясь на бездарную девушку, я успокоился - Лиззи ничего не угрожало и рядом с ней был отец.

Я заметил его взгляды, его поддержку, его теплоту по отношению к дочери - моя девочка в надёжных руках.

Несмотря на добродушный вид и по-детски круглые щёки, такой человек, как Арчинский, не мог за одну недолгую человеческую жизнь достичь того, чего достиг. Не мог, если не обладал такими качествами, которые помогли бы ему. И этот толстяк смог. Значит, его ум был острее бритвы, и теперь мне становилось понятно, в кого его дочь такая сообразительная и талантливая.

И раз такой человек, да ещё и любящий её, рядом, ей не грозит никакое хитроумие Делегардовых.

Мне не хотелось при князе и его семье признаваться в своей глубокой привязанности к Лиззи, и надеюсь, она не поняла почему меня перенесло к ней в момент атаки Мараи и не связала это с моими ночными визитами в её опочивальню.

Оставался ещё один важный момент в выстроенной мной ловушке, ловушке на мою драгоценную птичку, мою мечту. И решить его мне помог случай - я услышал разговор Лиззи и её отца после того, как мы вышли из гостиной, ставшей ненадолго залом суда.

То, что купец Арчинский заметил моё к ней отношение, давало надежду, что план сработает, и я позволил себе представиться и отозвать купца на минутный разговор.

- Господин Арчинский, не знаю, говорила ли ваша дочь о том, что... - я вздохнул, и тут всё было именно так - от горечи не только вздохнуть хотелось, а даже и повыть: моя девочка изо всех своих слабеньких сил старалась меня игнорировать. И меня это жутко задевало. Нет, не то что она пыталась, а то, что у неё было такое намерение. Но я мужчина, я держу себя в руках.

- Одним словом, это она пробудила во мне то, что дремало глубоко внутри. Не к каждому я готов броситься на помощь. Видите ли...

Я помялся. Как объяснить человеку без капли магии, что со мной происходит?

- То есть если бы жизни, к примеру, княжны угрожала опасность, вы не ринулись на выручку? - уточнил толстяк с мягкой улыбкой и острым взглядом.

А этот человек всё больше мне нравился!

- Верно, - и я кивнул подтверждая.

- И что же? Вы просите благословенья на ваш брак?

106 Эрих Зуртамский

Я остолбенел. Это был удар ниже пояса. Да, по большому счёту, именно это было целью моего разговора. Но я мог рассчитывать на его поддержку, в самом неблагоприятном случае

- лишь расположением. А тут такое.

Такой проницательности я не ожидал. И как теперь повернуть разговор, чтобы и не признаться в этом, но и благословенье получить? Мне очень, очень нужно его благословение. Ведь моя девочка обязательно будет прятаться, и в первую очередь - за отца.

- Видите ли, Власий... эээ...

- Егорыч, - подсказал толстяк и улыбнулся, ехидно прищурив один глаз.

- Да, Власий Егорыч. Мы с ней сильно поссорились, и не мне вам рассказывать, какая упорная Лиззи, - купец понимающе покивал. - Я уверен, что она обо мне не обмолвилась ни словом. - Он опять покивал, а я продолжил:

- И вот эта несостоявшаяся помолвка... Мне страшно представить, что Лиззи затеяла всё это назло мне.

Купец с таким простецким именем состроил ещё более скептическую гримасу. Ох, гайки-болты! Неужели я промахнулся?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Хорошо, если это всё не так, - постарался я ослабить его сомнения. - Не хотелось бы, чтобы она что-нибудь ещё в том же роде сделала. Не знаю, как там было на самом деле, но выглядело всё так, будто она назло мне дала согласие Вольдемару.

Купец чуть призадумался. Ага, хорошо. Анализирует, пытается оценить: да или нет. Вот чуть шевельнул бровью, будто рассуждал сам с собой, качнул с сомненьем головой, чуть дернул губами. И я не дал ему додумать до конца: