Наследница Ордена - Анна Этери

ведущей на чердак, спустился мальчишка — подросток лет шестнадцати. В руке он держал футляр со скрипкой, и меня озарило:

— Я видела тебя в городе! — указала на него пальцем.

Он затаился, вслушиваясь в мой голос, и натянул кепку на глаза.

— Ты играл на скрипке.

— И что? Вернуть подаяние, что ты бросила в стаканчик? — с ехидцей прилетело в ответ.

Никаких манер!

Ясно, кто сообщил Ханне, что Нэйт у меня. Был.

— Ты «друг» Нэйта? — спросила, имея в виду, каких необычных подопечных Ханна берёт под своё крыло.

— Мы оба друзья Нэйта и не один из нас ему не «друг», — скатился по лесенке ещё один мальчишка. В длинной куртке не по размеру и в кепке. — С кем имею честь?.. — протянул он руку, подавшись вперёд, ни то собираясь поклониться, ни то что-нибудь стянуть.

Порадовалась, что сапфировая заколка крепко сидит в волосах.

— Триллиан Эстериус, — представилась и подала руку.

Мальчик не растерялся и обхватил её своими грязными ладонями.

— Очень приятно, очень! Я Эвил. А это Джонатан, — кивнул он на скрипача. — На днях мы видели тебя в городе вот с этим типом, — скосил он глаза на демона. Я пыталась высвободить руку, но тщетно. — Знаете, приятно с вами вот так вот поболтать. Вы же в Ордене большая шишка!

— Ну, не такая уж и большая…

— А вы красивая. Не то чтоб я раньше красивых девок не видел, но вы как-то особенно…

— С-спасибо! — Вырвала я руку, не очень польщённая, что меня сравнили с… девкой, да?

— А вы по какому делу в наших краях? — продолжил он, утирая нос. — Нэйта, небось, ищете? Да теперь его ищи-свищи. — Эвил улыбнулся, обнажив рот без двух передних зубов. — А это… тебе он очень нужен?

— Очень! — ответила с надеждой на его помощь.

— Ну я это… ну к тому, что может ну его! Я могу с тобой пойти… вместо Нэйта.

— Ты?

— Я и стихи рассказывать умею, ну это… про «пень-самодур» или это… «в глазах твоих я вижу ландыши».

— Какие еще ландыши? — нахмурилась я.

— Цветы такие, не знаешь?

— Знаю. Так что про Нэйта?

— Про Нэйта? Да дурак он и есть дурак! Я бы от тебя не ушёл. — Снова вытер Эвил сопливый нос.

— А откуда тебе известно, что он ушёл? — спросила настороженно. Ему я этого не говорила.

Он знает! Знает, где Нэйт!

— Догадался! — выпалил тот. — Иначе с чего бы ты пришла в приют? Нам Ханна всё рассказывает. У неё от нас секретов нет.

Скрипач отвесил мальчишке подзатыльник, у того аж кепка слетела.

— По шапке то чего? — обиженно шмыгнул тот носом.

— А того… трепаться меньше надо! — просветил его приятель. — Идем в город. А-то с тобой не заработаешь. Весь день дрых. Так и с голодухи помрём.

— Тебе б только пожрать! — окрысился мальчишка, подбирая кепку. Взял скрипача под локоть, и они вместе спустились с холма. И тогда меня осенило — Джонатан слепой.

— Подождите! — кинулась я вдогонку. — У меня к вам деловое предложение.

Глава 18. Цена силы

Поправив распущенные волосы, на секунду пожалела о сапфировой заколке, но если хочешь что-то получить — надо что-то отдать. Иногда это время, а иногда любимое украшение.

— Собираешься пойти? — осторожно спросил Пандемония, который во время всего разговора с интересом разглядывал то меня, то мальчишек, и задал свой вопрос, едва те скрылись за деревьями, унося задаток. Я пообещала заплатить им в два раза больше, чем стоила заколка, после того как они сведут меня с Нэйтом. Они не сказали ни «да», ни «нет», но явно знали о его местоположении и намекнули, что если завтра вечером я приду в парк к красной скамейке, то смогу там случайно кое с кем встретиться.

— Собираюсь, — ответила без обиняков.

— Но это глупо.

— Почему? Потому что тебе не нравится это затея? — Чего он постоянно лезет не в своё дело?

— Они тебя обманут.

— Посмотрим.

Пандемония с полуулыбкой качнул головой. Сделка ему явно казалась сомнительной. Но какое мне дело до того, что думает демон?

Дарен встретил нас на аллее в хорошем расположении духа. Будто ничего из ряда вон выходящего не произошло. Как бы не так! Поджав губы, я прошла мимо. Не хотелось затевать ссору при Пандемония. Он и так слишком много слышал не предназначенного для его ушей.

В Ордене, по дороге до моих комнат, служанка вручила демону записку, которую ему просили передать. Прочтя её, он нахмурился и, извинившись, благополучно отбыл. Что у него за срочные дела и кто этот некто, передавший послание? Отдала бы не только заколку, чтобы это узнать. Задумавшись, вздрогнула, поймав пристальный взгляд Дарена. Охотник стоял тихо и будто даже не дышал. Вот ещё одна моя проблема.

Из соседнего коридора выскользнула тень, и я едва не отшатнулась, с трудом узнав в ней Карен. За несколько дней женщина так изменилась, что, встреть я её на улице, ни за что бы не признала. В белой сорочке, она, со спутанными волосами, выглядела бледной и изможденной и походила на приведение.

— Дарен, — чуть слышно позвала она, — мне надо с тобой поговорить.

Охотник нехотя направился к ней, словно дело было не из приятных.

Я наблюдала за ними издалека, не зная, уйти или остаться. Их отношения меня не касались — третий лишний, но что-то в облике Карен настораживало, она выглядела больной, с блестящими глазами и впалыми щеками, будто её одолевала лихорадка. Впервые мне стало жаль Карен. Может, проводить её в лазарет?

Помимо воли я прислушивалась к тихому разговору между ними, но ничего не могла разобрать. Что с ней случилось? Почему она, всегда в форме и подтянутая, так выглядит? Приглушённый разговор становился всё громче и вдруг взорвался криком. В наступившей тишине явственно прозвучал звук пощёчины.

— Негодяй! Подлый обманщик! Будь ты проклят! — крикнула Карен, бросаясь на охотника с кулаками. Он схватил её в охапку и толкнул в первую попавшуюся дверь. Защелкнул замок.

— Открой дверь, мерзавец!

— Что случилось? — подошла я ближе.

— Я её запер. Отмычка и «замычка», — продемонстрировал Дарен железный искривленный предмет.

— Да я не об этом! Что с ней? — кивнула на дверь, за которой билась Карен. — Она странно выглядит. Может, её в лазарет?

— Любовная лихорадка не лечится.

— Что?

Дарен не ответил и направился дальше по коридору.

— Мы что же, её бросим? — догнала я его.

— Надо было сразу ей шею свернуть.

— Как ты можешь такое говорить? — поразилась я его чёрствости. — Она для тебя что, совсем ничего не значит? Разве ты её… не любишь?