Дикая и опасная - Кира Стрельникова

Я тихо толкнула дверь, зашла, снова испытав мимолетный, но острый приступ неуверенности и паники. Да, страшно прыгать со стометрового обрыва, но главное преодолеть первый, самый тяжелый миг и сделать шаг. Просто шаг, один-единственный. И все — свист ветра в ушах, восхитительное ощущение полета, чистый, незамутненный восторг. Главное, когда к воде приближаешься, ноги вытянуть, чтобы пятки не отшибить.

— Сонь, — тихо позвал Верден, видя, что я замерла в нерешительности, обхватив себя руками.

Ежась от прохладного воздуха, медленно подошла к кровати и снова остановилась. Тим сидел, опираясь спиной на подушку, согнув одну ногу в колене и положив на нее руку.

— Иди сюда. — Он откинул край одеяла, и я тут же юркнула в теплую постель, сжавшись в комочек и чувствуя страшную неловкость и одновременно волнение.

Опять какие-то детские реакции, честное слово. Ладонь Вердена легла мне на макушку, и пальцы начали тихонько перебирать пряди.

— Тим, — почти шепотом произнесла я, ощущая, как постепенно согреваюсь и как от простых действий альбиноса нервное напряжение потихоньку уходит. — Я опять чего-то не понимаю…

Он тихонько хмыкнул, и в следующее мгновение обхватил меня за плечи, вытащил, прижал к себе, укутав одеялом, и обнял.

— Что на сей раз? — От теплого дыхания на шее мысли таяли, как масло на сковородке, но я собрала себя в кучу и все-таки продолжила:

— Вот скажи, у всех сенсов так, как у нас? — Хорошо, что он лица не видел, на меня вдруг напал тяжелый приступ смущения, и я отчаянно покраснела, судя по жару, обдавшему щеки.

— Как — так? — спокойно переспросил Верден.

— Ну… — я сглотнула, пытаясь подобрать слова, — ярко, сильно… близко.

— Не думаю, — почувствовала, как он покачал головой. — Видишь ли, сила эмоций и ощущений напрямую зависит от силы способностей, соответственно, как и потребности сенса. У кого А класс, так те вообще не отличаются в плане секса от обычных людей. Класс В — ну у них чуть ярче и им секс требуется немного чаще и эмоции глубже. Сложнее всего тем, у кого С или высшая категория. — Он помолчал, а я, кажется, даже дыхание затаила в ожидании дальнейшего объяснения. — Вы раскрываетесь полностью, просто по-другому не можете, слишком сильные способности и слишком острое от этого восприятие другого человека. И да, Сонь, хочется чаще. — Я услышала тихий смешок, и лицу стало еще жарче. — Другое дело, что таким сенсам в какой-то степени проще найти себе нужного человека, того, кому можно верить и на кого можно положиться. Хотя все люди разные, и кому-то совершенно не страшно близко подпускать к себе посторонних, они не заморачиваются с выбором постоянных партнеров. И терпеть вам вреднее всего, — голос Вердена стал ехидным. — От переизбытка напряжения в энергетике могут случаться всякие сбои и уровень способностей скакать. Такая вот специфика.

М-да, веселые расклады.

— Понятно, — пробормотала, прижавшись щекой к его груди и рассеянно выводя пальцем узоры на теплой коже. — А еще эта связь ведь наверняка влияет, да? — вспомнила я объяснения Николаича.

— Именно, — подтвердил Верден. — Усиливает ощущения еще больше, и… делает нас одним целым. — Его голос стал тише и глуше, а сердце забилось тяжело, неровно под моими пальцами. — И знаешь, Сонь, вот лично мне — офигительно, — произнес он почти шепотом, и у меня внутри все аж завибрировало от его низкого тембра. — Честно, ни с кем так не было и не будет, точно.

Я хмыкнула, отчего-то от его признания стало приятно, тепло так в груди.

— А как же Грановская? — не утерпела, спросила-таки.

— Ольга? Ну, Ольга. — Тим усмехнулся. — Во-первых, я слегка пьян был, честно. Во-вторых, два с половиной месяца ждать — это, знаешь, подвиг, между прочим. И в-третьих — она слабее меня и ни хрена не почувствовала больше, чем было. В секс ведь можно и не вкладывать душу, — снова понизил он голос. — Просто ты по-другому не умеешь, а я умею. Но не хочу, кроме сброса напряжения это никакого особого удовлетворения не приносит. Поэтому и терпел, пока ты созреешь. — Теплые губы провели по моей шее, отвлекая от его слов.

А одна ладонь медленно, но неотвратимо начала поднимать подол ночнушки, скользя по бедру. Перед глазами замелькали серебристые точки, дыхание сбилось, и, по-моему, ни ему, ни мне уже ни до каких вопросов дела не было. Но я была бы не я, если бы послушно заткнулась, следуя инстинктам.

— Т-тим… — Ой, вот зубами стучать как-то нехорошо, но что поделать, если тело начала колотить мелкая дрожь? — Последний вопрос…

— Мм? — Его вторая ладонь нырнула под тонкую ткань на спине, пройдясь вдоль позвоночника, и башню сорвало к чертям, я чуть не забыла вообще, что там спрашивать собиралась.

— Это… А почему у тебя аура всегда фиолетовая? — хриплым голосом выдавила я из себя, подняв руки и позволив Вердену стянуть ночнушку. — Ты вроде слабее меня по классу…

— Преобладающая эмоция, — выдохнул он мне в ухо и провел носом по шее, развернув спиной к себе. — И я все время тебя чувствую, Сонь…

Нервно хихикнула, захлебнувшись вдохом, когда горячие ладони провели по животу, и не удержалась от комментария:

— И чего, все время… хочешь?.. — Я несколько раз сглотнула, все еще чувствуя напряжение, не давая сошедшим с ума ощущениям утащить за собой на дно.

М-да, привычка — страшная вещь…

— Скажем так, думаю часто, — со смешком ответил Тим, подцепив резинку трусиков. — Все уже, птица-говорун? Или до утра болтать будем? — шепнул он на ухо, и я почти сдалась.

Нет, до утра меня точно не хватит, да и не наберу столько вопросов. Верден тихонько потянул трусики вниз, я стиснула зубы, сражаясь с тяжелым приступом застенчивости, одновременно раздираемая противоречивыми эмоциями. Но позволила ему избавить меня от последнего предмета одежды.

— Не бойся себя и своих желаний, Сонечка. — Как он ухитряется говорить таким спокойным голосом? Я, например, сейчас вообще не рискую какие-то звуки произносить.

Ладони Тима накрыли мои судорожно сжатые пальцы, он осторожно погладил их, заставив расслабиться, одновременно снова поцеловал в шею. Потом еще раз и еще, легонько щекоча языком, пока кожу не закололи невидимые иголочки.

— Ничего плохого в них нет… Это ты, это твое…

Пространство резко расширилось, границы комнаты пропали, и снова остались только мы двое. Только все происходило не так быстро, как в первый раз, хотя по накалу чувств, пожалуй, раза в два сильнее, и я уже задыхалась от нарочитой медлительности, с которой Тим поднял мои руки и… положил мне же на грудь, не отняв своих. Эт-то что он задумал?! Не, я не ханжа, конечно, но…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});