В плену Сахары - Клаус Полькен

К третьему типу кочевников Сахары относятся мавританцы и туареги. Они не предпринимают регулярных в зависимости от времен года переходов, а передвигаются вслед за случайно выпавшими осадками и появляющейся благодаря осадкам растительностью. Поэтому расстояния, которые они проходят, очень различны. В прошлом в крайне засушливые годы часто бывали случаи вторжения из своих традиционных районов в районы кочевья других племен. А это, в свою очередь, становилось причиной ожесточенных схваток между племенами.

Женщина из полукочевого племени айт-атта за ткацким станком

Как и мавританцы, абсолютные кочевники Северной Африки — берберского или арабского происхождения. К последним относятся шаамба, обитающие вокруг Большого Восточного Эрга. Однако кочевья их распространяются далеко на юг — до Тадемаитского плато. Поэтому шаамба находились раньше в постоянном состоянии войны с туарегами.

Предполагают, что шаамба пришли в XIV веке в Северную Африку из Сирии и осели в окрестностях Метлили в Мзабе. Почему они выбрали именно эту суровую местность, остается загадкой. Во всяком случае оазис Метлили стал их главным местом пребывания и одновременно приютом для беженцев из всей Северо-Западной Африки. Вскоре оазис уже не мог прокормить своих многочисленных обитателей. Тогда-то некоторые группы шаамба перешли от полукочевого образа жизни к чисто кочевническому.

В соответствии с их арабским происхождением племенная структура шаамба также арабская. Основная единица племени — клан, возглавляемый мужчиной, власть которого наследуется по отцовской линии. От родоначальника — чаще всего мифического мужского предка — клан получает свое название. Есть, однако, при этом два исключения: улед-айха считают своим родоначальником женщину (но это все же «святая» из семьи марабутов), а улед-фрадж называют своим праотцом представителя племени туарегов, нашедшего когда-то в Метлили прибежище.

У шаамба, как и у мавританцев, соблюдается племенная иерархия, во главе которой стоят касты воинов и кочевников. За ними следуют шорфа, или марабуты; затем идут обыкновенные, неблагородные кочевники и наконец — кланы вассалов, обязанные платить дань. На предпоследней ступени находятся оседлые племена, а на последней — рабы.

В 1936 году насчитывалось около двадцати тысяч шаамба. Прежде они были объединены в своего рода свободную конфедерацию, во главе которой стоял шейх главного племени и совет старейшин. Однако полномочия этого совета распространялись исключительно на «внешние отношения». Звание шейха наследовалось по мужской линии, однако претендующий на наследование этого титула старший сын должен был получить на это согласие совета старейшин.

Палатка кочевого племени шаамба

Шаамба придерживаются принципа постоянных пастбищ. Так как у них в оазисе Метлили все еще имеется племенное землевладение, они ко времени сбора фиников возвращаются туда. Это происходит в сентябре. В конце декабря или в начале января они снова уходят, кочуя от пастбища к пастбищу, где разбивают временные палатки. В июне они сооружают в пустыне постоянное кочевье, в котором остаются женщины и дети, в то время как мужчины отправляются со своим скотом дальше на юг. Когда мужчины возвращаются, они снова все вместе идут в Метлили для снятия урожая фиников. Во время их отсутствия за насаждениями в оазисе ухаживают рабы. Разумеется, эти рабы в настоящее время, пожалуй, «служащие» у шаамба.

Как и для всех кочевников, для шаамба колониальное вторжение Франции имело тяжелые последствия. Из чисто административных побуждений французские колониальные власти грубо вмешивались в традиционную племенную структуру и силой заставляли вносить угодные им изменения. Так, в 1887 году два тесно связанных между собой клана шаамба были объявлены самостоятельными и туда назначили новых шейхов. В результате возникли столкновения. В 1922 году это решение отменили и кланы объединили, подчинив их арабскому племени.

Последствия столь произвольных актов трудно оценить непосвященному. Если, однако, представить себе всю сложность взаимоотношений кланов, а также чрезвычайно важную роль шейха во время миграции клана и для решения всех хозяйственных вопросов, то нетрудно понять, что вмешательство колониальных властей во все области жизни шаамба должно было привести к печальным последствиям.

Шаамба рано познакомились и с проблемами «цивилизации». Мероприятия колониальных властей вызвали ускоренный распад кочевого хозяйства. Многие кочевники обнищали, отказались от традиционного ведения хозяйства, устремились в северные города, где в трущобах влачили нищенский образ жизни. Более зажиточные также перестроились. Так, в 1925 году шейх племени улед-алух продал свои стада, отказался от звания шейха и основал транспортную компанию. Прежним верблюдам он предпочел грузовики. Главная контора его фирмы находилась в Гардае, филиалы же были размещены в Салахе, Джанете и Таманрассете.

Танец улед-наиль

Больше всего пострадали от колониального господства кочевники и полукочевники на краю Алжирской Сахары. Племя арбаа в районе Гардаи и племя саид-атба в окрестностях Уарглы каждое лето отправлялись в район алжирских шоттов; зибаны из района южнее Бискры уходили в район Константины. Полукочевники из племени улед-сиди-шейх на западе Алжира курсировали между окрестностями Жеривиля и плоскогорьями, улед-наиль избрали основным местом своих странствий Джельфу.

Улед-наиль относятся к наиболее известным племенам Сахары. Пожалуй, ни одни путевые заметки не обошлись без их описания. Этой «славе» они обязаны, если уж на то пошло, своим девушкам. В двенадцатилетнем возрасте девушки улед-наиль покидают свое племя и поселяются в одном из оазисов Сахары. Там они живут в собственных домах, обычно под надзором старшего члена племени, который готовит для девушек еду и помогает им как словом, так и делом. А девушки танцами и любовными услугами зарабатывают себе приданое.

«Довольно большое кафе, — сказано в одном сообщении из Джельфы, — служит залом для танцев. Здесь красотки под чувственно-сентиментальные звуки кларнета, ритмично покачивая животом, медленно двигаются взад и вперед, в то время как их руки выполняют волнообразные движения или грациозно держат косынку, которой они кокетливо прикрывают отдельные части лица. Читатель, однако, не должен их представлять в костюме одалисок. Напротив, они облачены во множество одежд, одна поверх другой, и увешаны бесчисленными украшениями. Их диадемы составлены из девяти или восемнадцати серебряных пластинок. Часто они носят налобник из золотых монет, служащий им рекламой. С той же целью они кроме национального ожерелья украшают свою шею также несколькими нитями из больших дукатов, составляющих иногда настоящее богатство. Тоненькая цепочка вокруг подбородка обрамляет лицо. Крупные серьги с подвесками обычно укрепляются в волосах. Они часто очень дорогие и отличаются искусной выделкой. Их броши имеют форму звезд или розеток, застежки выделяются простотой форм и изяществом. Все более или менее крупные украшения звенят от крошечных талисманов…».