Джони, о-е! Или назад в СССР - 2 (СИ) - Шелест Михаил Васильевич

— Глупости говоришь, — наконец сказал он. — У меня и денег таких нет.

— А я? — спросил я наивным тоном. — Забрасываете меня за кордон, я открываю фирму по радиотехнике. И составляю конкуренцию западу. Куда-нибудь в Югославию, например. Они не входят в Варшавский договор.

— Ты не знаешь Югославский.

— Я хорошо знаю английский.

— Югославия далеко от нас, — покрутил головой полковник, явно задумавшись над моим предложением. — Если только Сингапур… Там у нас и банк есть, который кредит даст на развитие.

Я промолчал на счёт банка и кредита. У меня на этот счёт было своё мнение.

— Нужны Британские или Американские документы, — сказал я. — И всё. Мы создаём свою фирму. Если я говорю свою, то это именно «своя» фирма. Наша фирма, товарищ полковник. Она сканет выполнять роль донора… Или как там у вас это называется?

— И что ты будешь выпускать? Усилители? И твои, как их, примочки?

— Да, — кивнул я головой. — А ещё буду записывать музыку и печатать на конвертах русские названия. ВИА «Молодость», например. А вы будете искать во Владивостоке этих музыкантов, которые посмели записаться за границей. Хе-хе…

Полковник смотрел на меня с ужасом на лице, но постепенно этот ужас таял. Растекался-растекался, и вдруг его лицо просветлело.

— А ведь ты дело говоришь, Женька! Денег категорически не хватает. Валюта же. Выбиваем с треском, млять! Так-так-так… А ведь это решение всех проблем. И с тобой, и с агентурой… Тебя отправим в интернат для одарённых детей. Куда-нибудь в Новосибирск…

— Только не надо, чтобы я умирал для матери. Она не перенесёт.

— Мать твою мы так спрячем, что её никто не найдёт. Есть у нас официальные основания её спрятать, но мы обойдёмся без них. Вот её мы, действительно, спрячем в каком-нибудь «ящике». От туда и выезд сложный и заезд. И тебя мы не в интернат, а в «ящик» спрячем. Ты, вроде как, вундеркинд. Она поймёт. Главное, писем побольше напиши. А мы ей слать будем два раза в месяц. Во-о-от… Как-то так, как ты говоришь… А ну ка, расскажи подробнее, что ты станешь выпускать? Неужели твои запасы радиотехнических новинок так обширны, что ты сможешь поддерживать интерес к своей продукции.

— На самом деле, усилители и другая бытовая аппаратура, это для начала. Дальше видно будет. И, это… Надо будет получать патенты, а для этого придётся позиционировать себя легальным бизнесменом и чьим-то гражданином с железобетонной легендой. Нужно будет получить образование. Желательно где-нибудь в Европе. Например в Хельсинском университете.

— Ха! Тогда, дружок, тебе придётся отслужить в армии нашего потенциального противника.

— Какого?

— Финляндии. Если ты станешь её гражданином.

— А если я буду гражданином Британии, например, или США? Там же нет воинской повинности?

— В Британии нет, а в США сейчас есть. Они воюют во Вьетнаме. А на момент военных конфликтов они граждан призывают.

— Война закончится в следующем году, — проговорил я машинально.

— Да? — удивился полковник. — Ну и ладно. Тебе сейчас всё равно больше шестнадцати не дашь. Хотя, что с тобой дальше будет? Не изве-естно. Допустим, — Британия. Есть у меня туда каналы. Было дело, когда я ещё в сорок шестом году опером во втором главке Британию курировал, встретился я с одним нашим нелегалом, который остался в Британии. Там в Британии и встретился. Поговорили и ликвидировать я его не стал. А должен был… Да-а-а… Короче… Есть у меня там сейчас надёжный канал и надёжные документы. Настоящие документы, Женя. Настоящие…

Полковник замолчал, что-то обдумывая.

— Не думал, что придётся использовать их так. Всё думал в главк вернуться и на это направление сесть. Но, видимо, не судьба. Ты точно уверен, что мне тут сидеть придётся? До девяносто первого?

— Точно, товарищ полковник.

— Тогда тебе придётся в Британии в колледж поступать. Осилишь?

— У меня, говорят учителя, Лондонский акцент.

— А! — полковник махнул рукой. — Много они понимают ваши учителя! Покажу я тебя кое кому. Послушают, оценят.

Он посмотрел на меня и его лицо мне понравилось. Полегчало полковнику. Явно полегчало.

— Спасибо тебе, Евгений, что доверился мне. Такое доверие дорогого стоит. И спасибо тебе, что сам предложил такой разворот. Почему-то я уверен, что у тебя получится стать нелегалом. Это очень сложная работа, Женя. Очень сложная. И я тебе сам её хотел предложить, но немного потом и по другому профилю. Но так будет даже лучше. И тебя мы спрячем, и воспользуемся твоими умениями на благо Родины. Да и знаниями будущего, что ты озвучил, мы тоже воспользуемся. Только аккуратно. Без шума и пыли.

— И вам спасибо, товарищ полковник, что поверили.

— Не поверишь тут! — мотнул головой полковник и достал из внутреннего кармана куртки небольшой коричневый эбонитовый цилиндр.

— Сигнальная шашка, — подумал я.

Раскрутив с одной стороны колпачок, он дёрнул его и из открывшегося отверстия цилиндра повалил оранжевый дым. Полковник бросил шашку в воду, где она продолжила активно дымить, а катер увидев сигнал, начал приближаться к нам. Тут я почувствовал, что солнце, стоя в зените, жарит почти по летнему. А во время разговора меня морозило. Да-а-а… Вот, что значит — субъективное восприятие реальности.

* * *

Репетиции шли своим чередом, а подготовка к нелегальной работе за рубежом своим. Как, в прочем и учёба в школе и тренировки по боксу. Я реально готовился к какому-то международному чемпионату в Белоруссии с какой-то гэдээровской командой тамошнего «Динамо».

Скорее всего, я на эти соревнования не поеду, но это будет потом, а сейчас надо делать вид, что я на них рвусь со страшной силой. Да и организм мой требовал критических нагрузок, на которые моя психика пойти не могла, жалея своё тело. А тренер, которому поставлена задача свыше, мог. И грузил меня по полной. Причём, как я заметил раньше, чем сильнее я нагружаю организм, тем скорее он взрослеет и мужает. А мне оно уже было надо.

Как сказал полковник, у него для меня имелись документы на некоего Джона, — Надо же! — Сомерсета — якобы внука того нашего перебежчика. Оказалось, что его «усыновил» сам известный английский писатель Сомерсет Моэм, отдавший, как все английские аристократы, несколько лет жизни разведке. Традиции у них такие, у английских аристократов. Как и гомосексуализм. Хе-хе… Вот на не традиционных для СССР сексуальных отношениях и погорел наш разведчик. Сначала вовлёк его Сомерсет в интим, потом перевербовал, а потом и «усыновил», когда наш разведчик «спалился».

Однако, оставаясь идейным «коммунистом», нелегал продолжал работать на нашу разведку, поставляя интересные и полезные сведения о Великобритании и её сателлитах. Однако не знал Джон Сомерсет,– его тоже назвали Джоном при «усыновлении», что работает он не на СССР, а, фактически, на одного человека.

У Джона Сомерсета появилась жена, дети, внуки. Он на самом деле не был гомосексуалом. Он посчитал правильным «стать им» с целью вербовки Моэма, а попался на этот «крючок» сам. Хе-хе… Так бывает, что рыбака съедает рыба, если эта рыба — акула. Моэм Сомерсет был акулой разведки.

Моэм Сомерсет умер в шестьдесят пятом году, оставив «небольшое» наследство единственному его «сыну». В 1962 году Моэм выручил на аукционе «Сотбис» 1,5 млн долл. за своё собрание французского искусства и получил при этом хороший доход: картину Гогена, приобретённую в 1917 году за 400 франков, удалось продать за 104 720 долл.; Моне и Тулуз-Лотрек за 12 лет выросли в цене более чем в 7 раз; Матисс и Ренуары — в 2 раза. Наиболее дорогим лотом стала ранняя работа Пикассо («Смерть арлекина», 1905). Эта распродажа предназначавшегося ей имущества вызвала возмущение дочери Моэма, которая отсудила у отца часть полученного дохода. Усыновлённый Джон судиться не стал, хотят и мог, и за это получил по завещанию виллу в Ницце, где Моэм и умер.

Глава 28

С шестьдесят пятого года Джон Сомерсет проживал в Ницце, а его дети и внуки кто в Лондоне, кто в других городах Британии, а кто и в Австралии, или даже в Европе. У Джона было много детей, а ещё больше внуков. Такова была установка «партии и правительства» в лице его советского куратора. Все они, как и их «предок» обучались в Королевском колледже Лондона. Мне тоже придётся учиться в этом престижном учебном заведении по документам одного из «внуков» Джона. Где находился настоящий внук Джона и почему меня должны принять все его многочисленные сыновья и дочери, я не знал, но предполагал, что все они работают на СССР. Хотя, может быть, и не все…