Боевые паруса. На абордаж! - Владимир Коваленко

Эх, мог бы вернуть время вспять — пустил бы пулю в спину сэра коменданта и защищал город. То ли вместе с прочим гарнизоном, то ли одной ротой. Долго бы стоял бастион. Глядишь, и помощь бы пришла, а несудьба — пали бы на родной земле, прихватив с собой не одного врага. И не жгла бы глаза боль по тем, кто не сошел в землю, как должно солдату.

Итак, Патрик занялся приписками, моряк наловчился доставлять продукцию. План удался. Только вместо погони на беглецов обрушился шторм, сломавший мачту. Весла они тоже ухитрились потерять. После этого оставалось отдаться на волю волн, подобно древним святым, и ждать, какое решение вынесет судьба.

Судьба и распорядилась. Сочла, что путь товарищей закончен, Патрику же послала пару вороненых глаз, носик с горбинкой и косу с алой лентой.

Которые, заметим, о ниспосланности свыше — ни сном, ни духом. Наоборот, искренне рады, что под рукой появился человек, который может стать неплохим квартирмейстером. А не захочет идти под командование к девчонке, так хоть абордажную команду и ополченцев в форте натаскает за отдельную плату.

Наветренный пролив между Ямайкой и Эспаньолой — место узкое и опасное. Прижаться к берегу мешают острые скалы, а потерять берег из вида решается не каждый. Именно здесь, а не на экваторе, голландцы крестят новичков, заставляя всякого, кто еще не ходил в западные Индии, трижды прыгать с марсов в воду. Кто решится первым — в честь того ударит пушка, и флаг склонится перед смельчаком. И еще раз — если найдется храбрец, что прыгнет в четвертый раз, во славу родной провинции.

На «Ковадонге» прыгать неоткуда. Разве за борт, но это не страшно и не забавно. Обычное купание! Можно устроить и в более спокойном месте. Но почесть трудной работе моряка и преграде, служащей источником почестей, не отдать нельзя. Поэтому пинасса поднимает флаг, как при входе в порт. В первом выходе предлагали и из пушки выстрелить — пришлось Руфине напоминать, сколько стоит порох. Тратить его на учебу — полезное вложение, но переводить на суеверие?

Людям не объяснишь — зато можно, по-кастильски, выпрямить спину.

— Это испанские воды! Потому салютовать первыми нам не следует, но только отвечать на салют.

Встречная барка салютовать что-то не торопится, торопливо перекладывает руль. Под ветер, а ветер к скалам. Команда начинает спорить:

— Разобьются.

— Нет, вывернутся. Успеют!

А кто главный авторитет на борту? Лучше кого так приятно оказаться? Жаль, жаль, не на всех черный взгляд действует. Парусный мастер, похоже, полагает, что главное на пинассе — паруса, а стрельба из пушек и навигация так, баловство.

— Что скажете, донья Изабелла?

— Что он очень не рад нашему флагу… И прав. Когда будет выходить из разворота, мы его возьмем. Даже если это испанец. Нечего бегать от береговой охраны. Красный флаг!

Разговоры окончены. Над канонеркой вьется алый вымпел, значит, приватир идет в атаку. Теперь всякий, кто вздумает перечить капитану, получит пулю. Теперь Изабелла де Тахо не первая после Бога. Пока сражение не закончено, она и есть бог — на десяти саженях смоленого дерева. Впрочем, перехватом занимается парусная команда, донью капитана ждут бронзовые подруги. У каждой свой норов… Пистолеты, те близнецы, пушки похожи только внешне. У Правой, канал ствола наклонен вверх, угол возвышения ей нужно выставлять немного ниже. Левая, голубушка, теперь ее работа, налево и косит, да еще слегка подкручивает ядра. Цепной выстрел или книппель из-за этого летит недалеко. Раньше расправляется. Значит, нужно подойти ближе. Отдать приказ. Вынуть свинцовую пробку из замка.

Полыхает жаровня — ужас деревянного корабля. Жарится пальник. Расстояние все меньше. Пора. Пальник входит в замок. Пушка ахает, прыгает назад так, что борт трещит. Пороховой дым жжет глаза. Стоит проморгаться, перед глазами — косой угол паруса, посреди — прореха на половину неба. Теперь барка точно не уйдет! Корабли сходятся: нос к носу, корма к корме. Там, на корме, двое вцепились в румпель. Можно снять обоих, но тогда барку бросит на скалы. Кошки заброшены! Над бортом барки, ближе к носу, поднимаются головы и стволы. Пальцы играют на спуске пистолетов. Два выстрела — хором, сразу же — еще два. В ответ на носу барки упрямо вспухает одинокое белое облачко. Поздно. Рядом орут и ругаются.

Руфина цела, только с пустыми стволами. Начинается гонка — кто раньше перезарядит. Короткая, потому как разозленные дробовым выстрелом испанцы уже перемахнули борт барки, и Руфина кричит:

— Рулевых не трогать!

Остальные сами виноваты. Хорошо, никого не убили. А могли…

Это стало легендой. Теперь уж и не определить, насколько история правдива. Говорят и пишут одно — изумленная команда обнаружила на барке, помимо перепуганной и не помышляющей о сопротивлении команды, пятерых буканьеров. Один заряжал дробовик. Перехватил за ствол — да так и сгинул в рукопашной. Остальные четверо, вместе с мушкетами, опасности не представляли. Все мертвы. Все одинаково: пуля вошла в глаз, вышла через затылок. Какое уж тут сопротивление!

Команда выполнила приказ в точности, рулевых не тронула. Остальным — повезло, живы остались. Нашлась неотложная работа, скалы-то никуда не исчезли. Свой корабль или уже захваченный — жить хочется и пленным, и абордажной команде. А там, поглядывая на тесаки и мушкеты, французы начали вспоминать, что они тоже католики. Пусть Франция с Испанией воюет, между своими война может быть и благородной! Да, везли на Тортугу пшеницу, обратно собирались взять кожи. Нет, не первый раз так ходят. Ну, сеньора ведь заметила охотников. Вот им что-то и ударило в голову. Стрелять начали… Придется навестить Сантьяго-де-ла-Вега? Так тому и быть.

Первые минуты после победы Руфина не понимала, на каком она свете, потому и сделала все, как следует. Назначила призовую партию, велела новому кораблю держаться за «Ковадонгой», перевела на него парусного мастера — исправлять ее работу. Перезарядила Левую. Потом пистолеты. Только после этого заметила дырку в шляпе — картечина прошла в дюйме от виска. Откуда-то нашлись силы сказать:

— Кажется, мы в убытке. Сколько тут стоит хорошая шляпа?

Ответом стал взрыв молодецкого хохота. Почему-то ее слова приняли за шутку… Потом с барки принесли охапку ружей. Два тромблона французской моды, только и годных путников на большой дороге пугать да птицу бить, — не впечатлили. Таких немало и на Ямайке, с ними охотятся на диких голубей. При удаче можно положить разом несколько птиц. Самое дешевое мясо! И вкусное. Зато три длинноствольных ружья с клеймами епископства льежского — это да, из этих можно стрелять очень точно и далеко. И одно из них — нарезное!

Рука потянулась к перевязи с зарядами — вместо четок. Руфина поняла, что жива исключительно волей Господней. Она должна была получить пулю! Скорей всего — из нарезного. Выбери стрелок рулевого или дай осечку английский замок с собачкой, для нее оставалось еще две пули. Но буканьеры почему-то решили выждать и выстрелить разом, впятером. На расстоянии, вполне доступном пистолетам. Опасались пушки и предпочли абордаж? Или барка только изображала жертву, на деле надеясь захватить канонерку?

Руфина почувствовала, как на нее накатывает штормовая волна, сдавливает сердце, заполняет легкие вязким огнем, что и не вдохнуть… Почти как тогда, в ночной Севилье. Страх. Только тогда теплилась надежда — на то, что родители живы, на широкую спину графа Барахаса. Теперь надежды не осталось, только мечта о возвращении, зыбкая и ненадежная. Она знала — чтобы вернуться, придется не раз стоять под выстрелами, и каждый из выстрелов может окончить ее планы! Руфина-Изабелла подняла голову. С белесых небес, суровый и требовательный, смотрел глаз Бога. Не того, что обещал прощение — того, что велел избранным идти и исполнять его волю! Возложить меч на бедро и брать око за око.

Какие тут четки… Зато псалом Давидов вполне к месту.

— Леди Изабелла, не горюйте. Хватит вам добычи на новую штормовку.

Ирландец, по слабости не помогавший в бою, решил немного утешить спасительницу.

— Да? — Ее взгляд тяжек, как пудовое ядро.

— Зерно тут дорого. Пусть не настолько, как в английских колониях или на Тортуге. К нам… То есть на Барбадос, вовсе из Англии завозят. Бочка пшеничной муки иной раз и до пятидесяти фунтов стоит. Но, поверьте, перевоз с американского континента до Ямайки тоже не дешев. На самом-то острове растят в лучшем случае кукурузу.

— Точно… Лепешки из нее вкусные получаются. Мне понравились, — а смотрит снова вниз.

— Готов поспорить, что и горожанам, и плантаторам кукуруза уже приелась. Фермерам тоже, но им пшеница вряд ли достанется…

Кивнула.

— Это хорошо. Деньги мне нужны.

Замолчала. Принялась изучать трофей, поднявший запасной парус взамен разорванного. Трофей разочаровывал. Палубное судно, да. Но единственная мачта и корпус — поперек себя длинней лишь вдвое — не дают и шанса догнать добычу или уклониться от охотника. Нет, ей нужен другой корабль! Теперь она не может позволить себе роскошь гибели в битве — по собственной глупости. От всего остального она будет защищена неодолимо.