Табу. Разбитые судьбы (СИ) - Екатерина Сокольская

виски. Никогда не любил его. Но сегодня, обдумывая своё положение, даже не замечал вкуса. Налей мне уксуса, выпил бы не задумываясь. В руке блестела моя старая цепочка, которую мне в далёком детстве подарил отец. Перед тем, как свалить из моей жизни. А потом, вместе с кольцом, я передарил её Маньке. Перед тем, как свалить из её жизни.

Хорошо, что отправил Мишку с няней в подмосковный санаторий на недельку. Может быть отправить его с Ольгой в Европу не будет таким уж плохим поворотом сюжета? Она всё же мать. Пусть и кукушка. Но видеть вечно депрессующего в последнее время отца тоже не лучший вариант. Если с ним что-то случится, пока я в таком состоянии, то это будет прямым билетом в ад. В этом Дастагуль права.

В сотый раз взял телефон, валявшийся на полу. Нашёл её номер телефона. Палец застыл над кнопкой вызова. Проклятье. Веду себя, как сопливый юнец, сохнущий по самой красивой девочке в школе. Самому от себя противно. Пропал сон и аппетит. Каждое утро в зеркале вижу бешеный взгляд после бессонных ночей. Стоит лишь чуть провалиться в забвение, как вижу эти ведьминские глаза. Даже спасающий некогда психиатр не помогал больше.

Откинул телефон подальше к стене, чтобы не было соблазна. Прикрыл глаза.

Не узнаю себя. Всегда был прагматичным и холодным человеком. Я юрист, черт возьми! Это в моей крови. Не думать сердцем. А тут розовые сопли. Как поставить мозги на место? Как отпустить её?

— Видимо совсем всё плохо, — мелодичный женский голос оказался полной неожиданностью, так как звука шагов не слышал. Я резко повернул голову, радуясь, что хоть кто-то отвлечёт от очередных мыслей о Машке.

На пороге комнаты стояла по-прежнему красивая женщина в облегающем её излишне худую фигуру платье. Ольга. Я поморщился. Разве я не менял замки после её отъезда? Черт бы побрал эту мегеру. Почему мне так не везёт с женской половиной моего окружения? Пришла ещё раз посыпать соли мне на рану? Давай. Добивай меня. Забирай последнее, что осталось в моей жизни. Сил сражаться со всем грёбаным миром не было.

— Ты о чем? — я сделал большой глоток из горлА и равнодушно отвернулся.

— Что случилось, Дим?

Это что? Праздное любопытство или…? А что или? Эта женщина не плакала даже при просмотре «Титаника». Что уж говорить о моих проблемах?

— Всё замечательно. Просто охренеть как замечательно.

— Я вижу. Ты в среду утром пьёшь виски из бутылки, уставившись в выключенный телевизор. И говоришь, что всё в порядке. Может быть, я не была никогда тебе настоящей женой, которая поддерживает своего мужа, но и злорадствовать не стану, видя тебя в таком состоянии.

Женщина присела рядом, аккуратно забирая моё лекарство от тоски. Что это в её глазах? Неужели грусть? Неужели за это время она так изменилась? Или это всего лишь чётко выстроенный план по усыплению моей бдительности? Для чего? Я и так уже на всё согласен.

— Ты заделалась моим частным психотерапевтом? — я отобрал бутылку, нахмурив брови. Со мной этот трюк не сработает, дамочка. — Говори зачем пришла. Мишки нет.

— Жаль. А где он?

— Отдыхает за городом. Слишком много стресса для него в последнее время.

— Это и к лучшему. Не хочу, чтобы он видел, как его отец спивается, — она укоризненно покачала головой, изогнув губы.

— То есть ты пришла почитать лекцию «Все ЗА и ПРОТИВ употребления алкоголя в дневное время»? Боюсь, ты опоздала. Я прочитал статистику смертности. Мне надо ооооочень много выпить. Или же запить водкой херову кучу снотворного. Неплохая идея, кстати. Выкладывай зачем пришла?

— Пришла попрощаться с сыном.

Я пару раз прокрутил в голове эту фразу, пытаясь понять затуманенным рассудком его значение. Как будто у этих слов мог быть другой смысл, стоит лишь вдуматься. Где тут подвох или двойная игра?

— Дим, ты чего так смотришь? Ты меня пугаешь.

— Что ты сказала?

— Я сказала, что я улетаю. Самолёт через четыре часа.

— В смысле? Мы не решили все вопросы. Мы не подали повторно документы в суд. Хотя… плевать уже. Штамп мне не мешает больше, — отпив ещё один большой глоток, подержал его, прежде чем проглотить обжигающую жидкость. Хотелось сконцентрировать внимание на чем-то другом. Не сидеть растекшейся инфузорией-тапочкой, жалея себя. Просто почувствовать эту горечь, стекающую медленно в горло.

— Я поняла, что не имею права отбирать тебя у сына. Знаю, что ты меня никогда не считал хорошей матерью. Я и сама это знаю. Но я люблю его. Может быть, другой любовью. Может быть, я пожалею об этом решении…

Мы смотрели друг на друга. Такие далекие. Такие чужие. Странно. Пробыли вместе несколько лет, но родными так и не стали.

— Ты знаешь, что не отец ему, но любишь больше всего на свете. Надеюсь, вы оба меня простите… когда-нибудь.

Ольга медленно встала, пряча взгляд где-то в псевдо-Персидском ковре. Что она пыталась скрыть? Печаль? Стыд? Сожаление? Сомневаюсь.

Затуманенный выпитым напитком дьявола мозг медленно соображал. Шестерёнки со скрипом двигались, пытаясь уложить все события по полочкам. Хотелось вскочить и закричать — «Так какого чёрта ты приехала? Какого чёрта заварила эту кашу, потягивая мою кровь как комар-наркоман?»

Хотелось встряхнуть её хорошенько. Чтоб ей тоже было плохо, как и мне. Отдать частичку боли ей. Если бы это помогло разжать те тиски, которые стянули мои внутренности…

Но я остался сидеть истуканом, наблюдая, как бывшая жена медленным шагом, стуча каблуками направляется вон из моей жизни.

— Я подписала все документы по расторжению брака, — она помолчала минуту, почему-то не решаясь уйти. — Ты любишь её.

— Кого?

— Тебе лучше знать…

— С чего ты взяла?

— Все беды в жизни от женщин. Войны разжигались из-за женщин. Убийства совершались по одному щелчку женских пальчиков. И ты думаешь я такая глупая?

Она мягко рассмеялась. Наверное, впервые я увидел не холодную куклу, папенькину дочку, а просто женщину, у которой оказывается мягкая улыбка. Видимо, её изменило наличие рядом подходящего именно ей мужчины. Она нашла свой «пазл». Своего человека. Как ни странно, я был рад за неё. Был рад и завидовал одновременно.

— Можешь не отвечать. Я видела уже этот взгляд, опустившего руки мужчины, когда мы познакомились. Ты не такой. Ты никогда не сдавался. Так почему же сейчас в твоих глазах поражение?

— Пытаешься залезть мне в душу? Зачем, Оль? — я попытался вложить в свой голос максимум презрения и грубости, вышел усталый сухой голос, на что она лишь улыбнулась.

— Быть может потому, что когда человек счастлив, он хочет видеть