Максим Максимович Литвинов: революционер, дипломат, человек - 3иновий Шейнис

К вечеру показались огни Мальме. Это была Швеция. На третьи сутки после отплытия крейсер прибыл в Копенгаген.

Тихий, чинный, благополучный Копенгаген дышал покоем. Нейтральная Дания торговала маслом и беконом, продавала его и Антанте и Германии, тихонько наживалась на этом. Правда, общую картину благополучия несколько портили своим убогим видом русские пленные, но ведь они были не в Копенгагене, а на фермах, в лагерях, пересыльных пунктах…

Советскую делегацию поселили в гостинице на пятом этаже, куда лифт не поднимался. Это стоило дешевле. Литвинов поручил Зарецкой вести книгу расходов, ежедневно записывать, сколько и на что истрачено.

Первый же час на датской земле ознаменовался скандалом. В отеле распространился слух, что из России прибыли большевики. Богатые фермеры-свиноводы, приехавшие вместе со своими дородными супругами в столицу повеселиться, немедленно сбежали из своих номеров. Хозяин отеля был в панике, кричал, что его разорили, но выселить советского дипломата не решился. Литвинов все же находился под опекой министерства иностранных дел.

Неприятности первого дня на этом не кончились. Перед гостиницей появились пикеты хулиганствующих белогвардейцев. Они горланили, пытались ворваться в отель. Датские коммунисты установили круглосуточное дежурство, взяли на себя охрану жизни и неприкосновенности группы Литвинова.

Не обошлось и без шпиков. Их было семеро, все мордастые, розовощекие, в одинаковых костюмах и шляпах, со стеками и без стеков. Эта «великолепная семерка» постоянно сопровождала Литвинова все десять месяцев его пребывания в Дании.

Постепенно к «семерке» привыкли. Максим Максимович смотрел на них с ироничной улыбкой. Они совсем не были похожи на тех, кто в былые времена охотился за ним по всей Европе. Литвинов начал «приручать» их. Как-то ему срочно понадобился автомобиль. Он повернулся к одному из шпиков и приказал ему вызвать такси. Тот моментально выполнил поручение.

Миланова и Зарецкая имели «своих» шпиков. Те не надоедали им, следовали на почтительном расстоянии. Женщины впервые попали в Копенгаген, не знали города. Миланова как-то подозвала шпика и сказала:

– Чем следовать за нами без дела, лучше покажите нам город.

Тот охотно согласился, водил своих «подопечных» по Копенгагену. Когда вернулись к гостинице, отстал.

Литвинов не заявлял протеста по поводу усиленной слежки. Но полицей-президент сам приехал к советскому дипломату, извинился, стал уверять, что его сотрудники отнюдь не следят за Литвиновым, а… охраняют его от белогвардейцев.

Пребывание Литвинова в Копенгагене не осталось без внимания прессы. Датские газеты печатали разные небылицы, явно инспирированные Лондоном, распускали дикие слухи о положении в Советской России. В ресторан при гостинице, где бывал Литвинов и его сотрудницы, зачастили посетители, которые лорнировали советских женщин, о чем-то оживленно переговаривались. К официанту, который обслуживал соседние столики, то и дело подходили какие-то люди, и тот, указывая на русских, охотно пояснял:

– Да, да, это и есть две национализированные советские женщины…

Официант на этом «подрабатывал». Миланова решила проучить его и во время очередных «смотрин» публично отчитала, притом на хорошем датском языке. «Экскурсии» прекратились.

Но в недрах датского общества уже зрели симпатии к Советской России. Под влиянием Октябрьской революции все громче заявляла о своей деятельности Социалистическая рабочая партия Дании. Один из ее представителей особенно настойчиво искал встречи с Литвиновым. Этим человеком был Мартин Андерсен-Нексе.

27 ноября 1919 года датская газета «Политикен» сообщила, что большевистский дипломат и политический деятель Максим Литвинов прибыл в Данию вести переговоры о возобновлении нормальных дипломатических отношений. Передавали, как утверждала газета, что Мартин Андерсен-Нексе напрасно прождал несколько часов в ожидании приема у Литвинова. Но Нексе был настойчив. Вернувшись домой в Эспергерде, он написал следующее письмо, которое приводится по сохранившемуся рукописному черновику:

«Гриет Эспергерде, четверг, 27 ноября 1919 года.

Дорогой и многоуважаемый господин Литвинов!

Я был вчера после обеда между 3 и 4 часами у Вас, в Туристотеле, чтобы приветствовать Вас, но мне сказали, что Вас нет дома. Я хочу навестить Вас по двум причинам. Во-первых, хочу от своего имени и от имени революционных датских рабочих выразить глубокое восхищение тем, что Вы и товарищи в России совершили для всех нас… Затем я хочу предоставить свои творческие труды в распоряжение Советской России. Мне это доставит большую радость, если Советская Россия, которую я люблю, как свою подлинную родину, в своей замечательной деятельности для всего человечества сможет воспользоваться и моими какими-нибудь работами.

Если Вы найдете это возможным, то я охотно навещу Вас в любой день. В таком случае прошу указать день и час. Если это невозможно, то прошу передать братский привет русским рабочим.

С глубоким уважением

Мартин Андерсен-Нексе».

Лишь через много лет стали известны обстоятельства всей этой истории. Мартин Андерсен-Нексе явился к Литвинову в тот день, когда под окном гостиницы вновь бушевала группка белогвардейцев. Литвинов дал указание своим сотрудницам никого не принимать, кроме представителя датского министерства иностранных дел. Всем другим посетителям отвечать, что его, Литвинова, нет в отеле. Миланова и Зарецкая в точности выполнили указание Литвинова, а кто такой Мартин Андерсен-Нексе, они просто не знали. Через два дня Литвинов получил письмо Нексе, сразу же ответил ему, а затем состоялась их встреча в Туристотеле.

Методично и настойчиво Литвинов шел к цели, ради которой приехал в Данию: по совету Владимира Ильича он разослал во все посольства важнейшие документы Советского правительства, предлагавшие мир народам.

В Копенгагене эти послания также старались замолчать, но теперь высылки не последовало, а слух о мирной акции Советов все же начал распространяться по датской столице. Первыми зашевелились представители торговых кругов. Литвинов изучал обстановку в стране и в соседних столицах, искал контактов с промышленниками и дипломатами, собирал информацию о русских пленных. Газеты давали богатый материал. Миланова и Зарецкая помогали составлять для Москвы ежедневный обзор прессы.

Отношения с датским министерством иностранных дел на первых порах установились корректные. Но вопрос решали не датчане, а англичане. В Копенгаген прибыл О’Греди, лейборист, член парламента, старый опытный профсоюзный босс, и 25 ноября начались переговоры.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});