Дикая роза - Анита Миллз

– А что вы скажете по поводу одежды?

– А как одевались команчи? – ответил он вопросом на вопрос.

– Они довольно редко меняли туалеты, Хэп, и у них было полно блох и вшей.

– Возьмите два-три платья, но эти чертовы нижние юбки лучше оставьте дома. Стирать будете при каждом удобном случае.

– Но ведь там не так много воды, – возразила она.

– А много и не нужно, если делать это умеючи.

– Хорошо, а как насчет еды и питья? Я не хотела бы пить из бизоньего бурдюка.

– В пустыне не обойтись без приличного запаса воды, а что касается еды, то можно прожить и на дарах природы.

– Я только это и делала целых три года.

– А я почти всю жизнь.

Энни некоторое время молчала, о чем-то задумавшись, а затем, посмотрев на Хэпа, спросила:

– Скажите, вы говорили все это всерьез?

– Я как раз сейчас думал – если мы найдем вашу дочь, краснокожие вряд ли так просто расстанутся с ней. Придется спасать свою шкуру и улепетывать что есть духу.

– Ну, а сами-то вы сможете выдержать столько в седле? Как ваша нога?

– Ничего, выдержу. Так вот, возьмем побольше вяленого мяса, немного муки, кофе для вас, соль, галеты, а фляг наберем столько, сколько сможем нагрузить на четырех животных. Купим парочку хороших мулов, и вот увидите, Энни, с ними и лошадьми нам будет намного проще.

– Вообще-то я собиралась ехать в фургоне, но верю вам – у вас больше опыта, чем у меня. Ведь все время, что я находилась у них, я пребывала как бы в забытьи и мало на что обращала внимание.

– Если мы не будем связаны фургоном, – продолжал он ее убеждать, – нам не нужно будет все время держаться дорог. Мы даже сможем спускаться в каньоны, а это увеличит наши шансы найти ребенка.

– Насколько хорошо вы знаете Команчерию, Хэп?

– Уж получше, чем армия.

– И вы уверены, что проедете?

– Но вы ведь решили это сделать.

Она глубоко вздохнула и, отведя глаза в сторону, сказала:

– Я могла бы вам заплатить: у меня на счету есть кое-что. Я и раньше пыталась кого-нибудь нанять, но желающих не нашлось.

– Нет таких денег на свете, Энни, ради которых нормальный человек согласится туда поехать.

– Но вы же едете…

– Ради вас. Вам стоит сказать только слово.

– Но я ведь даже не знаю, смогу ли когда-нибудь стать вашей женой! – воскликнула она. – А что, если вы в конце концов посчитаете себя обманутым? И возненавидите меня?

– Я никогда не был склонен кого-нибудь ненавидеть. Разве что команчей, а вместе с ними команчелюбов, хотя, если бы кто-нибудь дал мне разумное объяснение, почему они так поступают, я бы, по крайней мере, попытался их понять. Но до чего же тяжело было хоронить целые семьи, с которыми зверски расправлялись команчи. Так что я давно уже убедился, что никакого разумного объяснения этому нет и быть не может.

Снова подавшись вперед, он щелкнул кнутом над спинами лошадей, заставляя их перейти с шага на рысь.

– Вы меня спрашиваете: как я себя поведу, когда увижу, что вы так и не полюбили меня? Так вот что я вам отвечу – постараюсь с этим смириться. Мне уже будет достаточно и того, что у меня есть дом и красавица жена. Любой бы гордился тем, что может назвать такую женщину, как вы, своей женой.

– Никогда не поверю, чтобы мужчине хватило этого для полного счастья, – с грустью в голосе усомнилась она.

– А вы рискните попробовать, тогда и увидите.

Внезапно он свернул на узкую, пыльную проселочную дорогу, идущую под углом к большому тракту.

– Разве мы едем не к Вэку? – с удивлением спросила она.

– Не хотелось бы. Далековато.

– Но здесь мы ничего не купим, уверяю вас.

– А что, здесь нет магазина?

– Если и есть, то никакого сравнения с Вэком. Вы раньше здесь никогда не бывали?

– Проезжал как-то ночью. Запомнилась старая фактория, вывеска кузнеца над какой-то халупой и с десяток домишек.

– Да, это он и есть – Бьюллов Перекресток.

– В фактории, я думаю, мы найдем все, что нужно.

Ей никогда не нравился Лейк Бьюлл, даже в те времена, когда был жив Итан. А совсем недавно, уже после того, как она вернулась домой, он явился к ней на ферму пьяный и изнывающий от любовного нетерпения, так что ей пришлось прогонять его со своего крыльца с помощью винтовки. Но ей не хотелось говорить об этом Хэпу.

– Возможно, вы и правы, – только и сказала она.

– Чувствуется, вам не хочется туда ехать.

– Понимаете, у Бьюлла вечно торчат какие-то подозрительные личности с бандитскими физиономиями, хотя, я думаю, это не так уж и важно. До магазина Вэка действительно далековато, – согласилась она.

– Вам не обязательно туда заходить. Какой смысл портить себе настроение, если можно этого избежать? – Он натянул вожжи, и лошади перешли на шаг. – Давайте сделаем так – я остановлюсь под первым же тенистым деревом, а вы меня подождете, не выходя из повозки.

– Согласна. – Она развязала шнурок на сумке и, открыв ее, достала кошелек. – Я взяла с собой сорок долларов. Думаю, их должно хватить.

– Спрячьте-ка свои деньги. У меня еще с той поры, как я работал в Ибарре, сохранился неиспользованный аккредитив. Вот его я и отоварю, пока не истек срок.

– Не хватало еще, Хэп, чтобы вы расплачивались своими деньгами. Я не хочу быть вам должна. Вот, возьмите, – и она вложила ему в руку несколько банкнот.

В этом не было ни грамма логики. Она соглашается, чтобы он, рискуя ради нее жизнью, отправился к черту на рога в команчское логово, и в то же время категорически возражает, чтобы он тратил на нее свои деньги. М-да… Он было открыл рот, чтобы сказать ей об этом, но промолчал и сунул деньги в карман. Ничего, они им когда-нибудь еще пригодятся.

Миновав низкое глинобитное строение, на котором неровными буквами было написано: «БЬЮЛЛОВ ПЕРЕКРЕСТОК«, он остановил повозку у раскидистого дуба. Затем спрыгнул на землю и, привязав к одной из нижних веток поводья, сказал, глядя на Энни снизу вверх:

– Постараюсь быть там недолго. Я хорошо представляю, что нам нужно, а значит, много времени это не займет.

– Не торопитесь, я подожду.

Она провожала его взглядом до самого магазина, не переставая спрашивать себя, а правильно ли она делает, соглашаясь взять его с собой, и может ли она считать, что поступает с ним честно, в некоторой мере обнадеживая его. Было заметно, что он до сих пор еще старается щадить свою ногу, а после долгого путешествия из Ибарры она у него разболелась и не давала покоя целую ночь. Он, конечно, не обмолвился об этом ни словом, но лег очень рано, а когда она ночью вставала, чтобы выпить стакан козьего молока (это помогало от расстройства желудка), увидела под его дверью полоску света от керосиновой лампы.

Она не могла не признать, что Хэп – мужчина довольно привлекательный. Вопреки всему тому, что она о нем слышала и читала, он оказался далеко не таким необузданным и неотесанным, каким его изображали. И он так легко располагал к себе, что трудно было представить его человеком опасным, хотя, по всей видимости, таковым он и был. Как это он сказал о себе?