Кровь эльфов - Анджей Сапковский

Нет, что ни говори, а трубадур любил городок Оксенфурт.

Он снова оглянулся. Два соглядатая так и не воспользовались услугами цирюльника, хотя вроде бы намеревались. Теперь они стояли у магазинчика с музыкальными инструментами, делая вид, будто заинтересовались глиняными окаринами. Продавец из кожи вон лез, расхваливая товар в надежде заработать. Лютик знал, что пыжился он напрасно.

Он направил коня к главным воротам Академии — Воротам Философов. Быстро разделался с формальностями, сводившимися к тому, чтобы расписаться в гостевой книге и отвести мерина в конюшню.

За Воротами Философов его встретил иной мир. Территория учебного заведения ничем не походила на кварталы обычной городской застройки, в противоположность городку она не была полем упорных боев за каждую пядь пространства. Здесь все было почти так, как оставили эльфы. Широкие, посыпанные мелким цветным гравием аллеи между изящными, радующими глаз особняками, ажурные ограды, заборчики, живые изгороди, каналы, мостики, клумбы и зеленые скверики только в немногих местах были придавлены каким-нибудь огромным угрюмым домищем, построенным в более поздние, постэльфьи времена. Везде было чисто, спокойно и благородно — здесь запрещались любые формы торговли и платных услуг, не говоря уж об увеселениях духа или плотских утехах.

По аллеям парка прогуливались жаки, уставившиеся в книги, свитки и пергаменты. Другие, устроившись на скамеечках, газонах и клумбах, излагали друг другу задания, дискутировали, а то и незаметно играли в «чет-нечет», «козла», «пьяницу» либо другие, требующие наличия столь же высокого интеллекта игры. Здесь же вальяжно и с достоинством совершали променад профессора, погруженные в глубокомысленные беседы либо научные споры. Крутились юные бакалавры, вперив взоры в соблазнительные попочки студенток. Лютик с удовольствием отметил, что с его времен в Академии ничего не изменилось.

С Дельты повеял ветер, принеся сладкий аромат моря и несколько более сильный дух сероводорода со стороны величественного здания Кафедры Алхимии, возвышающегося над каналом. В кустах прилегающего к студенческим общежитиям парка посвистывали серо-желтые зеленушки, а на тополе сидел орангутан, сбежавший, вероятно, из зверинца при Кафедре Естественной Истории.

Не теряя времени, поэт быстренько углубился в лабиринт аллеек и живых изгородей. Территорию он знал как свои пять пальцев, и неудивительно — учился здесь четыре года, а потом целый год преподавал на Кафедре Труверства и Поэзии. Должность преподавателя ему предложили, когда он, блестяще сдав последний экзамен, заставил профессоров онеметь, поскольку за время занятий снискал репутацию лентяя, гуляки и идиота. Позже, когда после нескольких лет скитаний по стране с лютней его слава менестреля разошлась далеко и широко, Академия принялась усиленно добиваться его визита и гостевых лекций. Лютик изредка позволял себя упросить, поскольку любовь к бродяжничеству в нем непрестанно боролась с влечением к удобству, роскоши и постоянному доходу. Ну и, конечно, с симпатией к Оксенфурту.

Он оглянулся. Два типа, которые так и не приобрели ни окарин, ни свирелей, ни гуслей, следовали за ним на некотором отдалении, внимательно рассматривая верхушки деревьев и фасады домов.

Беззаботно посвистывая, поэт свернул с центральной аллеи и направился к особняку, в котором размещалась Кафедра Медицины и Траволечения. Аллейка, ведущая к Кафедре, была полна студенток в характерных светло-зеленых одеждах. Лютик внимательно осматривался в поисках знакомых лиц.

— Шани!

Молоденькая медичка с темно-рыжими подстриженными чуть ниже ушей волосами оторвалась от анатомического атласа, встала со скамейки.

— Лютик! — улыбнулась она, щуря веселые карие глаза. — Сто лет тебя не видела! Иди, представлю тебя подругам. Они влюблены в твои стихи.

— Потом, — шепнул бард. — Взгляни незаметно, Шани. Видишь тех двоих?

— Шпики. — Медичка сморщила курносый носик, фыркнула, не впервой изумляя Лютика тем, как легко жаки распознают разведчиков, шпионов и осведомителей. Антипатия, испытываемая студенческой братией к секретным службам, была притчей во языцех, хоть и не вполне поддавалась рациональному объяснению. Университет пользовался экстерриториальностью, а студенты и преподаватели — неприкосновенностью. Службы, которые занимались выкорчевыванием любой и всяческой крамолы, не осмеливались докучать «академикам».

— Идут за мной от самого рынка, — сказал Лютик, делая вид, будто заигрывает с медичкой. — Можешь что-нибудь для меня сделать?

— Смотря что. — Девушка покрутила шейкой, как испуганная серна. — Если ты снова влип в какую-то дурную историю…

— Нет, нет, — быстро успокоил он. — Я только хочу передать сообщение, а сам не могу из-за того дерьма, что прилипло к моим каблукам…

— Крикнуть ребят? Одно слово — и шпиков как ветром сдует.

— Утихомирься. Хочешь, чтобы начались беспорядки? Едва-едва кончились скандалы из-за торговых мест для нелюдей, а тебе уже новых захотелось? К тому же я не люблю насилия. Со шпиками я управлюсь, а вот ты, если можешь…

Он приблизил губы к волосам девушки, некоторое время что-то шептал. Глаза Шани расширились.

— Ведьмак? Настоящий ведьмак?

— Тише ты. Сделаешь?

— Конечно. — Медичка с готовностью улыбнулась. — Хотя бы просто из любопытства. Увидеть вблизи известного…

— Я же просил — тише. Только помни — никому ни словечка.

— Врачебная тайна. — Шани улыбнулась еще милее, а Лютику опять захотелось в конце концов сложить балладу о таких вот девочках — не очень ладных, но прекрасных, таких, которые снятся по ночам, в то время как классически красивые девы забываются через пять минут.

— Спасибо, Шани.

— Пустяки, Лютик. До скорого. Привет.

Обцеловав, как положено, друг другу щеки, поэт и медичка резво направились в противоположные стороны: она — к Кафедре, он — к Парку Мыслителей.

Пройдя мимо современного угрюмого здания Кафедры Техники, носящего у жаков название «Deus ex machina», он свернул к Мосту Гильденштерна. Далеко уйти не удалось. За поворотом аллейки, у клумбы с бронзовым бюстом Никодемуса де Боота, первого ректора Академии, его поджидали оба шпика. По обычаю всех шпиков мира они старались не глядеть собеседнику в глаза, и, как у всех шпиков мира, у них были самые обыкновенные, ничего не говорящие физиономии, которым они усиленно пытались придать умное выражение, благодаря чему здорово напоминали душевнобольных.

— Привет от Дийкстры, — бросил один из шпиков. — Идемте.

— Взаимно, — нахально ответил бард. — Идите.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});