Музыка в камне - Александр Волков

Прекрасно разбирающийся в живописи Кент попытался воплотить в жизнь идиллические полотна Клода Лоррена и Никола Пуссена, не учитывая несходство средиземноморского и английского пейзажей. Поэтому большинство его творений — все эти бесконечные храмы Добродетели, отшельнические пещеры, языческие статуи, призванные удовлетворить «мудрецов», — смотрелись нелепо в провинциальной Англии. Но вкус художника не подвел Кента, и чисто пейзажные картины, посвященные «госпоже естественности», удались ему на славу.

Долина Венеры в поместье Роушем (Оксфордшир) и Греческая долина в Стоу выглядели бы гораздо привлекательнее, если бы глаза не мозолили аркада древнеримского оратора и храмы, переполненные бюстами и статуями. В Чизвик Кент притащил множество итальянских статуй, чье достоинство заключалось лишь в древнем происхождении.

Вместе с Кентом в Стоу работал его зять Ланселот Браун (1716–1783) родом из Нортумберленда, которому суждено было совершить революцию в английском садоводстве. Собственно естественный стиль начинается именно с Брауна. Он полностью освободил сознание дизайнера от каких-либо идеологических концепций и дал волю воображению. Изгнав архитектуру из парков, он снабдил их извилистыми озерами, вереницами деревьев, широкими травяными лугами и цветочными клумбами. Английские сквайры, желающие чувствовать себя хозяевами своих земель, могли теперь свободно объезжать их верхом и с наслаждением обозревать окрестности.

Браун имел прозвище Способность. Своими способностями мастер воспользовался сполна, создав более 170 парков на территории Англии. Проще перечислить английские усадьбы, в которых Браун ни разу не бывал. Такая популярность вызвала волну критики и недоброжелательных отзывов. Говорили, что работы садовода легко перепутать с капризами самой природы, а один из современников выразил надежду умереть после Брауна, чтобы «увидеть рай улучшенным». Порой Браун действительно бывал излишне напорист: так, он нанес серьезный ущерб милым и безобидным топиарным садикам, выкорчевав массу ценных деревьев.

Главным оппонентом «естественников» был Уильям Чемберс, критиковавший их за недостаток разнообразия и бедность воображения: «В английском саду зритель часто не знает, блуждает ли он по обыкновенному лугу или увеселительному саду, настолько точно подражание природе… Посетитель смертельно скучает, проклинает красивые линии, пока, наконец, одолеваемый усталостью, обожженный солнцем из-за недостатка тени и полумертвый из-за отсутствия развлечений, решает ни на что больше не смотреть…»

Британский патриотизм в данном случае сыграл благотворную роль, и суждения Чемберса не нашли поддержки. Ибо в качестве «развлечений» тот предлагал восточноазиатские пагоды, беседки и мостики, еще более неуместные в английском парке, чем античные здания. Невозможно вычленить какую-либо часть сада, уже сложившегося в соответствии с национальными обычаями, и поместить ее в чужеродное окружение. Но именно это попытался сделать Чемберс в ботаническом саду поместья Кью под Лондоном. Настоящие японские и китайские садики появились в Англии лишь в начале XX в., и, конечно, они служили лишь дополнением к традиционным английским садам.

Другой реакцией на чрезмерную простоту Брауна явился так называемый живописный стиль конца XVIII в. Под влиянием зарождающегося романтизма тишина и покой парков сменились дикостью и экспрессией. Теперь дизайнеров вдохновляли не Лоррен и Пуссен, а Сальватор Роза и Юбер Робер. Именно тогда произошло разделение на маленькие домовые сады и внушительные парковые зоны. Аккуратные лужайки и клумбы были оттеснены к дому, а в парке царил романтический хаос: нагроможденные там и тут камни, нарочито запущенные, даже засохшие деревья, бутафорские руины, или, как их называли, «причуды», имитирующие разрушенные замок или церковь.

«Естественников» и «романтиков» сумел примирить замечательный английский садовод Хамфри Рептон (1752–1818), опубликовавший в 1795 г. «Эскизы и советы по ландшафтному садоводству». Его сад начинался рядом с домом, где располагались террасы и аллеи, а также садики для уединения, содержащие минимальное количество сооружений: миниатюрные фонтанчики, каменные скамейки и укрытые зеленью беседки. Рептон придумал идею непосредственного выхода в сад из дома, когда границей между природой и жилищем служат лишь окна и стеклянные двери. За приусадебным садом следовал пейзажный парк с аккуратно высаженными деревьями, подстриженными лугами, гладкими озерами и ручейками. Причудливо изогнутые дорожки уводили вдаль — к густому лесу, холмам и долинам, реке или морю. Там путник мог встретить мрачного вида деревья с прячущимися под ними развалинами и бурлящие потоки с водопадами. Рептон одним из первых начал высаживать в больших количествах рододендроны и азалии. Классическим образцом посвященного им сада служит поместье Шерингем (Норфолк).

На протяжении большей части XIX в. английские садоводы придерживались заветов Рептона. Новые сады почти не разбивались, лишь восстанавливались старые, пострадавшие от идеологических баталий предшествующего столетия. Среди тогдашних ландшафтных дизайнеров необходимо отметить Джеффри Уайтвилла (1766–1840), занимавшегося также реставрацией старинных памятников (лучшая его работа — королевский замок Виндзор), и Уильяма Несфилда (1793–1881), преобразовавшего сады в Итоне, Кью, Уитли и Сомерлейтоне (Суффолк). Ряд садовых сооружений спроектировал известный викторианский архитектор, автор лондонского Хрустального дворца Джозеф Пакстон (1801–1865), экспериментировавший в поместьях Чатсворт и Таттон (Чешир).

Поздневикторианская и Эдвардианская эпохи отмечены всплеском интереса к садовому искусству. Впрочем, ничего более масштабного и гармоничного, чем концепция Рептона, садоводы уже не могли придумать и уделяли внимание небольшим приусадебным участкам. На этих участках возродился натуралистический сад, чьи растения существовали в условиях естественного отбора, популяризованного Чарльзом Дарвином. В таком саду высаживались дикорастущие травы, а бордюры составлялись из цветов, которые можно было найти рядом с деревенскими коттеджами: анютины глазки, ноготки, наперстянки, водосбор, шиповник и др. Из декоративных растений здесь цвели подсолнечники, лилии, маки и розы, чьи посадки окружались изгородями из самшита. Чтобы создать естественные условия для экзотических сортов, почва увлажнялась, и устраивались водоемы и каменистые горки (рокарии). Находилось место и хаотично расположенным грядкам с овощами, в основном капустой и картофелем, а также кустам смородины и крыжовника.

Идеологами натуралистического, или, как его еще называли, коттеджного, сада выступали видные представители Движения искусств и ремесел — Уильям Робинсон (1838–1935) и Уильям Моррис (1834–1896). Конечно, им не хватало профессионализма, в чем их постоянно упрекали сторонники формального сада, такие как Реджинальд Блумфилд (1856–1942). Благодаря усилиям «формалистов» в усадьбах вновь стали высаживать тис и лавр и постепенно возродилась фигурная стрижка. В формальных садах, огражденных кирпичной стеной, устраивались партеры и газоны, использовались подпорные стенки и каменные детали — ступени и балюстрады, статуи и вазы.

Итальянский сад, так и не получивший развития в Англии XVII столетия, теперь нашел своих поклонников в лице Джорджа Ситвелла (1860–1943) и Гарольда Пето (1854–1933), снисходительно отзывавшихся о французских и английских регулярных садах и обустраивавших имения в Ренишо (Дербишир), Ифорде (Уилтшир), Баскоте (Оксфордшир).

Современный английский сад родился в начале XX в. из синтеза идей «натуралистов» и «формалистов», осуществленного Гертрудой Джекилл (1843–1932), которая сотрудничала с Эдвином Лютиенсом. Архитектор проектировал сады с миниатюрными террасами, прудами и каналами, а садовница составляла из обычных сортов растений геометрически правильные разноцветные клумбы и бордюры. Их творения покинули территории исторических усадеб и украсили пригородные дома представителей среднего класса.

КОРОЛЕВСКИЕ РЕЗИДЕНЦИИ

Почти двести лет отделяют друг от друга старую и новую части дворца Хемптон Корт. За это время ренессансная культура XVI столетия сменилась классицизмом Кристофера Рена, с 1689 г. обустраивавшего главную загородную резиденцию английских монархов. Впрочем, нанявший архитектора Вильгельм Оранский быстро охладел к проекту, поэтому Рен успел лишь переделать восточную часть дворца и оформить его южный фасад. А первоначально планировалось снести все старые здания, кроме Большого зала. В 1702 г. король упал с лошади, катаясь в здешнем парке, заболел и вскоре умер, после чего строительные работы завершились.

Георг II последним из королей проживал в Хемптон Корт. У психически неуравновешенного Георга III были связаны с дворцом неприятные воспоминания: однажды отец больно ударил его после вполне невинного замечания. К началу XIX в. Хемптон Корт пришел в запустение, однако в эпоху романтизма старинные покои отремонтировали, а королева Виктория открыла дворец для посещений.