Восстание - Юрий Николаевич Бессонов

сдал писарю рассыльную книгу, еще раз осмотрел казарму и снова вышел на крыльцо.

Начинал падать снег — первый снег задержавшейся зимы. Он падал пушистыми обильными хлопьями и застилал во дворе подстывшую комьями грязь. На улице почти стемнело.

Никита оглядел пустой двор и вдруг увидел Лукина. Тот стоял на углу казармы, прижавшись спиной к стене, и глядел в землю.

Никита сбежал с крыльца.

— Лукин!

Лукин вздрогнул и отошел от стены.

И тут неожиданно даже для самого себя Никита крикнул:

— Эй, Лукин! Где тебя черти носят? Идем быстрее, до поверки вернуться надо…

— Куда идем? — спросил Лукин.

Никита покосился на дневального у калитки и сказал:

— Командир батареи господин капитан Бызов приказал тебя немедленно к нему привести. Давай живее. Ждать тебя господин капитан не будет, я и так больше получаса тебя ищу.

Лукин подошел к Никите.

— А зачем я ему?

— Пошли! — не отвечая на вопрос, приказал Никита и подвел Лукина к калитке.

— Это со мной по вызову командира батареи капитана Бызова, — бросил он на ходу дневальному, словно тот мог не слышать его крика с крыльца казармы, и, не ожидая разрешения на выход, вывел Лукина за колючую проволоку. — Налево, да побыстрей шевелись… Взгреет нас с тобой капитан по первое число… Тебе-то ладно, а меня за какие провинности…

Все это Никита проделал с таким спокойствием, которое позднее удивляло его самого. Он не чувствовал ни страха, ни тревоги, даже не остерегался погони. А ведь ее каждую минуту мог послать за ними одумавшийся дневальный.

Он уверенно вел Лукина к тому самому месту, которое наметил для побега еще утром.

— Да куда ты меня ведешь? — спросил Лукин, когда они отошли от казармы.

— Куда надо, туда и веду, — сердито сказал Никита. — Молчи!

В молчании они дошли до офицерских флигелей.

Снег становился все гуще, облеплял лицо, одежду и руки.

Потянул ветер и, словно ускоряя падение снежных хлопьев, гнал их, сливая в бесконечные белые нити.

15

На окраине военного городка Никита остановил Лукина.

Позади тянулась шеренга мутных казарменных огней, расплывчатых и туманных. Кругом не было видно ни одного человека. Снег продолжал валить, быстро застилая землю.

— Соображай, да поскорее, — шепотом сказал Никита. — Хочешь, назад иди, будто побывал уже у командира батареи, а хочешь — со мной в побег…

Лукин схватил Никиту за руку и крепко сжал ее.

— В побег? Да-да, конечно, в побег… Идем, идем…

Больше не сказав ни слова, они подбежали к проволоке. Никита приподнял ее нижние нити, и Лукин ловко подлез под них. Потом Лукин подержал проволоку и подлез Никита.

Не сговариваясь, они что было сил побежали к пустырю, прочь от городка.

Полы шинелей хлопали по коленям и мешали бежать. Снег бил в лицо и слепил глаза.

— Там кирпичные сараи, в них спрячемся — передохнем, — задыхаясь, говорил Никита. — Дальше — город…

— Штаны, — сказал Лукин. — Сволочи…

— Снег помогает… — Никита задохнулся и перешел на шаг.

Лукин тоже пошел шагом.

Никита посмотрел в сторону городка. Казарменных огней уже не было видно. Непроницаемая стена снега заслонила их.

— Здесь помогает, а в городе не поможет, — сказал Лукин. — По улицам в подштанниках не пройдешь…

— Ночью! Ночи нам ждать придется…

— Опасно ночи ждать. У нас времени немного. А ну, как хватятся да верхами учебников пошлют? Сейчас они все на ногах. Дежурный офицер, небось, в контрразведку уже сообщил. Бунт «наполеонов», а тут еще побег…

— Все это тощий понаделал. Как его… — сказал Никита, вспомнив искаженное лицо тощего солдата, и отер ладонью мокрое от снега лицо.

— Димитрий, — сказал Лукин. — Димитрий Поляков, с Дальнего Востока. Интервенты у него жену повесили… Письмо он получил…

— Зачем он кричал? Разве криком поможешь? — сказал Никита. — Теперь других подвел и себя погубил ни за грош…

— Он себя не помнил… От такого горя все позабудешь… — Лукин схватил рукав Никитиной шинели и проговорил голосом взволнованным и, как показалось Нестерову, даже растроганным. — А молодец ты, Федотов, недаром я тебя сразу приметил. Теперь, раз мы ушли, никто из ребят за этого попа отвечать не будет… Если мы ушли, значит, мы и зачинщики, значит, на нас вся их злоба, вся кара падет, а о других забудут…

— О Димитрии не забудут. Поп его узнает, — сказал Никита.

— Не сразу же узнает — мы ему успели усы сбрить и шинель сменили…

Никита слушал Лукина и беспокойно вглядывался в снежную завесу. Так хорошо начавшийся побег теперь все сильнее тревожил его.

«Что делать дальше? Как пройти по городу с белоногим Лукиным? Где взять для него шаровары? — думал он. — Город стороной не обойдешь, пошлют погоню — поймают».

— Проклятые штаны, — проворчал Лукин. — Сунься-ка без них, на первом же углу какой-нибудь офицер остановит…

— Да, — сказал Никита. — Этот Ланский не так уж глуп.

— Сволочь он, этот Ланский…

Они подошли к кирпичным сараям, когда стало уже совсем темно.

Это были низкие забранные тесом навесы, стоящие на сваях. Кой-где в стенах доски были оторваны и зияли черные провалы. Видимо, сараи были полуразрушены и давно пустовали.

— Дальше идти нельзя, дальше — город, — сказал Никита.