Марш обреченных - Владимир Свержин

– Слушаю вас, – Слава поднимает трубку. – Лукина? – Он автоматически включает громкую связь. – Александр Васильевич, вас.

– Майор Лукин? – разносится по кабинету голос Сухорука.

– Да! Георгий Олегович? – поизношу я, придавая голосу официальную интонацию.

– Он самый.

Мангуст четвертый молча трогает меня за рукав и тычет пальцем в пульт. На нем красным огоньком мигает неоновая лампочка. Вот ещё новости! Нас пытаются прослушивать и, более того, записывать на магнитофон! Вот удивятся наши оппоненты, когда попробуют прокрутить пленку заново. С тем же успехом можно пытаться расшифровать беседы дельфинов.

– Мы могли бы с вами встретиться?

– Конечно. Через два часа подходите к главному входу Думы. Я буду ждать вас там.

– Хорошо, – доносится до нас после короткой паузы. – Я буду.

Глава 21

Как выражаются футбольные комментаторы, «игра приобретает неожиданную остроту». Кто-то вновь пытается сесть нам на хвост. Вопрос, кто? Основных вариантов два. Либо младшему Сухоруку все-таки приклеили фээсбэшную тень и все его действия под контролем, но это вряд ли. Так оперативно организовать наблюдение и прослушку с нашими-то бюрократическими заморочками… Из области ненаучной фантастики. Значит, вероятнее другое, сынок сам отправился в гости к кому-то из папиных дружков. Вот только неприятностей с контрразведкой нам не хватало. Впрочем, если мы рассмотрим второй вариант, как более вероятный, то вновь упираемся в необходимость согласования «наверху». Возможно ли такое? За четыре часа очень вряд ли. Разве что, это частная инициатива кого-то из тамошних чинов. Возможно ли такое? Вполне. Более того, скорее всего, так оно и есть. Ай да Георгий Олегович, ай да молодец! Бдительность и ещё раз бдительность. Не скажу, чтобы это сильно облегчало нашу работу. Но с другой стороны, подобное качество в столь юном возрасте не может не радовать. Теперь бы добиться «добрососедства и взаимопонимания», совсем славно будет. Боюсь, что это будет непросто, но попробуем. Без материалов, собранных подполковником Сухоруком картинка наша, скорее всего, не сложится. А если и сложится, опять придется удалять гланды через задницу. А в данном случае, как говаривал великий спортивный комментатор Николай Озеров: «Такой хоккей нам не нужен!» Дело, нам в наследство от генерала нашего доставшееся, мы должны провести и завершить с неизменным блеском. Вот так-то.

– Так, джентльмены, работаем очень быстро, времени немного. Валера, ты едешь со мной, оденься соответствующим образом. Слава, ты у нас на связи. Что ещё интересного, о чем мы не успели сказать?

– Я провел наложение графиков частотности упоминания в прессе команды Мюррея и политической активности республиканцев… – пытается начать свой рассказ наш компьютерный гений.

– Что получилось?

– Да как сказать. Неоднозначно. То есть тест, прямо говорю, прикидочный, по материалам открытой печати, проживающей в Интернете. Идентификация по кодовым словам. Имена, должности, названия фирм…

– Давай к делу.

– Максимум у Мюррея попадает на деятельность администрации президента Буша, у остальных резкого пика нет, но есть стабильное поступательное движение, генерал Райс плавно сменял по частотности упоминания своего тестя.

– Качели? – усмехаюсь я.

– Похоже на то, – кивает Бирюков. – Так вот, то, что имя Макса Коулера нигде не упоминается, я, думаю, ясно?

– Вне всякого сомнения.

– Но самое интересное здесь не это. Самое интересное как раз другое. Связка Буш-Мюррей.

– Что ты имеешь в виду?

– Саша, напряги мозги, – возмущается мой друг.

– В следующий раз. Сейчас мне некогда.

– Думать всегда есть когда. Ладно. Разжую для тебя. Буш у нас кто по основной специальности?

– Ты намекаешь на его работу в ЦРУ?

– Какие уж тут намеки? Я говорю тебе об этом открытым текстом. Большая стрелка – вверх, маленькая – вниз. Буш, по модулю, со сноской на местную американскую беззаботность и тупорылость, – это наш Андропов. Но, поскольку срок, ему отпущенный, заранее известен, а бороться с белодомскими старцами у него нужды нет, он довольно успешно воплощает в жизнь голубую мечту покойного Юрия Владимировича: возвести тайные операции в ранг высшей политики. Нет смысла клевать такого монстра, все равно, будь то Союз или Штаты, если не хочешь заклевать его до смерти. А если так, то тайные операции на стратегическом уровне позволяют добиться решения поставленной цели с наименьшими финансовыми затратами и, как принято было у нас говорить, малой кровью. Ибо любая, самая дорогая операция по дестабилизации политики вероятного противника, как мы с тобой знаем, стоит значительно меньше и, главное, обходится во всех случаях значительно дешевле, чем самый захудалый проект создания какой-нибудь очередной чудо-бомбы. Пользы же при этом куда как больше.

Так вот, президент Буш, которого ни дураком, ни дилетантом никак не назовешь, делает превосходный трюк, достойный войти во все хрестоматии тайной искусства войны. Охарактеризуем его следующим образом: «залюбить противника наповал». Посуди сам, вчерашний шеф ЦРУ, вдруг все разом, становится едва ли не лучшим другом Советского Союза. Ты же сам понимаешь, в политике немотивированных поступков не практикуется. Наш горячо любимый Горби – лучший немец 91-го года, зацелованный германцами до полного умопомрачительства, кроме этих самых поцелуев от них что-нибудь получил? От мертвого осла уши! И в то же время потепление в отношениях достигает вулканических размеров. Такое впечатление, что прорвало плотину. Весь мир заходится в истерике от восторга, наблюдая, с какой легкостью высокие договаривающиеся стороны находят общий язык в вопросах разоружения и мирного сосуществования. Не то, чтобы этот процесс мне не нравился, наоборот, но я хочу задать всего один вопрос: каким образом? Версии о внезапном прозрении в расчет не принимаются. И вот что напрашивается в качестве ответа у меня, – Бирюков делает долгую паузу, переводя дыхание. – Нас обыграли. Нас сделали, как котят. И то, что Центр засунули, куда поглубже, лишний раз это доказывает.

– Слава, вероятно ты прав. – Я стараюсь говорить медленно и уверенно, поскольку вид желваков, играющих на скулах моего вечно невозмутимого друга наводит на грустные мысли. Давненько мне не доводилось видеть его в столь возбужденном состоянии. – Нам ещё предстоит в этом разобраться. Но не прыгай через ступеньки. Все своим чередом. У нас и так работы выше крыши. Дай бог самим управиться. Давай не будем отклоняться в сторону.

– Ты пойми, черт возьми, это не сторона, это даже не фланг. Это самый что ни на есть центр. Это – точка отсчета. Все остальное – только производные. Лет десять назад в Штатах появилась группировка, ставящая перед собой задачу уничтожения Советского Союза, как государства. Одним из лидеров этой группировки был экс-президент Буш, другим – хорошо известный нам сенатор Эдвард Мюррей. Кроме того, в нашем распоряжении находится ещё несколько имен участников данного консорциума. Я хочу обратить твое внимание, что, несмотря на весь размах ведущейся против Союза тайной войны, это все исключительно частное дело некоего «элитарного клуба». К официальной политике США, по крайней мере в годы нынешнего правления нынешнего президента, это не имеет прямого отношения. Саксофонист, конечно, милашка, но в большой игре он не более чем пешка, максимум – конь. В яблоках… – помолчав, добавляет Слава. Похоже, он уже взял себя в руки. – Вот, в чем основная проблема, командир. А ты говоришь!

– Господа офицеры, – вклинивается в наш разговор майор Пластун, – я, может быть, и не вовремя, но хочу заметить, что ежели мы желаем опередить нашего клиента, то нам пора выступать.

– Все. Выезжаем. Да, вот еще, Слава. У нас есть очаровательная женщина для операции по внедрению к Тарасу Горелову. Пока мы будем кататься, подумай на эту тему.

– Хорошо. Удачи вам!

– Заметано. По машинам, нас ждут великие дела!

– Таки они нас дождутся, – ворчит Валера.

Мы выдвигаемся к Думе двумя машинами. Перед выездом я вкратце излагаю свой план напарнику. Выслушав, он усмехается и согласно кивает.

– Детали по говорилке.

– Как положено. Я позабочусь об аксессуарах. А за костюмом, командир, езжай сам. Ты клиента видел, тебе его фигура лучше известна…

* * *

Вот и Дума. Охранник, вышколенный, как выпускник Пажеского корпуса, наметанным взглядом сверяет фотографию на удостоверении помощника народного депутата с личностью предъявителя. Кивок. Все в порядке. Я в здании. Валера проникает сюда через служебный ход с документами несколько другого рода. Сегодня он у нас – надежная, вооруженная до зубов, личная президентская охрана. Личиной этой в Москве приходится пользоваться крайне осторожно. Коллектив сравнительно невелик, все друг друга знают. Недолго и нарваться, но, с другой стороны, эта ксива автоматически снимает многие, вдруг возникающие у окружающих, вопросы. К тому же, принципала[41] сегодня на Великом Курултае[42] не ожидается, так что должно пройти.