Над горящей землей - Николай Штучкин

- Константинова, не заставляйте меня командовать вам "кругом".

У Тамары затряслись губы, но она сдержала себя, не расплакалась. Проглотив незаслуженную обиду, молча ушла с командного пункта, Обидно. Все летают к переднему краю, бомбят позиции вражеских войск, а она все в районе аэродрома, все тренируется: летает в прожекторах, пилотирует в зоне. Это нужно, полезно для обретения навыков, опыта, но должен же быть какой-то предел!

Но вот тренировки закончились. Тамара идет на боевое задание. С ней Анатолий Гашков, лучший штурман полка, лейтенант. Тамара теперь иного мнения о майоре Яковлеве. Она от души благодарна командиру авиачасти. За чуткость, заботу, за доброе к ней отношение. И летать разрешил, и лучшего штурмана в экипаж назначил. А от штурмана зависит многое: и точность выхода в район цели, и поиск ее, и вероятность ее поражения: бомбы ведь сбрасывает штурман.

- Главное, что от тебя требуется, - говорит лейтенант Гашков, - это выдержать заданный курс на маршруте и боевой курс перед бомбометанием. И еще: сумей сманеврировать, когда немцы откроют огонь. Но маневрировать на боевом курсе нельзя. Даже при самом страшном огне. Иначе я промахнусь, бомбы пойдут впустую.

Мотор работает ровно, надежно. Тугая воздушная струя плавно обдувает кабину. Ночь безлунная, темная, и от этого только ярче кажутся огни из выхлопных патрубков. Они мельтешат перед глазами, мешают смотреть, но от них никуда не денешься. Тамара глядит на приборы. В темноте они светятся лучше, отчетливее. Высота тысяча двести метров, скорость сто километров, курс двести семьдесят. Наконец-то она летит на запад! Как долго Тамара ждала этого дня, как долго об этом мечтала!

- До цели осталось десять минут полета, - предупреждает Тамару штурман.

Нервы напряжены, но, как это ни странно, Тамара не чувствует страха, неуверенности. Она очень надеется на Гашкова, на его опыт, мастерство. Наслышана Тамара и об умении штурмана внезапно нагрянуть на цель, точно ударить по ней, быстро сориентироваться и подсказать летчику, как незаметно и быстро уйти на свою территорию. Поэтому летчики, с которыми летает штурман Гашков, не теряют ориентировку даже в самых сложных

погодных условиях, меньше других попадают под огонь "эрликонов", а следовательно, и самолеты их меньше стоят на ремонте, больше других летают.

- Газок прибери, - командует штурман, - снижайся до высоты восемьсот.

Вот она, хитрость Гашкова, а что за нею скрывается - Тамаре уже известно. Еще на земле они уточнили, что ветер сегодня западный, то есть встречный. "Это и плохо и хорошо, - говорил Гашков еще на земле.- Встречный уменьшит путевую скорость самолета, увеличит время полета. Представь, пояснял Гашков, - нас обнаружили за пять километров до цели, открыли огонь. На какой скорости мы быстрее пройдем эти пять километров - на сто или сто пятьдесят?" Так ясно и коротко разъяснил он отрицательную сторону встречного ветра.

"И все-таки отрицательного здесь меньше, чем положительного", толковал далее штурман. И пояснил, что при встречном ветре, когда звук мотора относится назад, можно скрытно выйти на цель, внезапно нанести удар. А это самое главное. Потом, если противник и откроет огонь, то он уже не так страшен. Когда сброшены бомбы, летчик может энергично маневрировать, уходить на свою территорию. Огонь страшен тогда, когда самолет на боевом курсе, когда штурман прицеливается, а летчик, боясь "пошевелиться", старается провести машину "по ниточке" - с точностью до градуса выдержать курс, до километра скорость, до метра высоту. Ошибка, неточность приводят лишь к одному - бомбы пойдут впустую.

Уменьшив обороты мотора, Тамара ведет самолет со скижением. Мотор уже не рокочет, лишь приглушенно шумит. Высота восемьсот. Снижаться больше не нужно. Тамара переводит У-2 в горизонтальный полет, добавляет обороты мотору.

- На боевом! - командует штурман, и Тамара, впившись взглядом в приборы, мелкими точными движениями педалей и ручки точно выдерживает скорость, курс и высоту. - Бросаю светящую бомбу!

Самолет идет в темноте, а местность видна как на ладони. Тамара глядит вниз и на приборы. Впереди, за полусожженной деревней, - плавный изгиб речушки, на том берегу темные пятна кустарника, за ним цель артиллерийская батарея. Тамара не видит ее, но знает, что именно здесь она и находится и именно в это место бросит бомбы Гашков.

- Бросаю!..

И сразу ожили прожекторы, подняли свои лучи, зашарили по небу, стараясь поймать самолет. Но поймать его трудно: пока светящая бомба в воздухе, самолет почти невидим. Но дело не только в том, что его трудно увидеть, свет САБ морально действует на зенитчиков и прожектористов противника: в любую минуту их может накрыть авиабомба или пронзить пулеметная очередь. И тут им, конечно, не до поиска, не до стрельбы.

Однако бомба горит недолго. Скоро она погаснет, и прожектористы снова начнут искать самолет. Но Гашков не ждет этой минуты, он быстро дает Тамаре курс на свою территорию.

После посадки летчик и штурман пришли на командный пункт. Тамара должна доложить командиру полка о выполнении боевого задания. Командир сидел за столом строгий и озабоченный. Он просматривал какие-то документы, но, увидев Тамару, вдруг просиял, улыбнулся, как ей показалось, облегченно вздохнул. Поднявшись из-за стола, шагнул навстречу и, не дослушав доклада, крепко пожал руку, поздравил:

- С первым боевым вылетом вас, Константинова! Как говорится, с боевым крещением! - посмотрев прямо в глаза, внимательно, испытующе спрашивает: Ну как? В прожекторы не попали? Под зенитным огнем не были?

Тамара пожимает плечами и говорит совершенно не то, чего, как она поняла, ожидал командир:

- Даже не верится, что все получилось так просто, обычно. Конечно, это все благодаря штурману. К цели подошли скрытно, неожиданно. Осветили ее, сбросили бомбы. Только тогда включились прожекторы, начали бить "эрликоны". Но уже было поздно, мы быстро ушли. Так что немцы ничего не успели...

Командир улыбается ласково, задумчиво. А Тамара продолжает:

- Боялась встретить ураганный огонь зениток, очень боялась прожекторов... А получилось - ничего особенного.

- Зря, выходит, боялась. Разочарование полное! - шутит командир.Может, и не стоит больше летать? А? Зачем же, если нет никаких впечатлений? - И серьезно закончил: - Вы правы, Константинова, огонь миновал вас благодаря умелым действиям штурмана, его опытности, предусмотрительности. Подумайте, еще раз оцените этот полет, проанализируйте его, критически оцените свои действия. А теперь - на отдых, сегодня больше не полетите.

- Нам запланировано два полета, - напоминает Тамара.

Командир не согласен:

- На сегодня хватит. Идите на отдых.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});