Одинокие боги - Луис Ламур

— Оно очень большое.

— Ваш брат, сказали вы, занимает деньги. Много ли он должен?

— По-моему, очень много, но ему все время нужно еще больше, поскольку коровьи шкуры не приносят большого дохода. Но он и слушать не хочет, отмахивается, говорит, скоро все будет по-другому, и снова занимает деньги.

— Вы знаете его кредиторов?

— Кажется, их несколько. Брат занимает то у одного, то у другого.

— Что означает, донна Елена, ваше желание вложить деньги? Получить доход немедленно? Вам нужны деньги сейчас, сию минуту?

— О нет! Я беспокоюсь лишь о завтрашнем дне, о далеком будущем. — Донна Елена, очевидно, волновалась, голос ее то и дело прерывался. — О том времени, когда меня уже не будет на свете.

— Если вы готовы пойти на риск, я помогу вам. — Мисс Нессельрод помолчала. — Можете ли вы более определенно выразить свои пожелания?

— Во-первых, я хотела бы, чтобы часть денег была вложена в дело, которое приносило бы новые деньги. Во-вторых, желательно было погасить все долги моего брата.

— Понимаю.

— Но он ничего не должен знать. Иначе его ярость изничтожит меня. Он может поднять руку на всех на заимодавцев и на вас.

— Меня не так-то легко уничтожить, донна Елена! — Я почувствовал по голосу, что мисс Нессельрод улыбалась.

— Да, кроме всего прочего, если он узнает, что у меня появились какие-то деньги, он немедленно отберет их.

— Будьте спокойны. Он ничего не узнает. Вы сможете принести деньги сюда, ко мне?

Я тихо подошел к открытой в соседнюю комнату двери и увидел, как донна Елена подняла с пола полотняную сумку, которая стояла у ее ног.

— Деньги здесь. Я уже принесла их.

Она открыла сумку и высыпала все свое богатство на стол. Это были монеты. Потом достала из большой сумочку поменьше, и на столе под светом лампы засверкали всеми цветами радуги великолепные драгоценности.

— Здесь вполне достаточно всего. Вы доверяете мне все это? — спросила мисс Нессельрод.

— Вы порядочная женщина, я чувствую это. И вы очень добры к нему...

Что было потом, я уже не дослушал: вернулся в кровать и сон свалил меня. А когда проснулся опять, в соседней комнате было уже тихо и темно. Оттуда не доносилось ни звука. По крыше тихо шелестел дождь, которого мы все так давно ждали.

Я принялся размышлять о донне Елене. Женщины ее класса не были причастны к серьезным делам дома, оставаясь всегда как бы в тени, на заднем плане, ничего не знали о финансовом положении своих мужей, братьев, отцов, не имея никакого представления ни о каком бизнесе.

Что заставило донну Елену поступить так, как поступила она? Единственное объяснение, которое я мог придумать, не шло далее того, что ей, очевидно, захотелось получить некоторую независимость, уверенность в будущем. Как она узнала про дела мисс Нессельрод? Или, может быть, пришла к ней как к единственному другу, не принадлежащему ее классу, в которого поверила и который в силу своей порядочности сохранит ее тайну? Как знать?..

Под шум дождя я возвратился мыслями к дому Тэквайза. Флетчер видел в окне чью-то тень — тень, принадлежащую кому-то очень большому. Конечно, им мог оказаться и какой-нибудь проезжий, остановившийся в доме на ночлег: ведь индейцы никогда не подходили к этому месту ночью. А может быть, это был мой таинственный любитель книг.

Внезапно я ощутил вдруг вину: там, в доме Тэквайза, давно не появлялись новые книги. Я должен постараться доставить их.

Как быстро, однако, пролетело время! Я ходил в школу, помогал в лавке, знакомился с окрестностями Лос-Анджелеса... Месяц — словно один день!..

Когда я вновь открыл глаза, то увидел, что уже наступило утро. Слышались голоса Джакоба и мисс Нессельрод. Быстро одевшись, я вышел к ним. Они пили кофе и разговаривали.

— Придется, конечно, приложить некоторые усилия, — сказал Джакоб. — Но затея того стоит. Там обитают тысячи диких лошадей, многие хороших пород. На водопое можно будет сделать ловушки.

— Сколько человек вам для этого понадобится?

— Думаю, четыре-пять.

Мисс Нессельрод повернулась ко мне.

— Иоханнес, не помогут ли нам в этом твои друзья-индейцы? Им будет хорошо заплачено.

— Я поговорю, и, думаю, они не откажутся.

— В город приехал Келсо, можно пригласить и его поработать с нами. Ему такое дело придется по вкусу, да и в породах лошадей он неплохо разбирается.

— Ладно. Тогда вы обдумайте все с Иоханнесом, мистер Финней. По-моему, раз Ханни прилежно занимается у мистера Фразера, такое мероприятие пойдет ему только на пользу. — Мисс Нессельрод лукаво взглянула на меня.

— Сколько лошадей вам потребуется? Дюжины хватит? — поинтересовался Джакоб.

Она засмеялась.

— Я подумываю о четырех-пяти сотнях! Если получится, конечно. Ну, в крайнем случае пусть будет столько, сколько удастся поймать.

— Четыре-пять сотен? Мадам, вы, должно быть, шутите...

— Я совершенно серьезно, мистер Финней. Мне нужно несколько сотен, конечно, с условием, что они потом будут объезжены. Если вы обнаружите среди пойманных несколько мулов, — говорят, иногда мулы убегают вместе с дикими лошадьми, — возьму и их.

— Чтобы объездить такое количество лошадей, понадобится не менее года, может, чуть меньше, да плюс время, затраченное на отлов...

— Вы разве куда-нибудь спешите, мистер Финней? Мне кажется, у нас впереди достаточно времени, лучших я хочу оставить на племя, остальных будем продавать.

— Как скажете, мадам.

Она собрала бумаги, лежавшие на столе.

— Мне бы хотелось, мистер Финней, чтобы какое-то время вместо вас на меня здесь, в городе, поработал мистер Келсо. Люди разное поговаривают: что у нас с вами какие-то дела, поэтому будет лучше заменить вас на время. Вот вы и займетесь вместе с Иоханнесом лошадьми.

Она встала, держа в руках бумаги, посмотрела на меня.

— Ни возраст, ни рост, Ханни, не делают из человека человека. Только готовность принять на себя ответственность... Кроме того, совсем неплохо, если ты ненадолго покинешь город. — Потом обратилась к Джакобу: — Мистер Финней, вы ничего не слышали о войне с Мексикой?

— О войне? Нет, мадам. До меня, правда, доходили слухи о каких-то англичанах с севера. Кажется, они то ли охотники, то ли солдаты... Но, думаю, это всего лишь, как обычно, слухи.

— Это серьезнее, чем слухи, мистер Финней. Это война, и, боюсь, здесь у нас тоже не миновать неприятностей. Если же мы, американцы, будем благоразумны, можно обойтись без сражений и кровопролития.

— Что вы имеете в виду?

— Большинство руководителей калифорнийцев — люди разумные. Наша страна далеко от Мехико, а торговля, за исключением Мексики, вообще запрещена. При таком положении дел люди лишаются многих привычных вещей, которые доставляют им удовольствие, лишаются выгодной торговли с иностранцами.