Как Иисус стал богом - Барт Эрман

Однако Павел нуждался в поддержке своей миссии, а церковь в Риме была одним из очевидных мест, где он мог ее получить. Это была крупная церковь, расположенная в столице империи, которая могла служить воротами на запад. Мы не знаем, кто и когда основал церковь в Риме. Более поздняя традиция утверждала, будто она была основана ближайшим учеником Иисуса Петром, который предположительно стал здесь первым епископом (и, следовательно, первым «папой»). Но это представляется маловероятным. Павел дает нам первое сохранившееся свидетельство того, что церковь в Риме вообще существовала, и он передает приветствия большому количеству людей, которых он знает, но ни разу не упоминает Петра. Трудно представить себе подобное, если Петр действительно находился там, а тем более, если он был главой местной церкви.

Павел пишет Послание к Римлянам с тем, чтобы заручиться поддержкой жителей столицы империи своей миссии. Причина, по которой ему пришлось написать такое длинное письмо, чтобы достичь своей цели, становится ясной из самого текста письма. Христиане в Риме не имеют полных и точных сведений, в чем заключается сущность миссии Павла, и более того, по-видимому, слышали некоторые обескураживающие мнения касательно его взглядов. Чтобы исправить положение, Павел и пишет к ним послание. Его задача – объяснить как можно полнее и яснее, что именно он проповедует в качестве своего благовестия. Вот почему это послание столь ценно для нас сегодня. Оно не просто обращается к той или иной проблеме, возникшей в основанных Павлом церквах. Оно призвано служить выражением основополагающих элементов евангельской вести Павла, в его попытке исключить любое непонимание среди христиан, которые относились к его взглядам с некоторым недоверием.

В подобной ситуации всегда очень важно начать продолжительный разговор в правильном ключе. И потому вступление к Посланию к Римлянам апостола Павла выглядит так:

Павел, раб Христа Иисуса, призванный апостол, избранный для Евангелия Божия, которое Он прежде обещал чрез Своих пророков в Святых Писаниях: о Сыне Своем, родившемся от семени Давидова по плоти, поставленном Сыном Божиим в силе, по духу святости, в воскресении из мёртвых, об Иисусе Христе, Господе нашем (Рим 1:1–3).

Как и во всех своих посланиях, в этом письме Павел сначала называет себя по имени и говорит несколько слов о том, кто он, – раб и апостол Христа, призванный проповедовать Евангелие. Возможно, Павел высказывается в таком духе потому, что у него имелись оппоненты, обвинявшие его в том, что он – лжепророк, эгоцентричный и стремящийся к власти за счет других. Но в действительности он только служит Христу и глубоко предан делу распространения евангельской проповеди. Это благовестие, как он утверждает, есть исполнение обетований, данных в иудейских Писаниях. Как станет ясно из остальной части Послания к Римлянам, это ключевое утверждение именно потому, что оппоненты Павла обвиняли его в проповеди анти-иудейского Евангелия. Павел действительно настаивал на том, что язычники могут оправдаться перед Богом, не становясь иудеями. Но разве это не умаляет привилегии иудеев как избранного народа Божьего и не лишает благовестия его еврейских корней? Только не для Павла. Его Евангелие – это именно то благовестие, которое проповедовали иудейские пророки в своих Писаниях. И затем Павел разъясняет, что представляет собой его весть. Именно здесь, в стихах 3 и 4 вступления к посланию, содержится вероисповедная формула, в которой исследователи уже давно распознали долитературный символ веры, цитируемый Павлом.

В отличие от остальной части Послания к Римлянам, эти два стиха четко структурированы и хорошо сбалансированы, представляя собой две отдельные единицы или части мысли, в которых три утверждения в первой части соотносятся с тремя утверждениями во второй, – по аналогии с тем, что мы уже наблюдали в случае с символом веры в Первом послании к Коринфянам. Непосредственно перед вероисповедной формулой Павел говорит, что речь пойдет о Сыне Божьем, а сразу же после нее упоминает «Господа Иисуса Христа». Если расположить стихи между этими двумя утверждениями в виде поэтических строк, они выглядят следующим образом:

А1 родившемся

А2 от семени Давидова

A3 по плоти,

Б1 поставленном

Б2 Сыном Божиим в силе,

БЗ по духу святости, в воскресении из мёртвых

Первое утверждение в той части, которую я обозначил буквой А, соотносится с первым утверждением в части Б: Иисус родился (от семени Давидова) и Иисус был поставлен (Сыном Божьим). То же и в случае со вторым утверждением: от семени Давидова (= человеческий Мессия) и Сын Божий в силе (= вознесенный на небо божественный Сын). И с третьим: по плоти и по духу святости. Это последнее утверждение в части Б длиннее, чем соответствующее ему утверждение в части А, ибо «плоть» включает в себя как мир, в котором Иисус существовал, так и способ, которым он вошел в него: он существовал в плотской, земной сфере, поскольку был рожден как человек. Все это передается выражением «по плоти». Чтобы сделать контраст полным, автору символа веры – кем бы он ни был – снова понадобилось указать на противоположную сферу и противоположный способ, которым Иисус вошел в нее: это сфера «духа святости», и он вошел в нее после воскресения из мертвых. Таким образом, стих A3 говорит о том, как он появился на свет в этом мире, где он был Мессией, а БЗ – о его возвращении к жизни в духовном мире, где он стал могущественным Сыном Божьим. Единственное выражение, которое, по-видимому, не требуется для того, чтобы соотнести две части, это – «в силе», и среди исследователей широко бытует убеждение, что эти слова добавил к символу веры сам Павел.3

Из этой вероисповедной формулы видно, что Иисус – не просто человеческий Мессия и не просто Сын Бога Всемогущего. Он и то и другое одновременно, в двух фазах: сначала он Мессия из рода Давидова, предсказанный в Писаниях, а затем – вознесенный на небо божественный Сын.

То, что Павел здесь цитирует символ веры, существовавший до него, стало ясно исследователям довольно давно. Во-первых, как мы уже видели, этот отрывок имеет четкую структуру, без единого лишнего слова, что совершенно не похоже на то, как обычно пишется проза, а также на другие утверждения, которые Павел делает в данном контексте. Более того, хотя этот пассаж очень короткий, он содержит несколько слов и идей, которые нигде больше у Павла не встречаются. Так, ни в одном из своих семи бесспорных посланий Павел не использует фразу «от семени Давидова»; по сути, он нигде больше не упоминает, что Иисус был потомком Давида (что было, конечно, необходимым требованием для земного Мессии). Нигде больше он не использует выражение «дух святости» (применительно к Святому Духу). И нигде больше он не говорит о том, что Иисус стал Сыном Божьим в воскресении из мертвых. В двух коротких стихах содержится довольно много терминов и идей, отличающихся от Павловых. Это можно лучше всего объяснить, если он цитирует более раннюю традицию.

Более того, эта ранняя традиция придерживается иной точки зрения на Христа, чем та, которую развивает Павел в своих сохранившихся посланиях. Здесь, в отличие от посланий Павла, подчеркивается земное мессианство Иисуса как потомка царя Давида. Что еще поразительнее – и на чем я чуть позже остановлюсь подробнее – особо выделяется также мысль, что Иисус был поставлен Сыном Божьим в момент воскресения. Кроме того, интересно отметить – с целью показать, что Павел цитирует здесь уже существовавший до него символ веры – что если изъять эти стихи из контекста, ход мысли по-прежнему остается безупречным, словно в нем нет никаких пропусков (тем самым показывая, что данный фрагмент представляет собой вставку): «Павел, раб Христа Иисуса, призванный апостол, избранный для Евангелия Божия, которое Он прежде обещал чрез Своих пророков в Святых Писаниях: о Сыне Своем… Иисусе Христе, Господе нашем».

Итак, Павел, судя по всему, цитирует здесь более раннюю традицию. Но насколько она ранняя, и почему Павел цитирует ее? Эта традиция, вероятно, представляет собой одну из старейших вероисповедных формул, сохранившихся в христианских писаниях. Несколько черт в этом символе веры свидетельствуют о его древности. Первая из них – это акцент на земном мессианстве Иисуса как потомка Давида, точка зрения, которая нигде больше не упоминается в посланиях Павла, нашего самого раннего христианского автора. Как мы уже видели в главе 3, есть веские основания полагать, что эта точка зрения на Иисуса уже циркулировала среди его сторонников во время его земной жизни. Иисус был тем, кто должен был прийти, чтобы исполнить мессианские пророчества Писания. Самые первые последователи Иисуса продолжали думать о нем в том же духе даже после его смерти. Для них его воскресение подтвердило, что даже невзирая на то, что Иисус не одержал победу над своими политическими противниками (как это ожидалось от