Орден Ультрамаринов: Хроники Уриэля Вентриса - Грэм Макнилл

— Но скалы Калта рухнут? — спросил Хонсю.

— Они не устоят перед неотвратимым натиском истинных сынов Пертурабо, — заверил его Бронн, съязвив в ответ.

— Я так и думал, — Хонсю криво усмехнулся.

Половину его лица заменяла аугметика, вживленная мортициями в деформированную рубцовую ткань, — результат близкого знакомства с болтерным снарядом и обрушившимся туннелем. Прежняя лукавая улыбка осталась в прошлом, и теперь его лицо было навсегда перекошено в сардонической ухмылке. Одну руку защищали части брони Мк — IV, снятые с погибшего Железного Воина; вторую заменил анатомически точный протез, выполненный из блестящего серебра.

Хонсю заметил, что Бронн внимательно рассматривает протез, и поднял искусственную руку.

— На ней не останется и царапины, даже если вся пещера обрушится.

— Зато нас всех раздавит всмятку, — возразил Бронн.

— Нельзя же все понимать так буквально, — засмеялся Хонсю. — Думаю, потому Железные Воины и ввязались в мятеж Воителя. Хорус, наверно, предложил это смеха ради, а Пертурабо поймал его на слове.

— Вот оно, твое невежество, — огрызнулся Дассандра.

Бронн поднял кулак, призывая Дассандру замолчать, но такой всплеск эмоций скорее позабавил Хонсю, чем разозлил.

— А он бойкий, — оценил он.

— Служил у Беросса.

— Ага.

— Вы пришли за чем-то конкретным, Кузнец Войны? — решил узнать Бронн до того, как Дассандра поддастся на очередную провокацию.

Хонсю кивнул, показывая, что в этой операции признает авторитет Бронна.

— Ты готов начинать наступление?

— Готов. Только прикажите — и я меньше чем за сутки возведу вал на той гряде.

— Хорошо. Кто возглавит первую волну?

— Йэгот Гент.

Хонсю опять кивнул. Гент достойно держался под огнем. По приказу лорда Торамино Темные Механикус заменили большую часть его нервной системы искусственными рецепторами, в результате чего Гент стал на редкость угрюмым в общении, но в сражении и бровью бы не повел, даже упади снаряд совсем рядом. Именно он руководил строительством апрошей при осаде Халан — Гола, и когда закончилось жестокое побоище, ознаменовавшее последние дни крепости, Хонсю проявил осмотрительность, сохранив Генту жизнь.

— Скажи ему, что его заменят.

— Почему? Кто?

— Мы. Ты и я поведем атаку на долину.

— Вы в своем уме? — воскликнул Бронн. — Зачем вам это?

— Слишком давно я не брался за мотыгу и не пачкал руки во вражеской земле, — ответил Хонсю. — Мне нужно вновь заняться тем, что я умею лучше всего: строить стены для больших пушек. И для этого мне понадобится тот, кто среди моих подчиненных больше всех знает о горной породе.

— Если полукровка ищет смерти, то не надо ему мешать, — посоветовал Дассандра. — Никто по нему не заплачет.

Бронн думал, что за такую дерзость командир разделается с Дассандрой на месте, но Хонсю лишь рассмеялся:

— Может, и так. Орды Рожденных Кровью подчиняются повелителю демонов, но этой армией командую я, и один из плюсов этого в том, что я могу делать все, что захочу. Бронн, убери от меня этого маленького засранца, пока он не испортил мне настроение, а то я его прибью.

Коротким кивком Бронн приказал Дассандре удалиться, после чего внимательно посмотрел на Хонсю.

— И все же, в чем истинная причина? — спросил он, когда Дассандра отошел достаточно далеко, чтобы не слышать их разговора.

— Мне обязательно нужно объяснять свои действия? — ответил Хонсю вопросом на вопрос.

— Если вы собираетесь задействовать мои машины, я должен знать, что у вас есть на то достаточные основания. Я не позволю подставить их под удар просто потому, что вы хотите что-то доказать повелителю демонов или легиону.

— И что же мне нужно доказывать?

— То, что вы — Железный Воин, — ответил Бронн. — Истинный сын Пертурабо.

— А этому нужны подтверждения? Посмотри, где мы. Даже Пертурабо не сумел дотянуться осадными орудиями до Ультрамара.

Бронн покачал головой и заговорил тише, чтобы его не услышал никто, кроме Хонсю:

— Неважно, сколько эскалад вы проведете, сколько брешей возьмете штурмом или сколько крепостей уничтожите. Как Железного Воина они вас никогда уважать не будут, и сегодняшняя операция ничего не изменит. Для этих воинов вы навсегда останетесь полукровкой.

Положив руку Бронну на плечо, Хонсю развернул его к свету, сочившемуся из входа в пещеру. Среди синеватых клубов выхлопных газов, которые изрыгали бульдозеры и краны, мерцали колонны солнечного света.

— Там, за этим проходом, — мои враги, а за моей спиной — воины, которые с радостью подняли бы против меня оружие, если бы могли рассчитывать на победу. Ты правда думаешь, что я стараюсь на кого-то произвести впечатление? Я знаю, кто я, а мнения других по этому поводу не стоят и орочьего пука.

— Тогда чего вы на самом деле хотите добиться?

— Пусть они увидят, что я веду войну как Железный Воин, — пояснил Хонсю и, склонившись к Бронну, оскалился во внезапном приступе гнева. — Даже если они не считают меня своим, пусть знают, что я сражаюсь так же, как они. Если со мной что‑то случится, если хоть кто-то решит выступить против меня, они все сдохнут на этом проклятом булыжнике. Вот что они должны понять. Я — единственный, кто может выиграть эту войну, и я хочу, чтобы они это твердо запомнили. Без меня вторжение на Калт обречено.

— А вдруг мы погибнем в этой атаке? — спросил Бронн, когда Хонсю уже повернулся уходить. — Что тогда?

— Погибнем так погибнем. Какая разница, что будет потом?

Оставив Бронна надзирать за последними приготовлениями к атаке, Хонсю пошел вглубь пещеры, неожиданно для себя чувствуя приятное возбуждение. Он не планировал сам вести наступление в огромный подземный зал — это решение пришло спонтанно, но казалось правильным. Казалось хорошим. Все, что он сказал Бронну, все до последнего слова было правдой, но правдой неполной.

Хонсю не заботило мнение товарищей по легиону, но голоса, то и дело пробивавшиеся из самых темных глубин разума, требовали, чтобы он раз за разом доказывал, чего на самом деле стоит. Постоянно. Каждый день, каждую минуту.

У них есть все основания тебя ненавидеть…

Лорду клонов вообще не следовало тебя создавать…

Ты — всего лишь неудавшийся эксперимент, который избежал уничтожения…

Хонсю редко понимал, о чем говорили голоса, так как мало что помнил о своем рождении в качестве Железного Воина — только отрывочные, разрозненные картины. Память не сохранила и ту, другую жизнь, которой он жил до того, как превратился в существо, столь отвратительное тем, по образу и подобию которых он был создан и кому должен был служить. Нет, эта жажда риска, эта одержимость опасностью были вызваны именно желанием доказать, как ошибаются эти голоса.

Он ничем не хуже любого Железного Воина.

В бою он столь же упорен, столь же изобретателен, столь же решителен, как и воины, что были созданы из геносемени Пертурабо. И если ему придется пройтись огнем по целой галактике, чтобы это подтвердить, — что ж, он так и сделает.

К такому решению Хонсю пришел давно, но никогда и никому об этом не говорил. Пусть думают, что он мечтает стать таким же, как они, мечтает стать одним из них. Их ненависть подстегивала его, их глумливая снисходительность придавала сил.

Его кулаки непроизвольно сжались; из кожаного чехла на плече он вынул топор с черным как ночь лезвием. Когда-то топор принадлежал воину из Черного Легиона, но Хонсю, убив прежнего владельца, взял оружие себе в качестве военного трофея. Именно так он добыл большую часть своего нынешнего снаряжения: аугметический глаз был изъят из разбитого черепа мортиция, а руку из серебристого металла, неуязвимого для любых повреждений, по его приказу ампутировали у пленного Ультрадесантника.

В глубине туннеля, выходившего на выжженную поверхность Калта, в шахматном порядке выстроились укрепленные блокгаузы. Если Железные Воины делали остановку в ходе кампании, то немедленно возводили прочные стены, чтобы обеспечить себе укрытие. М’Кару, который всегда мог призвать новых демонов, не нужно было думать о потерях, но Хонсю приходилось экономить ресурсы.

Гиганты в вороненых доспехах по — разному проводили свободное время: некоторые разыгрывали различные сценарии осад, заставляя армии заводных солдатиков штурмовать миниатюрные крепости; другие чистили оружие, которое и так уже было отполировано до блеска; некоторые просто стояли, словно безжизненные статуи, в ожидании приказа атаковать. Хонсю заметил Кадараса Гренделя и Свежерожденного: они расположились перед блокгаузом, окруженным уродливыми конструкциями из стали и камня, и отрабатывали приемы ближнего боя.

С тех пор как Ваанес позволил взять себя в плен, обучением Свежерожденного занимался Грендель, но наставник из него вышел на редкость жестокий и прямолинейный. В нем не было и следа того смертоносного изящества, которое отличало ренегата из Гвардии Ворона: Ваанес старался превратить Свежерожденного в умелого воина, Грендель же хотел сделать из него эффективного убийцу.