Отвергнутые - Ярославия Кузнецова

вернуться за парту к Максу. Но в этот самый момент ему было не до меня. Он снимал видео моего позора для канала. А потом в коридоре я столкнулся с тобой и Марикой, и вы обе отвернулись, сделав вид, что меня не существует. Мне нужны были все вы, а тебе не нужен никто, кроме меня. Да и то, не потому, что я хороший друг, ведь тебя всегда тянуло к Максу. Просто я изгой. Я тебя пойму. А они втроем еще не вступили в Игру. Что, так сильно раздражают их участливые взгляды?

– До дрожи, – кивнула Юта.

– Ты не по адресу. Я не смогу тебя поддержать. Когда два изгоя объединяются от безысходности, их всегда хочется пристрелить, чтобы не мучились.

– Ты не изгой! Мы хотели быть рядом, но в этой Игре правила диктуются не нами. Отвернуться от тебя – не наш выбор. Мы все вместе приняли правила Игры, и ты в том числе. Мы не имеем права их нарушить. Я боюсь смерти, Нильс. Марика рассказывала, что к её отцу на работу прислали мужика из столицы, который теперь займется этим делом. Нас ищет вся страна. Что будет, если нас найдут?

К горлу снова подкатил тошнотворный ком. Глотнув малинового чая, Юта заставила себя отвлечься, чтобы не расплакаться на глазах Нильса. Ни перед кем ей не было стыдно плакать, кроме него. Сила его характера всегда мотивировала окружающих.

– Могу сказать тебе, что Инсинуатор давно бы уже выложил видео, если бы хотел этого по-настоящему, но поверишь ли ты в это?

Молча Юта покачала головой и посмотрела в его голубые глаза, потемневшие от горя. Раньше они были гораздо светлее.

– Тогда не скажу, – усмехнулся он. – Умирать не страшно, Ютыч. Страшно, когда ты просыпаешься утром и видишь всё, как прежде, кроме человека. Та же улица, те же соседи, та же комната, кровать и зарядник в розетке. А человека нет. Как и не было. Только чёртов бесполезный зарядник напоминает о том, что он всё-таки был и мне это не привиделось. Я не боюсь умереть. Я боюсь новых потерь. Каждый грёбаный день меня трясет, когда родители выходят за порог квартиры, потому что теперь я знаю, что любой раз может стать последним. И, что самое страшное, никто не знает, который именно раз станет последним.

– Прости меня, Нильс. Прости, что меня не было рядом, когда ты каждый день смотрел на пустую кровать.

Она выбралась из горы подушек и подошла к другу так близко, чтобы можно было коснуться его ладоней. Нильс не поднял головы. Он смотрел вниз, прямо под ноги, будто там находилось что-то весьма увлекательное. Юте пришлось опуститься на колени, чтобы заглянуть ему в лицо. На белесых ресницах висели крупные капли слез.

– Прости, прошу тебя, родной, – прошептала девушка и потянулась к нему всем телом.

Обхватив друга двумя руками за мощные плечи, она прижала его к себе и носом зарылась ему в шею. Никогда раньше она не видела его таким потерянным. Из любой ситуации Нильс всегда выбирался с юмором и смехом, отчего у окружающих создалось ошибочное впечатление о нем, как о человеке, которого горе обходит стороной. У всех в жизни случаются взлёты и падения. А его неизменная яркая улыбка ежедневно заряжает позитивом, пока остальные тщетно ищут внутри себя искру для возрождения потухшего огня. Маска весельчака приросла к его лицу, слившись с кожей в единое целое. Со стороны он казался непробиваем, словно Атлант. Не научившись сгибаться под тяжестью проблем, он сломался, как только ноша стала непосильной.

– Помнишь, как вы с Данисом угнали машину? – спросила вдруг Юта.

Она не могла смотреть, как плачет Нильс. Этот огромный смешливый балагур никак не ассоциируется с горем и слезами. Ради всех тех, кто живет его улыбкой и цитирует шутки, выдавая за свои, он не имеет права сдаваться. Это намного ниже его достоинства. Ощущение, что разговор нужно отвести в любое другое русло, лишь бы он отвлекся, обрушилось на неё, будто подсказанное кем-то со стороны.

– Помню, как мужик клялся нас засадить до самого совершеннолетия в тюрьму для малолеток за свой ржавый таз. Клянусь, на рынке за него не дали бы и трех монет, – ответил он, улыбнувшись сквозь слезы.

Нильс возвращался к своему обычному состоянию. Юта пересела обратно в гнездо из подушек и накинула на ноги плед, как только увидела, что в её поддержке он больше не нуждается.

– Это было весело, несмотря на то, что я испугалась за вас. Честно, я тогда представила, как буду передавать печенье вам за решетку.

– Данис рыдал, как сопливая трехлетка, – вспомнил Нильс.

– Пожалуйста, не говорите моей маме! – писклявыми голосами они хором передразнили Даниса и рассмеялись от того, насколько оригинальным вышло сходство с главным героем того вечера, который умолял хозяина авто не звонить в полицию.

– Мать его тогда отбашляла такую сумму этому мужику, что он взял себе элитное авто с салона, – улыбнулся Нильс воспоминаниям.

– Да? – удивилась Юта. – Вот этого я не знала.

– Он пытался скрыть это от нас, но я прижал его к стенке. Сейчас уже, наверное, можно рассказать. Два года прошло.

– Я другую историю никогда не забуду. Когда в старости Смерть постучит в мои двери, я попрошу её подождать ровно пять минут, чтобы рассказать своей семье эту легендарную историю. Пусть знают, что их дряхлая бабка была не промах в пятнадцать лет, – улыбнулась Юта, держа интригу.

– Дача? – Нильс выставил указательный палец так, будто выстрелил в Юту из пистолета.

– В десятку! – рассмеялась она. – Боже мой, я никогда не забуду прошлогоднюю зиму!

Они синхронно упали лицами в колени, покатившись со смеху.

На самом деле, в истории не было ничего смешного. Прошлый ноябрь выдался как никогда морозным. Но разве это может остановить подростков, которые хотят увидеться и весело провести время в обществе друг друга? Вломившись в дачный поселок в трех километрах от города, пятёрка несколько часов строила снежную крепость, за которой можно было укрыться, когда очередной снежок летел прямо в голову. Случайно попав ледяным обломком прямо в глаз Данису, Марика очень испугалась, что причинила другу боль и выбежала ему навстречу. Вся снежная бойня закончилась одним большим валянием в пушистом сугробе. Как только веселье начало понемногу спадать, ребята поняли, что очень сильно замерзли.

– Не в Майями живем, как ни крути, – сказал Макс, настраивая онемевшими от мороза пальцами камеру.

Тогда Нильс сделал то, чего от него не ожидал никто в этой ситуации. Он сбил замок с ворот