Далекие Шатры - Мэри Кайе

Записка содержала три орфографические ошибки и писалась явно в спешке, но это было первое послание, полученное Ашем от девушки, и к тому же она подписалась «ваша любящая Белинда». Он бережно положил записку в нагрудный карман и, велев слуге передать дамам, что вернется к чаепитию, сел на лошадь и медленно направился к дак-бунгало. Там он снял комнату на ночь, оставил Гулбаза и лошадей, распорядился подать двуколку и поехал в клуб. По крайней мере, там будет прохладно и тихо, решил он, чего никак нельзя сказать про дак-бунгало. Но выбор оказался неудачным.

Да, действительно, в клубе было прохладно и уютно, и там никого не было, кроме нескольких скучающих кхидматгаров и двух пожилых англичанок, пивших кофе в углу комнаты отдыха. Аш удалился в противоположный угол с кружкой пива и экземпляром «Панча» шестимесячной давности, но безостановочная трескотня женщин не давала сосредоточиться, и вскоре он резко встал, стремительно вышел прочь и нашел убежище в баре, где оказался единственным посетителем, поскольку почти весь гарнизон ушел на маневры, и остался наедине со своими мыслями, не особо приятными.

Аш находился в столь тревожном состоянии, что всего через четверть часа испытал чувство сродни облегчению при виде Джорджа Гарфорта, хотя в обычных обстоятельствах постарался бы избежать его общества, и уже через несколько минут пожалел, что не сделал этого. Джордж, приняв предложение выпить, немедленно пустился в мучительный для Аша рассказ о впечатлении, произведенном Белиндой на пешаварское общество, и о знаках внимания, оказываемых ей несколькими состоятельными пожилыми холостяками, у которых, сказал он, хватает ума докучать столь юному и невинному созданию своими отвратительными ухаживаниями.

– Просто с души воротит, как подумаешь, что Фоули и Робинсон годятся ей в отцы, ну или в дядья, – горько сказал Джордж. – А что касается Клода Парберри, так у него на лбу написано, что он распутник, которому ни один разумный человек не доверит сопровождать свою сестру на конной прогулке. Я не понимаю, почему ее мать допускает такое – или почему вы допускаете.

Он с негодованием уставился на Аша, потом отхлебнул большой глоток из стакана и, немного повеселев, заметил, что сам-то он знает наверное, что Белинда смущена вниманием означенных офицеров – они недостойны зваться джентльменами, – но бедное дитя, в силу своей неопытности, не умеет обращаться с ними так, как они заслуживают. Он может лишь мечтать, чтобы Белинда облекла его правом поставить наглецов на место, сказал Джордж и воинственно добавил, что считает своим долгом предупредить Аша: возможно, она так и сделает в конце концов.

– И кстати сказать, она не носит вашего кольца, – громко заявил Джордж. – Я не считаю, что она окончательно и бесповоротно связана с вами некими обязательствами, и сделаю все возможное, чтобы заставить ее передумать. В любви и на войне все средства хороши, а я первый полюбил Белинду. Выпьете еще?

Аш отказался, холодно пояснив, что заказал обед и не намерен есть его остывшим. Но Джордж, невосприимчивый к грубости, просто сказал, что тоже голоден и с удовольствием присоединится к нему. Обед прошел в обстановке отнюдь не теплой и дружественной. Аш не проронил ни слова, а Джордж болтал без умолку, и, судя по его речам, он был persona grata[16] в бунгало Харлоу. Он уже сопровождал Белинду на пикник, ходил с ней и ее матерью за покупками, а сегодня вечером ужинает с ними, а потом они вместе идут на танцы в клуб.

– Белинда говорит, я лучший танцор в Пешаваре, – самодовольно заметил Джордж. – Осмелюсь сказать, я… – Он осекся, словно осененный некой новой и явно неприятной мыслью. – О, вы, наверное, тоже будете там сегодня. Что ж, народу там будет мало. Когда военные в городе, в клубе не протолкнуться, но, поскольку большинство из них сейчас марширует по Каджурийской равнине, танцевальные вечера проходят скромно. Не понимаю, почему Белинда не упомянула, что вы тоже будете. Но возможно, вы не танцуете? Некоторые парни не умеют танцевать, но я…

Джордж продолжал болтать на протяжении всех четырех блюд, и Аш испытал огромное облегчение, когда он наконец удалился. В клубе воцарилась послеобеденная тишина, и он вернулся в пустую комнату отдыха, к своему непрочитанному экземпляру «Панча», и наблюдал за медленно ползущими по циферблату стрелками часов, покуда не настало время уходить.

Миссис Харлоу ждала Аша в своей гостиной и поприветствовала гостя довольно тепло, но ей явно было не по себе, и она мгновенно завела бессвязный пустой разговор. Представлялось очевидным, что миссис Харлоу не намерена обсуждать личные дела и настроена отнестись к приходу молодого человека как к обычному светскому визиту, и она уже слегка задыхалась к тому времени, когда в комнату впорхнула Белинда, в белом муслиновом платье, пленительно юная и хорошенькая.

В унылом интерьере гостиной заурядного бунгало, с войлочными коврами, диванами, обитыми грязно-коричневым коленкором, и бенаресскими медными подносами, Белинда сияла, точно свежераспустившаяся роза в английском саду, и Аш, забыв обо всех приличиях и о присутствии миссис Харлоу, не обратив внимания на протянутую руку, обнял девушку и поцеловал бы, если бы она не отвернула лицо и не вырвалась из его объятий.

– Аштон! – Белинда отступила назад, вскинула руки и поправила локоны, заливаясь краской и не зная, смеяться ей или возмущаться. – Что подумает мама? Если вы собираетесь вести себя так ужасно, я уйду. Сядьте сейчас же и будьте благоразумны. Нет, не туда. Сюда, рядом с мамой. Нам обеим интересно услышать про ваш полк, про Мардан и про то, как вы проводите там время.

Аш открыл рот, собираясь возразить, что он явился для разговора об иных предметах, но не успел, ибо миссис Харлоу проворно позвонила, чтобы подали чай, а в присутствии суетящегося вокруг кхидматгара ему оставалось только коротко рассказать о своих делах, пока Белинда разливала чай, а кхидматгар подносил блюда с пирожными и сэндвичами.

Ашу, слышавшему звук собственного голоса, происходящее стало казаться похожим на сон, где все нереально. На кону стояло их с Белиндой будущее, однако они сидели здесь, попивая чай, вяло жуя сэндвичи с яйцом и обмениваясь пустыми фразами, как если бы все остальное не имело никакого значения. Весь день обратился сущим кошмаром с момента, когда он прибыл к бунгало Харлоу и узнал, что Белинда отправилась за покупками: непрошеные разглагольствования Джорджа, томительно долгие часы ожидания, нервная болтовня миссис Харлоу, а теперь еще и это. Комната была как будто наполнена незримым клеем, в котором он слабо трепыхался, словно муха, попавшая в горшок с вареньем, пока миссис Харлоу говорила о миссионерской деятельности в зенанах, а Белинда оживленно рассказывала о различных увеселительных мероприятиях, которые посетила на прошлой неделе, а потом обратила его внимание на впечатляющую коллекцию пригласительных билетов, выстроенных в ряд на каминной полке.

Аш бросил на них взгляд и отрывисто сказал:

– Я встретил в клубе Джорджа Гарфорта. Он говорит, что часто виделся с вами на прошлой неделе.

Белинда рассмеялась и презрительно наморщила носик:

– Если и виделся, то потому только, что почти все представительные мужчины ушли на военные учения и сейчас он чуть ли не единственный в городе, кто в состоянии танцевать, не наступая девушке на платье. Вы танцуете, Аштон? Надеюсь, да. Я обожаю танцевать!

– Тогда, возможно, вы потанцуете со мной нынче вечером, – сказал Аш. – Насколько я понял, сегодня в клубе устраиваются танцы, и, хотя я не могу поручиться, что танцую не хуже Джорджа, твердо обещаю не наступать вам на платье.

– О, но…

Белинда умоляюще взглянула на мать, и бедная миссис Харлоу, донельзя смущенная сложившейся ситуацией и совершенно неспособная с ней справиться, нервно пригласила Аша присоединиться к ним вечером, чего совершенно не собиралась делать. Она позвала мистера Пелам-Мартина на чай лишь для того, чтобы дать молодым людям возможность обсудить в саду положение дел и решить (как они, разумеется, должны поступить), что продолжать знакомство не имеет смысла и для них лучше расстаться. Тогда Белинда смогла бы вернуть Аштону кольцо, а потом бедный мальчик, естественно, пожелал бы немедленно покинуть Пешавар, и меньше всего на свете ему захотелось бы вернуться через час-другой, чтобы отужинать с ними. Она понятия не имела, почему пригласила его, но, возможно, у него хватит ума отказаться?

Аш разочаровал миссис Харлоу: он с готовностью согласился присоединиться к ним, ошибочно приняв приглашение за свидетельство, что мать Белинды по-прежнему остается на его стороне и намерена поощрять его ухаживания. А когда она предложила дочери показать гостю сад, он принял это за очередное подтверждение ее благосклонности. Аш снова воспрянул духом, как на Пешаварской дороге рано утром, и вышел с Белиндой в сад, где поцеловал ее под прикрытием перечных деревьев, пьяный от любви и счастья. Но далее произошло нечто худшее, чем все переживания и страхи, которыми он мучился на протяжении горестных дней, последовавших за разговором с майором Харлоу и командующим корпусом…