Перечитывая Мастера. Заметки лингвиста на макинтоше - Мария Барр

Свобода                            критерий свободы

Как видно из представленной оппозиции, при явных противоречиях и антонимичных отношениях в концептуальной подаче ключевых образов есть нечто важное, их объединяющее. Это ключевые понятия-концепты, включенные в философскую экспозицию романа: СВОБОДА, ИСТИНА, ВЕРА. Если Иешуа формулирует символ веры «Бог один – я в него верю», то Воланд формулирует критерий оценки веры «…каждому будет дано по его вере». Они включены в единую концептуальную парадигму, объединяющую различные хронотопы романа. И тот и другой образ используется в качестве рупора взглядов, составляющих мировоззрение автора, что еще раз доказывает, что образы московских глав имеют масочную природу. Воланд как бы является «ревизором», некоей контролирующей инстанцией на Земле, не сеющей зло, но наказывающей за зло, творимое людьми, то есть проверяющей московскую действительность на соответствие заявленным «светом» ценностям.

- Ну, что же, - задумчиво отозвался тот, - они люди как люди. Любят деньги, но ведь это всегда было… Человечество любит деньги, из чего бы те ни были сделаны, из кожи ли, из бумаги ли, из бронзы или золота. Ну, легкомысленны… ну, что ж… и милосердие иногда стучится в их сердца… обыкновенные люди…

Из всего перечисленного Воландом из категорий-характеристик «света» здесь упомянута лишь одна, и то переменная черта – милосердие иногда стучится в их сердца. Все остальные характеристики современных писателю московских граждан свидетельствуют, что люди сами охотно отдаются в руки дьяволу. Основная мысль этой фразы отсылает нас к знаменитой арии Мефистофеля. «Люди гибнут за металл» - ЗОЛОТО, это слово наполняется в контексте произведения и явно символическим значением. Золото с древних времен, помимо прочего, – один из символов власти над людьми. Поэтому у самого Воланда много золотых вещиц – портсигар, цепь со скарабеем, перстни, посуда.

Воланд и его ведомство наказывают за ложь. «Лгать не надо не надо по телефону» - это говорит Азазелло Варенухе.

Ключевым понятием-концептом, проходящим единым лейтмотивом сквозь весь роман, является понятие «бессмертие». Оно держит всю концептуальную систему. Именно понятие БЕССМЕРТИЕ является посылкой к выстраиванию всей сложной идейно-философской организации романа. Особенно важно то, что слово это приходит в сознание Пилата из ниоткуда:

Мысли понеслись короткие, бессвязные и необыкновенные: «Погиб!...», потом: «Погибли!...» И какая-то совсем нелепая среди них о каком-то бессмертии, причем бессмертие почему-то вызывало нестерпимую тоску.

Кто же мог послать в голову Пилата эту мысль о бессмертии? Понятно, что это в связи с новым приговором, грозящим Иешуа. Поэтому сначала о нем – «Погиб!...». Потом о нем и себе – «Погибли!...». Это очень важно, что именно с этой минуты Пилат связывает свою судьбу с судьбой Иешуа. Именно с этой минуты начинаются попытки спасти Иешуа: Пилат посылает намеки взглядами и интонацией (Пилат протянул слово «не» несколько больше, чем это полагается на суде, и послал Иешуа в своем взгляде какую-то мысль, которую как бы хотел внушить арестанту)

Что изменилось с этой минуты, когда Пилат осознал, что наступило бессмертие? Все. Новое представление о человеке. Новая, нравственная шкала поступков и новая мера ответственности за свои поступки и слова. Рухнули старые принципы. Опереться больше не на что. И умный человек Пилат понимает это.

Гости бала, устраиваемого в Москве, служат, по словам Воланда, доказательством этой же «теории», что по отрезании головы «жизнь» не прекращается:

- Михаил Александрович, - негромко обратился Воланд к голове, и тогда веки убитого приподнялись, и на мертвом лице Маргарита, содрогнувшись, увидела живые, полные мысли и страдания глаза. – Все сбылось, не правда ли? – продолжал Воланд, глядя в глаза головы. – Голова отрезана женщиной, заседание не состоялось, и живу я в вашей квартире. Это факт. А факт – самая упрямая в мире вещь. Но теперь нас интересует дальнейшее, а не этот уже свершившийся факт. Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам, в присутствии моих гостей, хотя они служат доказательством совсем другой теории, о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере.

Концепт БЕССМЕРТИЕ обыгрывается и в чисто литературном значении – бессмертие классиков. Бессмертны А. С. Пушкин и Ф. М. Достоевский. К бессмертию Пушкина добавляется комедийный эффект. Разговорные фразеологизмы, включающие десемантизированное слово «Пушкин» (непонятно кто, дядя), уже оторванное от денотата, - характерная примета просторечной культуры. Булгаков переключает тему литературного бессмертия совершенно в другой, комедийный план:

Никанор Иванович до своего сна совершенно не знал произведений поэта Пушкина, но самого его знал прекрасно и ежедневно по несколько раз произносил фразы вроде: «А за квартиру Пушкин платить будет?» или «Лампочку на лестнице, стало быть, Пушкин вывинтил?», «Нефть, стало быть, Пушкин покупать будет?»

Теперь, познакомившись с одним из его произведений, Никанор Иванович загрустил…

Бессмертие, литературное бессмертие писателя определяет мастерство:

Да возьмите вы любых пять страниц из любого его романа, и без всякого удостоверения вы убедитесь, что имеете дело с писателем», поэтому «Достоевский бессмертен!».

Сопоставление классиков с их проблемами с современными писателями, погрязшими в бытовых дрязгах, склоках и дележке социальных привилегий, создает сатирический ракурс раскрытия этой темы. В романе звучат почти все «большие» имена русской классики: Грибоедов, Пушкин, Гоголь, Достоевский. Но как звучат? Со словом «Грибоедов» ассоциируется ресторан, правда «очень недурной и недорогой ресторан». Слово Пушкин «замылено» до бытового фразеологизма. О Достоевском «гражданка в носочках» неуверенно говорит, что он умер. Как-то понятно становится, что вся классика «мимо» этой власти, что гуманистические принципы великих русских писателей не очень-то совместимы с идеями нового строя.

Таким образом, ключевыми понятиями-концептами, или гиперконцептам, структурирующими всю концептосферу произведения, являются БЕССМЕРТИЕ и ВЕРА. БЕССМЕРТИЕ определяется в словаре Владимира Даля как «непричастность смерти, принадлежность, свойство, качество неумирающего, вечно сущего, живущего; жизнь духовная, бесконечная, независимая от плоти; всегдашняя или продолжительная память о человеке на земле по заслугам его и делам его (Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х тт. Т. I. Репринт изд. СПб. 1996. – С. 73). Концепт БЕССМЕРТИЕ включает семы: «бессмертие души», «физическое бессмертие» и «поклонение», «память потомков». Бессмертие души, в свою очередь, есть основной догмат всех религий.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});