Бог огня - Василий Казаринов

— Каких команд?

— Одну, насколько я понимаю, представляет… — Б. О. хотел было по привычке сказать «твой Игнатий», но вовремя прикусил язык, — представляет этот сукин сын по имени Игнатий Петрович. А другую… Имя этого человека тебе вряд ли о чем-то скажет, а что касается его ребят, то ты их видела, — он красноречиво помолчал. — И имела случай убедиться, что это люди с фантазией.

— А тот несчастный помощник депутата, от которого остался один «Ролекс»?

Б. О. пожал плечами:

— Кто знает… То ли разборки внутри алюминиевой мафии, то ли еще что-то. Впрочем, возможно, носитель подскажет. Ну тот, что мы нашли в сумке Игоря.

Сдавив ладонями виски, она уронила голову на грудь и так сидела, слегка раскачиваясь из стороны в сторону и бормоча себе под нос:

— Господи, Господи, Господи…

— Не поминай это имя всуе, — донесся откуда-то издалека голос Б. О. — Без толку. В нашей степи другой бог. Он любит вкус и запах крови.

6. Никто не хотел тормозить

Грузовик развернулся у кромки взлетно-посадочной полосы и медленно подъехал к столику под полосатым тентом. Человек с торчавшей в уголке рта зубочисткой выбрался из кабины, глубоко вздохнул.

Несколько минут он стоял, глядя себе под ноги, потом двинулся к столику, уселся в кресло, поднял чашку с дымящимся кофе.

— Судя по вашему виду, молодой человек, вы провели бессонную ночь, — заметил он, взглянув на своего помощника. — Ничего, дело молодое. Девушка, в объятиях которой вы коротали время, хороша собой?

— Я работал, — ровным официальным тоном отозвался молодой человек. — Ситуация в Лондоне выходит из-под контроля.

— Та-а-а-ак… — протянул Игнатий. — Как говорят в народе, хорошее начало хорошего летнего дня.

— В народе так не говорят.

— Да что вы?

— Эта известная фраза принадлежит Хармсу.

— Хармсу? — переспросил Игнатий. — Это кто-то из ваших американских профессоров?

Молодой человек деликатно промолчал.

— Что поделать, мой юный друг… Мы народ простой, американских университетов не заканчивали. Будучи примерно одних с вами лет, я прослушивал семилетний курс в другом достойном учебном заведении, — он умолк. — Это был хороший курс, смею вас уверить. Знания, полученные в тех аудиториях, мне очень пригодились в жизни. Ну да ладно… Что там в Лондоне?

— Всю последнюю неделю Виктор вел себя странно. Он заметно нервничал, дергался — наши люди за ним присматривали и отметили это. Слонялся по городу. Зачем-то отправился в Уимблдон.

— На турнир?

— Турнира в это время не было. Весь теннисный бомонд в этот момент находился в Париже, на Роллан-Гаросе… Открытое первенство Франции.

— Не люблю теннис, — поморщился шеф. — Пижонский вид спорта. — Он сделал долгую паузу. — Так что там? Я вас перебил, извините.

— На одном из кортов тренировались детишки. Он вертелся вокруг него. Разговаривал с какой-то девчушкой.

— Что за дети?

— Наши. Федерация командировала туда группу особо одаренных ребятишек.

— Он что, педофил?

— Не знаю. Но все это находится за пределами логики и здравого смысла.

— Вы хотите сказать, что мы теряем контроль над «Уилсоном»?

— Пока не знаю. Мы над этим работаем.

Игнатий облокотился на столик и, подперев щеку кулаком, уставился на помощника:

— Молодой человек… А это не ваши дела?

— Что вы имеете в виду?

— А то, — Игнатий медленно облизал верхнюю губу, на которой остался налет кофе, — что этот Виктор, как будто бы ваш протеже. Однокашник, так сказать, с которым вы делили комнатку в студенческой общаге в Кентукки…

— В Иллинойсе, — поправил помощник.

— Какая разница… Кстати, почему у него русское имя? Кто он по национальности?

— Англичанин. Почему вы думаете, что Виктор… — помощник сделал ударение на последнем слоге, — русское имя?

— Да так, мы народ простой, — развел руки в стороны Игнатий. — Американских университетов…

— Знаю, знаю. Не кончали.

— Прекратите хамить.

Молодой человек поправил галстук и, презрев прежние намеки, демонстративно посмотрел шефу прямо в глаза.

— А вы полагаете, Провернуть этот ваш идиотский лондонский проект, связанный со сведением каких-то личных счетов, было просто? Я не знаю, чем уж вам так насолил ваш старинный друг Аркадий Борисович, но вы думаете, — продолжал он, не обращая внимания на нетерпеливый жест Игнатия Петровича, — было просто убедить эту хитрую лису, Аркадия Борисовича, что «Уилсон» — это именно та фирма, которая ему нужна для откачки денег в офшоры из его холдинга? — Он помолчал. — Как минимум четыре поколения предков Виктора действовали на британском рынке. У этого семейства безупречная репутация. Что касается фирмы «Уилсон», то ее еще в 1989 году зарегистрировал отец Виктора. А потом подарил сыну… Так что это безупречно чистое прикрытие для такого рода операций. И они, заметьте, находятся под нашим полным контролем.

— У вас все?

Игнатий выплюнул зубочистку, вынул из розетки, стоявшей по соседству с кофейной чашкой, новую, поднял на уровень глаз, любуясь идеальной формой деревянной иглы, и медленно отправил ее в рот. Потом неожиданно что есть силы шарахнул кулаком по столу. Чашка подпрыгнула, кофе брызнул на дорогой светлый пиджак молодого человека. Тот не шелохнулся.

— Скажите, — тихо произнес Игнатий, глядя на капавший со стола кофе, — у вас в самом деле нет никаких эмоций? Или просто ваши нервы сделаны из нержавейки?

— Я не задумывался об этом. Мне некогда. Тем более сейчас, когда ситуация развивается непредсказуемо.

— Сволочь.

— Как вам будет угодно.

— Я не в ваш адрес… Этот ваш Виктор, судя по всему, большая сволочь. Мы мало ему платили?

— Нет. И платили много, и много обещали. По результатам дела, когда все деньги холдинга будут под нашим контролем, он должен получить очень хороший процент от общей суммы. Это бешеные деньги.

— Я никогда не верил «двустволкам». Пусть наши коллеги в Лондоне сидят у него на хвосте. Постарайтесь перекрыть ему доступ в офис. В дом тоже.

— Он живет в гостинице.

— Значит, в гостиницу. Пусть спит на скамейке, как клошар.

— Клошары — это в Париже, а не в Лондоне.

— Да не цепляйтесь вы к словам! Пусть дергается. И нервничает. Если в самом деле окажется, что он хочет и рыбку съесть, и… Ну, вы понимаете, на что сесть. Так вот, если дело обернется так… Вы знаете, что предпринять.

Молодой человек потер воспаленные от бессонницы глаза.

— Вы упомянули тут о нервах из нержавейки… Об отсутствии эмоций…

— Я не прав?

— Да нет, правы. Но мне тоже время от времени надо расслабляться. Так же, как и вам, когда вы сидите за рулем этой махины и гоните по бетонке как сумасшедший.

— Ну так расслабляйтесь.

— Вы не обидитесь?

— Смотря что вы имеете в виду. Если вы предложите мне сейчас встать раком и попросите разрешения употребить меня, то, возможно, обижусь.

Молодой человек рассмеялся. Игнатий поймал себя на мысли, что, пожалуй, впервые слышит его смех за время их совместной работы.

— Так не обидитесь?

— Нет.

Молодой человек подался вперед, дотянулся до розетки с зубочистками, вынул одну и сломал ее в пальцах. Потом еще одну. И еще. Он сидел в кресле, блаженно улыбаясь, и ломал тонкие деревянные иглы — одну за другой, одну за другой.

— А вы большой сукин сын, — отметил Игнатий, когда розетка опустела.

— Именно за это вы мне и платите, — с улыбкой откликнулся помощник.

С минуту Игнатий молчал, глядя на летное поле.

— Вы сказали — знаете, что предпринять, если…

— Я уже предпринял, — перебил его молодой человек. — Согласен, Виктор большая сволочь. Я от него ничего такого не ожидал.

Игнатий приоткрыл рот.

— Это ведь ваш единственный друг, насколько я понимаю…

— Мы говорим о бизнесе или о каких-то возвышенных материях? — усмехнулся молодой человек. — Если о втором, то давайте порассуждаем. Если о первом, то тут все ясно. В бизнесе друзей нет и быть не может.

— О первом. Вы правы. Да, кстати… Вы, я знаю, курите. Так курите, не стесняйтесь.

— Спасибо. — Помощник вынул из кармана красную пачку, с наслаждением закурил.

— Бросить не хотите?

— Хочу. Только не предлагайте мне все эти патентованные способы. Это шарлатанство.

— Ну что вы! — Игнатий полез в карман спортивного комбинезона и протянул помощнику сжатый кулак. Помедлив, разжал его.

На ладони лежала маленькая бархатная коробочка наподобие тех, в каких хранят кольца, серьги и прочие драгоценности.

Шеф открыл коробочку. В ложе из гранатового бархата лежала удивительной красоты зубочистка; черное дерево, маленькая рукоятка — из слоновой кости, скорее всего.