Кречет. Книга 1-4 - Жюльетта Бенцони

которой, правду сказать, ничего особенного не было: одеяло, искусно украшенное яркими рисунками, мешочек, содержащий крупинки коричневого цвета с сильным запахом (Жиль догадался, что это — знаменитый пеммикан, о котором ему рассказывал Тим, обычная пища индейцев, Тим ценил ее довольно высоко), лук, пригодный разве что для ребенка, новехонькие стрелы и веревка из растительных волокон, которой он воспользовался, чтобы крепко связать своего пленника, прежде чем тот придет в сознание и снова сможет защищаться.

Связав индейца, Жиль спрятал пирогу в расщелине скалы, хорошенько ее закрепив, затем взвалил мальчика на плечо и пошел по направлению к лагерю, но, вместо того чтобы идти к казармам, он направился по тропинке, ведущей к Ньюпорту напрямую.

Ребенок он или нет, не важно, его пленник был индейцем, чье присутствие указывало на близость стоянки племени или военного лагеря. Необходимо было немедленно доложить главнокомандующему, поскольку известие это могло быть важным. Штаб-квартиры морского и сухопутного командования располагались в одном из лучших домов города, и Жиль, хоть ноша его и была нелегка, пустился бежать, лишь только завидел колокольню церкви Тринити-Черч, настолько он торопился увидеть своего начальника.

Дом Джона Уонтона, сына губернатора Род-Айленда, стоял на улице Пойнт-стрит, самой большой из немногих улиц Ньюпорта. Как и другие соседние с ним дома, он был деревянный, окрашенный в белый цвет, с большой островерхой крышей и окнами на английский манер, застекленными небольшими квадратиками. Дом был окружен большим фруктовым садом, узловатые старые яблони и хрупкие вишни придавали ему сельский вид, хотя он и был резиденцией одного из влиятельнейших членов городского управления.

Итак, дом был отдан в полное распоряжение шевалье де Тернея, который разместил в нем канцелярию флота и казну экспедиции. Здесь также происходили совещания военного совета, по той причине, что домовладение Уонтона находилось практически на одинаковом расстоянии от кораблей, стоящих на рейде, и от палаток лагеря.

Когда Жиль дошел до места назначения с ожившим грузом, барахтавшимся изо всех сил, его сопровождал эскорт из пяти или шести мальчишек, глядевших на него с восхищением и испугом и всю дорогу громко обсуждавших происходящее.

В то мгновение, когда Жиль собирался открыть ворота, к нему подъехали с северной стороны два запыленных всадника. Они остановили своих коней рядом с Жилем, и один из них весьма резким тоном обратился к юноше:

— Эй, вы! Вы! Вы что, сошли с ума, взяв в плен индейского ребенка? Вы разве не знаете, что

рискуете навлечь на город все его племя? Отпустите его сейчас же! Да кто вы такой?

Жиль нахмурил брови и взглянул на всадника. Тот говорил по-французски без малейшего акцента, но форма его была юноше совершенно незнакома — мундир строгого черного цвета, панталоны, жилет и обшлага — белые. Посеревшая от пыли треуголка, надетая на когда-то белоснежные, а теперь пропитавшиеся пылью завитки парика, была украшена черной же кокардой.

— Вы-то сами кто? — парировал Жиль, которому не по душе пришелся высокий голос новоприбывшего — молодого человека с небрежными манерами, с тонкими чертами лица, белую кожу которого украшали многочисленные крапинки веснушек. Высокий покатый лоб и дугообразные брови придавали его физиономии постоянно удивленное, а порой и обиженное выражение. — Вы говорите по-французски, но вы не принадлежите к армии господина де Рошамбо, поскольку я вас не знаю.

— Верно! Я принадлежу к армии Соединенных Штатов! Я…

Но представиться незнакомец не успел: подбежавший к нему человек бросился к нему на шею.

— Мой дорогой Жильбер! Наконец-то вы здесь! — весело вскричал виконт де Ноайль. — Черт возьми! Мы уже стали беспокоиться, не позабыли ли вы нас… Откуда вы взялись здесь?

— Из лагеря генерала Вашингтона, конечно.

Но это я должен спросить вас, откуда вы взялись? Знаете ли вы, что опоздали на целый месяц? Что же вы делали в море все это время?

— То, что обычно делают, когда сопровождают тридцать тяжело груженных судов, ползущих как улитки… Вам легко упрекать нас в медлительности, с вашим корветом, на котором никого, кроме вас, не было. Но вы наконец здесь, а это главное! Скажите же мне теперь, за что вы так напали на этого молодого человека, не успев сойти с коня?

— За что? — вскричал его возмущенный собеседник. — Разве вы не видите, что он осмелился захватить юного индейца, без сомнения, для того, чтобы сделать из него раба… или сувенир.

Бедный мальчик, наверно, принадлежит к племени наррагансетов, таких миролюбивых, таких…

Он был в бешенстве, и Жиль с грустью смотрел на него.

«Жильбер, — думал он. — Ноайль назвал его Жильбером. Возможно ли, чтобы этот брюзга был…»

Виконт, который с улыбкой следил за лицом Жиля, на котором отражались все его мысли, рассмеялся от всего сердца.

— Да, мой бедный друг! Да! Это и есть ваш великий, ваш драгоценный Лафайет, именно от него вы имеете честь подвергнуться столь грубому обращению. Вам придется с этим свыкнуться!

Что же касается вас, маркиз, то вы должны выказать больше благожелательности по отношению к одному из ваших приверженцев! Этот молодой человек удрал из своего коллежа и пересек океан, чтобы присоединиться к вам, а вы его чуть ли не оскорбляете! Позвольте представить вам секретаря нашего главнокомандующего. Жиля Гоэло, бретонца, человека образованного, храброго и находчивого…

Лафайет выдавил из себя улыбку, но взгляд его не переставал выражать обиду.

— Я признателен вам, сударь, за ваши добрые намерения, но какой черт толкнул вас на похищение этого ребенка у бедных славных наррагансетов?..

— Извините, мистер маркиз, — вмешался вдруг чей-то тягучий голос. — Этот мальчонка вовсе не из племени наррагансетов. Это сенека из клана Волков, и думаю, что не совершу большой ошибки, предположив, что это младший брат вождя Сагоеваты. Его друзья — англичане — прозвали его Ред Джекет, после того как подарили ему красный мундир.

При этих словах из-за лошади появился Тим Токер с длинным карабином на плече и парой диких гусей в руке. В своей одежде из серой замши, с бобровой шапкой на голове он имел вид весьма внушительный. Как всегда, никто не увидел и не услышал его приближения.

Тим благожелательно улыбнулся Лафайету, протянул без малейшего смущения своих уток Ноайлю, который машинально их принял, затем осторожно поставил пленника на ноги, послав все еще державшему его Жилю еще одну улыбку, куда более дружескую, чем та, что адресовалась Лафайету.

— Хороший трофей! — одобрительно сказал Тим Жилю. — Интересно будет узнать, где ты его захватил, а особенно, что он делал на Род-Айленде, так далеко от костров своего старшего брата?

— Я нашел его в заливе Аттон, — ответил Жиль. — Я как раз шел показать