Охота на Тигра книга первая КВЖД (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович

Брехт, как истинный Рембо, взял в обе руки по Мадсену и пошёл крушить врагов. И крушил их до тех пор, пока весь пляж по колено не был завален стреляными гильзами. Они, блин блинский, горячие, ведь, и стоять по колено в горячих гильзах горячо. Вот и бросил. Палить бросил и, запустив в противника сто гранат одной рукой, громко захохотал. Фу, умаялся.

Нет, чуть не так. Иван Яковлевич схватил с пуза Маузер и щёлкнул переводчиком огня, выставив одиночную стрельбу. После этого он вопросительно уставился на Гон Чунг. Та залопотала. Умеют же, вот как они эти китайцы могут научиться говорить на китайском. Такой сложный язык! За целый месяц Брехт и сотни слов не выучил. А те, что выучил, кроме этой сотни, уже забыл. Потому только наслаждался захлёбывающими интонациями бывшей наложницы У Тин Луня.

—Она говорит, что лошади чуют чужих лучше собак. Ветер с востока и Чубарый унюхал чужих лошадей, — перевёл Васька.

—Так, мать их, не успели, ведь ещё бы часик. Васька, давай на мою позицию с пулемётом. А я за вон той крайней хижиной устроюсь со снайперкой. Без прямой опасности жизни стрелять не начинай. Да, если у них лошади, то при стрельбе постарайся хоть в одну не попасть. Очень бы нам пригодился ещё один Чубарый, а лучше два.

—Уо на? — пискнула пигалица.

—Чегой ей «На»? — полюбопытствовал Иван Яковлевич у пролетающего мимо Васьки.

—Гон спрашивает: «А я?». Ей что делать?

Так хотелось сказать «Сидишь тихо, как мышь под веником», но тут Брехт вспомнил, как он набивал рожки к пулемёту под огнём и сказал другое:

—Бери её с собой, пусть она патронами магазины набивает.

Разбежались. Брехт, пригибаясь, добежал до крайней восточной хижины и угодил в самую гущу издающих трупный запах трупов. Хреново-то как. А что тут завтра будет? Жаль не понюхаем. У кого там поговорка есть, что нет ничего лучше, чем запах разлагающегося врага? Врут. Хоть враги, хоть не враги, а вонь ужасная.

Гости появились через пару минут. Оба были в военной форме маньчжурской армии и оба на лошадях. Лошади коричневые. Солдаты серо-зелёные. Спрыгивать и проверять пульс у лежащих в живописных позах полуголых китайцев представители братского китайского народа не стали. Они стали разворачивать нервничавших коней. Брехт не знал, патруль это, или это гонцы какие, и их всего двое, но отпускать их нельзя ни в том, ни в другом случае. Бах. И один с простреленной головой летит с лошади. Бах. Второй просто припадает к шее. Лошади делают пару шагов назад, пятясь и замирают. Только переступают с ноги на ногу и ржут испуганно. Как хорошо обучены.

Потянулись секунды ожидания. Васька не стрелял. Вообще, ни кто не стрелял. Только Чубарый перемолвился парой словечек с пришлыми.

—Иго-го, — сказал.

И был передразнен.

—Иго-го. Иго-го. — Вот матершинники.

Ну, делать нечего, оставил винтовку и с пистолетом пошёл проверять тела китайских военных на жизнеспособность. Бах. Бах. Один дёрнулся. Иван Яковлевич подошёл к лошадям. Стащил из седла китайца. Нефиг чужую жилплощадь занимать. Память Штелле полностью за это время вернулась, и синего порошка не надо, так, что с лошадьми теперь, как и любой обычный крестьянин, обращаться умел. Погладил по мордам, похлопал по шее. Морковки не дал. Не было. Отвёл их к Чубарому, что стоял за хижиной Голодного Тигра. Познакомил. Свистнул, что было сил. На холме встал и замахал шапкой Васька.

Брехт вернулся к убитым китайцам. В кармане у обоих было немного медных и серебряных малых денюжек, и у одного был планшет с картой и там ещё был пакет из жёлтой плотной бумаги.

Вскоре и Веймин Сюнь с Анкой пулемётчицей подбежали. Брехт к тому времени пакет вскрыл. На белом-пребелом листе было чего-то красиво накарябано.

—Переведи.

Васька взял бумагу и углубился в чтение.

—Сюда завтра прибудет инструктор. Японец. С ним ещё какой-то японец, который отвечает за здоровье. А — медик.

Понятно. Сюрприз будет. Медик. Вакцинацию проводить против короновируса.

—Так. Васька, давай, ныряй. Помнишь, куда Мадсены забросили. С собой возьмём. Теперь у нас три лошади. Мы за день до Маньчжурии доберёмся.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

—А золото.

—Первым делом, первым делом, на работу. Ну, а золото? А золото потом, — пропел Брехт, — Приедем через недельку.

Соврасая масть лошадей

Событие шестьдесят третье

Учитель:

— Вовочка, если ты найдёшь два мешка, один с умом, а другой с золотом…, какой из них ты выберешь?

— С золотом, конечно!

— А я бы с умом!

— Ну, это кому чего не хватает!…

Конечно же, за день ни до куда не добрались. Хорошо хоть вообще из сожжённого пионерского лагеря уехали. Сначала не заладилось с пулемётами. Чуть не там Васька искал. Почти час ушёл. Брехт уже хотел плюнуть, но жаба не дала. Сам тоже без дела не прохлаждался. Накормил от души всех трёх лошадей. Коричневые были без имён, пришлось давать. Кобылу назвали Гнедая, а жеребца Саврасым по масти. Нечего умничать, а то всякими Орликами поназывают, а скотина потом мучается. Почему её птицей зовут, да ещё такой противной на вид? Раздвоение у бедной личности. Как поручик Ржевский Ксюше Собчак ответил: «Ну, что вы, девушка. Лошади они красивые, зря вас с ними сравнивают».

Чуть одежды прихватили. Себе, а то совсем обносился. А тут вполне солидный европейский костюм нашёлся в закромах, и почти такой, как у него английский китель с галифе. Родственникам тоже всем троим одёжку прихватил. Гражданскую. Рубаха, она и в Китае косоворотка. Женскую же одежду вообще всю в мешки поскладывали. Три родственницы, да корейская принцесса, да детишки у родственниц, может чего перешьют. Купили же на базаре Зингер ещё дореволюционный, но рабочий. Ручной, правда.

Продуктов лошадям на дорогу в торбы напихал. Себе тоже взяли, всё того же риса варёного с рыбой. Эх, где тот кислый каменный ржаной хлеб?! Словом, нагрузил Саврасок по полной программе. Золото ещё в трёх сумках и три пулемёта.

Выехали и тут наткнулись на следы своей вчерашней жизнедеятельности. Нет, не это самое. А именно следы. Когда золото перевозили на волокуше, то прямо целую колею в песчаной земле выкопали. Получилась настоящая стрелка указательная, вон там, под камешком, лежат две тонны золота. Пришлось спешиваться и втроём маскировать дорогу к сокровищам. Шесть часов до самого вечера ушло, пока хоть чуть приемлемого результата добились.

Куда деваться. Поехали ночью. Не далеко. Главное отъехать подальше от лагеря, чтобы случайно заржавший конь их не выдал. Камень почти в трёх километрах, вот ещё приблизительно три или четыре отъехали, и встали на привал посреди степи уже при полной темноте.

Выли волки. Теперь к озеру со всех окрестностей соберутся. Там тухлятинка. Лошади испугано фыркали, жались друг к другу и людям. Их стреножили, а то бы и разбежаться со страха могли. Едва стало сереть, позавтракали, покормили лошадей, напоили их и себя, и в путь. Всё, после обеда были уже в той западной рощице, где у них с Паком был тайник организован. Сгрузили в него пулемёты, винтовки, Маузеры и всё золото. Даже большинство тряпок. В Маньчжурию пойдёт один Брехт. Парочка пока обоснуется в этой рощице. Только котёнка, переставшего шипеть и скулить, попаданец сунул за пазуху.

Иван Яковлевич так и не придумал, как легализовать лошадей, а Васька с Чубарым ни за что не хотел расставаться. Решили так. Парочку дней выждать, а потом начать перевозить золото из-под камушка сюда. Если один конь увезёт сто двадцать кило, то три лошадки тридцать слитков перевезут. А нужно сто пятьдесят. Пять ходок. Получается, если не сильно спешить, то десять дней. Ну, оно того стоит. Даже трудно сказать, сколько стоит две с лишним тонны золота. Стоп. Стоп. Стоп. 1933 год — отмена «золотого стандарта», то есть, если сейчас золото стоит чуть-чуть дороже 20 долларов за одну тройскую унцию, то через год цена подскочит до 35 долларов. Вот годик и подождём.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})