Время для жизни - taramans

за ремонт. Совхозу – за поддержку, Сибкомбайну тому же – их ведь рабочие здесь тоже трудились.

Затеял Иван еще один стенд – типа «Строительство ведет СМУ… «рембырмыр»… директор – Пупкин, парторг – Васькин. Если все идет как надо – честь и хвала этим Пупкиным-Васькиным. А если затяжка со сдачей объекта – а вот у нас и виноватые уже есть! Мотивация называется!

Илья засомневался… но не устоял под напором демагога-попаданца.

«Ты что – сомневаешься в сроках сдачи объекта? Это… волюнтаризм, батенька! Если не вообще – троцкизм-утопизм! Хотя… у троцкизма же, второй характерный признак – ледорубизм, так вроде бы?».

Иван задумался – а где здесь иудушка, где – эта политическая проститутка? Ну… что его нет в газетах – это понятно. А вообще – он есть? Или уже – он был? И ведь не спросишь же в лоб:

- Не подскажите, а где сейчас бывший Лев Революции? Жив или отдал душу – не известно кому? – и даже не понятно – а вот в этой реальности был вообще Лев Давыдыч, или как-то – обошлось?

«М-дя-я… здесь у меня… пробел. И надо поменьше иронизировать над всем этим, даже – про себя. А то – вякнешь что-нибудь про товарища Крупского… И не поймут ведь! Да ладно – если просто – не поймут! А то ведь – порвут как Тузик грелку, или в мрачные подвалы отведут, с обязательной дезинфекцией лба зеленкой!».

- Илья! А вот – твои знакомые комсомольцы… Они кто – какие-то высокие чины или как?

Илья сначала не понял, посмотрел на Ивана с недоумением, потом – развеселился:

- Да нет… Ты не так все понял! Я же не был ни в каком райкоме. Просто у меня дружок есть, Виктор – мы и в школе вместе учились, в последних классах, и сейчас – дружим. А вот у Виктора – есть сестра, Кира. Вот она у нас – активный комсомольский деятель. Очень активный, да, - тут Илья несколько смутился, снял очки и протер их платком, - то есть… она – комсомолка. Из таких… активистов, вот! Она и в мединституте, где учится – входит в бюро комсомола, и сейчас, летом – на общественных началах, в бюро райкома. Очень активная девушка! Вот я, когда у них в гостях дома был, в разговоре и упомянул, что не все гладко у меня выходит. И, как ты советовал, попросил ее, через райком – о содействии. А уж потом – она сама все организовала. Да они же сюда приезжали… Хотя… ты же тогда за стеклом ездил. Да… не видел ты их.

- А кого их? Ты говорил про одну девушку, а сейчас – вдруг – их?

- Да у нее еще подруга есть, тоже комсомолка. Вот они и приезжали тогда, посмотреть, что и как, чем помочь. Ведь это они и к директору совхоза ходили, и на Лесобирже были, и даже – в Сибкомбайн съездили.

«М-да… действительно – очень активные девушки! Что-то я их уже боюсь, таких деятельных комсомолок! Как-то с юности у меня сложились не очень хорошие отношения со всеми этими старостами классов, секретарями бюро, и прочими общественниками. Нет… понятно, когда человек таким образом карьеру делает. Это, конечно, плохо, но – понятно! А вот когда – на общественных началах, да без всякой личной заинтересованности… Тогда – ой! Лучше подальше от таких деятелей, тем более – девушек! Замудохают своими идеями, да активностью. Шило в жопе – это… неудобно как-то».

И Иван ушел с головой в творчество. Обговорив с Ильей вид аншлага клуба, вытребовал с того материалы, краски и кисти, начал творить! Хотя тут больше расчета и аккуратности, чем творчества и вдохновения. Ну какой художественный экстаз может вызвать вывеска? Да – никакого. Если она сделана качественно – тогда просто пройдет человек мимо, кинет взгляд и дальше пошел. А тут труд… кропотливый, мать его… труд!

Потренировался на разных бросовый материалах, выбрал шрифт, согласовал его с директором и – вперед! С непривычки ковырялся с вывеской аж три дня. Потом – закрыл ее стеклом, а рамку, чтобы влага не попадала, ему помог сделать Мироныч.

А ничего так получилось! Вполне аккуратно.

Потом Косову пришлось прерваться на оформление библиотеки. Из Лесобиржи привезли кучу досок, окромленных и выструганных, сухих и гладких. Вот и начали они собирать из досок стеллажи. И собрать их нужно было много – помещение все-таки большое, а его еще и разделить нужно – на зону с детской литературой, на взрослую, и на фонд читального зала.

Потом, когда стеллажи собрали, покрыли их морилкой, расставили по местам, и даже прикрепили к полу уголками. А то – рухнут, как домино, и пришибут кого-нибудь. Она, классическая литература – очень весома и вполне убийственна, в определенных ситуациях.

Постепенно клуб наполнялся всем необходимым. Так же с Ильей съездили и получили музыкальные инструменты – несколько гитар, пару гармоней, баян и один аккордеон. Над последним директор очень уж трясся – какой-то немецкой фирмы инструмент. Были еще несколько балалаек, и какая-то труба. В этом Иван не разбирался совсем. Как особо ценное имущество клубу был передан патефон с набором пластинок!

Оставаясь на ночное дежурство, теперь Косов брал гитару – все веселее! Директор заинтересовался, послушал как Иван бренчит, поморщился как от зубной боли… и взялся за его обучение. Косов сначала фыркал, что, мол, только для себя, что не мыслит себя матерым «игруном». Но Илью, что называется – закусило!

- Нам, со временем, нужно иметь свой ансамбль! Вот нас уже – двое: я и ты. Ничего! Подучу тебя и вполне справишься. Нам не в филармонии концерты давать. Но уровень нужно хоть какой-то – да дать!

Стенд с организациями-спонсорами Иван тоже оформил. И это – не прошло мимо внимания руководителей этих организаций. Тимофеич нажаловался, не иначе! Примчался директор Лесобиржи, потом директор совхоза и каждый с вопросами – «а зачем это?», «а как это?» и с предложениями – «не стоит так-то… вот!», «убрать это нужно!». Ну да – они тоже не дураки, чуют, чем вылезти это может. Но тут и директор клуба уперся, проявил характер!

Актовый зал, он же – зал для занятий музыкой, тоже привели в соответствие. Даже зеркала вдоль длинной внутренней стены повесили! На вопрос Ивана – «зачем», Илья огорошил его, что в дальнейшем в его планы входит и создание танцевального кружка, из учащихся местной школы.

«Весело здесь со