Совершенный. Война никогда не меняется. Том 1 - DamnedDeus

А спустя минуты напряжённого ожидания зазвучали чьи-то уверенные голоса. Мужские и женские. Причём среди вторых он всё никак не мог разобрать «старших», а среди первых — порыкивающий голос избранника Кровавого бога.

В висках запульсировала мысль: «Этого просто не может быть. Не может и всё тут. Так ведь не бывает, что…»

И тут он вспомнил. Вспомнил чужака, бросившего вызов их вождю. И его победу. И слова после неё. И страх, увядший после прибытия в другое племя. И…

За окном снова зазвучал крик. Нет, не крик, — поправил себя парень. — Смех. Это детский смех. То, что было запрещено под страхом побоев и чего похуже, разносилось в этом месте уверенно и регулярно.

Так странно. Так неестественно. Но привлекательно.

— К столу, детишки! — прозвучал уверенный женский голос с повелительными хриплыми нотками. Совсем как у той, что вчера рассказывала, где они будут жить. Точнее похожий, но всё же другой.

Вскоре призыв прозвучал ещё раз. И ещё. Четвёртого выкрика парень решил не дожидаться, поскольку если женщину не прервали, то это означает, что действует она по воле вождя. И никто не будет наказан. Да и кушать очень уж сильно хотелось.

Так для него и началось это утро…

…Поев, он продолжал прятаться в редких тенях, отмечая всё новые и новые странности этого места. Уверенные, здоровые люди ходили всюду. Явно едят много и регулярно. Много воинов. Много и не воинов. Но все носят оружие за пазухой, причём очень дорогое — из блестящих зеркальных камней. А уж одежда… Не идёт ни в какое сравнение с тем тряпьём, в котором им приходилось кутаться.

Вообще, если говорить на чистоту — у двенадцатилетнего парня возникало такое ощущение, будто бы в этом месте собралась целая куча вождей. Уверенных, хорошо одетых и вооружённых. Разве что габаритами всё же поменьше будут, ну так для него все взрослые были великанами. Кто больше, кто меньше — одна суть, практически никакой разницы. И с тех пор, как он начал подсматривать за общением старого вождя и чужаков, отличать взрослых друг от друга начал именно по поведению.

Те, кто старался быть меньше — его сородичи. Те, кто не старался — чужаки. А тот, кто ходил вальяжно и с поднятой головой — вождь. Всё просто и понятно. Такое разделение его никогда не подводило.

До этого момента.

Но он ведь помнил самого-самого главного здесь. Тот Голос оказался гораздо сильнее даже их прошлого вождя. Так почему тогда вокруг ходит столько тех, кто смеет смотреть вот так? С вызовом в глазах? Почему?..

Парень захотел узнать ответ на этот вопрос. Ему было важно. Ему стало интересно…

…Понимать членов его нового племени было непросто. Говорили как-то не так, хотя в общем и понятно. Только голова после длительного общения болела.

Но боль была привычна и терпима, а вот ответы на вопросы — нет. С каждой разрешённой загадкой его мир покрывался трещинами. И рушился вместе со всеми привычными устоями.

Это оказалось страшно.

Много воинов. Действительно очень много воинов, сильных и уверенных, но совершенно нежелающих бросать вызов своему вождю. Наоборот, они любили его… Но не как ребёнок любит мать, и не как мать любит ребёнка, а как-то иначе. Непонятно для него, но очень желаемо.

Хотелось, чтобы на него самого смотрели так же. И чтобы он сам мог так посмотреть на кого-то другого. Без боли, без злости и без затаённой ненависти. А с уверенностью и надеждой. Такими странными эмоциями для кого-то, кто родился и рос в культе Дексаа.

Но даже это не так шокировало, как люди, которые не воевали, а лишь умели делать что-то руками и были уважаемы за это! Или как женщины, которые тоже были воинами! И не только! И…

Парень совсем запутался как в окружающем мире, так и в своих эмоциях. Раньше, до своей смерти, с таким ему помогала мама. И теперь без неё было так сложно и больно… Страшно и непонятно…

Может быть спросить кого-нибудь другого из взрослых? Из женщин, например. Если они не «старшие», то обычно всегда хорошо относятся к чужим детям.

Да, так он и поступит!..

…Он поговорил с одной женщиной. Потом с другой. Потом с третьей… Много с кем поговорил, в общем. И узнал много такого, что едва ли мог принять. По крайней мере без некоторого внутреннего конфликта.

Но новый дом ему всё же понравился. Очень. Хорошее место, где жить гораздо проще и приятнее, чем у старого вождя. Много разной вкусной еды, много вещей и мало боли. Если всё это не ложь, то такое место он даже способен… полюбить.

— Эй, мелкий, — чей-то голос раздался над головой так внезапно, что парень от испуга уже было шарахнулся в оконный проём за спиной… Но не успел. Громадные руки уверенно подхватили его, подняв на совершенно чудовищную высоту. Где он и увидел очень знакомое лицо. — Чего это ты по лагерю неприкаянным бродишь, да всё что-то вынюхиваешь? Шпион, что ли?

Против грозного смысла сказанных вождём слов, его лицо добродушно улыбалось. Но необычно. Что-то было в этих небесно-голубых глазах, какая-то непонятная эмоция, которую ребёнок всё никак не мог разгадать. А потому предпочёл промолчать, не нарываясь на болезненный ответ гиганта.

— И затих, словно мышка под кошачьим взглядом, — с ещё более непонятными эмоциями продолжил вождь. — Ладно уж, всё с тобой понятно, мелочь пузатая. Точнее, — тут гигант нахмурился и бросил гневный взгляд на впалый живот мальчика, — не пузатая, а излишне тощая… Но ты так не переживай, парень, откормим. Ещё как откормим! Ну да не за этим я к тебе подошёл…

Уже собиравшийся было что-то пролепетать ребёнок замер под пронизывающим взглядом Голоса. Казалось, что существо, никак не могущее быть простым человеком, глядя на него видит что-то иное, более интересное.

Так на мальчика ещё никогда не смотрели.

…- Пока ты следил за племенем, я следил за тобой, — как нечто само собой разумеющееся сообщил гигант, небрежным движением откинув с глаз достигающие подбородка солнечного цвета волосы. — И ты мне, малыш, понравился. Будешь моим восьмым учеником?

Парень не знал, о каких учениках вождь вообще говорит. Не знал он, естественна, и насколько высока была эта честь, и сколько людей стремились пропихнуть своих чад на столь лакомую позицию. Он не знал всего этого, да. Зато, что он ведал исключительно точно, так это то, что Гласу ни в