Милые люди - Юлия Гайнанова

тупого разговора сегодня».

Аня опять остановилась и подумала, что разговаривает с собой, будто мама с ребенком, которая ругает его за плохое поведение.

«Хорошо, что ошибки ты совершаешь на таких откровенно тренировочных вариантах. А теперь пришло время поблагодарить и отпустить эту ситуацию. Ведь ты поняла, кстати, одну очень важную вещь! Что трезвый секс существует, что это как езда на велосипеде, разучиться невозможно, и что не надо ради него идти на компромиссы. Возможно, секс без обязательств не для тебя, раз тебя ранят такие отказы и ты от каждого ждешь ласки и тепла?»

Аня вылезла из палатки. В последний день они разбили лагерь на берегу Баренцева моря и ходили в баню, которую гиды привезли с собой: она представляла из себя все ту же палатку с настоящей печкой внутри. Аня обожает баню, контраст температур и с удовольствием выбегала обжечь тело то в море, то в реку, которая тут же в море впадала. Море оказалось теплее.

Водители тоже пошли в баню. Ей хотелось подсмотреть, отмоются ли черные руки Ивана. После бани они и правда были чистые, Аня обратила на это внимание за ужином.

После бани и ужина Аня включила в общей палатке любимую музыку и танцевала. Ей надоел русский рок.

Она видела, как смотрят на нее девочки, видела, что они тоже хотят двигаться, но стесняются. Поэтому Аня танцевала одна, но к ней быстро присоединился мужчина, который отдыхал с женой. Аня чаще других общалась с этой парой. Она чувствовала, что остальные члены группы, особенно девушки, не очень к ней расположены, но они хотя бы были дружелюбны.

Еще Аня видела, как Иван смотрит на нее. «Он, наверное, решил, что я пытаюсь обратить на себя его внимание. Да и плевать».

Перед сном, когда она шла в палатку, которую поставила собственными руками, Аня увидела свет в водительских машинах, оттуда доносилась громкая музыка. Иван зачем-то весь вечер говорил, что поедет на дискотеку развлекаться к девочкам, но, напившись, устроил дискотеку в собственном «Патриоте».

Утром Аня почувствовала себя героиней видео, которые пересмотрела перед поездкой в огромном количестве. Рука открывает молнию палатки, а за ней – залитое солнцем море, каменистый берег, чайки, бесчеловечье. Аня вставала довольно рано, и до завтрака у нее еще было время сделать растяжку. Она нашла уединенное место внизу берега и с радостью включила ролик, который заранее скачала на телефон. Иногда она отвлекалась на мысли об Иване, смотрит ли он на нее сейчас, проснулся ли.

Всю дорогу обратно до Мурманска Аня по-прежнему сидела на пассажирском кресле рядом с ним. Иногда они вели пустые разговоры.

В городе Аня была последняя, кого Иван должен был отвезти в отель. Они остались в машине вдвоем. Ей хотелось, чтобы все скорее закончилось. Иван вместо того, чтобы отвезти Аню ко входу отеля и помочь с вещами, припарковался на площади, откуда с такой ношей идти было весьма неудобно. Аня с яростью катила огромный чемодан по брусчатой дороге и мечтала поскорее оказаться в номере.

Первым делом она прочитала «Завтрак на Эльбрусе», и ей открылись новые подробности. Та, вторая девушка, стоило ей увидеть главного героя, сразу же взяла его за руку, призналась в любви и даже мужа бросила. Вроде бы поначалу она ему даже нравилась, но потом он вновь услышал о той, которую любил по-настоящему, и бросил ту, ненастоящую, новую.

Аня задумалась. Неужели Иван и правда подумал, что она влюбилась? Конечно, именно она пригласила его в палатку. Еще и сказала, что не могла уснуть, потому что он был рядом, в ту ночь, когда поцеловал.

Книга была неплохой: довольно точно описывала то, что сложно описать довольно точно, что указывало на то, что у Ивана был вкус в литературе. Ей показалось трогательным, что этот водитель с грязными руками ассоциирует себя с главным героем – журналистом и тренером по лыжам, интеллигентом.

Она ведь ничего про Ивана не знала, кроме того, что он служил, что у него была семья и небольшое дело в Кировске[40]. То, о чем Иван говорил, не казалось ей глупым, но Аня его не особенно слушала. Ее привлекала только исходящая от него мужская сила.

Аню особенно задел монолог главного героя о Елене, и она перекладывала его на размышления Ивана о ней самой:

«Вот Лариска сейчас бы сразу: «О чем говорили? Что за Полтава! Это что, кодовое слово? Полтава звучит как шалава…» И так далее. А Елена Владимировна – ни звука. Довольна, что мы вместе присутствуем под мирозданием. Ждет. Терпеливо ждет. Ей-богу, какая-то святая! Да что же это за чудо такое? Ведь бесконечно не может это продолжаться, бросит она такого балбеса, как пить дать бросит! Останешься ты, Паша, с двумя осколками в руках!.. Я обнял за плечи Елену Владимировну.

– Не холодно?»

Книга заканчивалась намного красивее их истории с Иваном:

«– Я уезжаю, Леночка, – сказал я. – Рога трубят.

– Ты меня не любишь?

– Нет. Я люблю другого человека и ничего не могу с собой поделать.

– У тебя появились какие-то шансы?

– Ни одного. Да я их и не ищу. И не буду искать.

– А если она попытается к тебе вернуться?

– Это ее личное дело. Я не вернусь к ней никогда.

– Почему же ты говоришь, что любишь ее?

– Потому что я ее люблю.

– Может быть, ты любишь не ее, а свою любовь к ней?

– Может быть. Ты знаешь, Лена, я за очень многое благодарен тебе…

– Не надо слов. Мы до этого вели разговор в хорошем стиле.

Она говорила все очень спокойно, будто речь шла о деталях горнолыжной техники. Выглядела свежо, лунная ночь не оставила на ее лице никакой печати. Ее спокойствие стало понемногу пугать меня. Я намеревался сказать ей все это и был готов к различного рода протуберанцам. Я уверял себя, что должен быть тверд, я говорил правду, но она была спокойна, и холод расставания стал наполнять меня, будто где-то внутри открылся старомодный медный краник с ледяной водой.

– Что ты намерен делать, Паша?

– Стану озером. Буду лежать и отражать облака.

– Будешь ждать новой любви?

– Надежды нет. Может быть, произойдет чудо. Не моя и не твоя вина, что я встретился тебе таким уродом. Как в старом анекдоте: она жила с одним, но любила другого. Все трое были глубоко несчастны. Что ты будешь делать?

– Я люблю тебя. Банально. Незамысловато. Никакого разнообразия.

Она жалко улыбнулась и пожала плечами. В электрокамине дрогнул свет – это включились