Танец на ножах - Мэри Кенли

я сузила фиалковые очи, чувствуя непрошенное любопытство.

Очень легко списать подобное поведение на банальное девичье смущение. Но столь острое неприятие… Кузина даже руки подняла в защитном жесте, будто пытаясь прикрыться. Это наводило на определенные мысли.

Пока мы ехали обратно, я тщательно обдумывала случившееся.

Альянс не был слишком уж требователен к вопросам чистоты до брака. Низшие и средние слои населения и вовсе освобождены от таких тонкостей, а вот у благородных… Были свои нюансы.

В последние месяцы я изучила очень много информации о традициях и обычаях Альянса. В целом, всё зависело от уровня влияния каждой отдельной семьи. Если клан приближён к Храму, обет невинности является обязательным. В противном случае девушку, конечно, не отправят в тюрьму, но прилюдно осудят за порочность.

Гарди – не такая уж и великая семья. Но с момента моей избранности (и пропажи) они имели сильную связь с Храмом. Так что… Имме есть, чего опасаться.

«И когда она успела…?»

Перед возвращением в поместье мать о чём-то переговорила с целительницей и теперь очень нервничала. В конце концов, неожиданный всплеск эмоций вновь спровоцировала моя дражайшая кузина.

— Ма-ам, а если у Либерии могут быть проблемы с…

— Помолчи! – Индра несколько истерично дёрнулась, потеряв самообладание. – Мы не… Мы не будем обсуждать плохие вещи. Имма, если я ещё хоть слово от тебя услышу – накажу.

Девушка удивлённо замолкла и мгновенно зашмыгала носом, выражая крайнюю степень обиды. На сей раз Индра категорично не стала её утешать и, по приезду домой, просто отправила нас спать.

Но не все смогут спокойно уснуть сегодняшней ночью. Я выпустила рой светлячков, прекрасно зная, что где-то наверху отец и мать устраивают срочное совещание…

—… Болезнь? – голос Вариса на секунду сорвался. – Что за напасть…

— Я тоже была шокирована! – всхлипнула Индра.

— Ещё не поздно сообщить Её Величеству и всё же выдать Имму за… - предложил отец, однако, ему вновь не дали договорить.

— О чём ты? Уже слишком поздно! Всей стране объявили, что принц женится на Либерии… И королева Марсейд особенно этого ждёт, - Индра прикусила нижнюю губу, - я… Уговорила целительницу хранить молчание.

— Что? – нахмурился Варис. – Я слабо верю в то, что она сдержит слово.

— Либерия ведь не бесплодна, - раздражённо фыркнула Индра, - это просто… Небольшие трудностти. Если её подлечить – проблем не будет. Я сказала целительнице, что Марсейд очень расстроится, если узнает о подобном… А Либерия быстро поправит здоровье. Никто не узнает.

— Но… - Варис, казалось, колебался. – Вдруг всё выйдет иначе? Что, если Либ так и не сможет родить ребёнка принцу?

Индра промолчала, после чего упрямо повторила:

— Сможет. Нам лучше скрыть худшее от Её Величества. Иначе… Пострадает вся семья Гарди.

Видение от светлячков оборвалось, оставляя меня в истеричном состоянии. Пальцы дрожали, в грудной клетке клокотала ненависть.

Не оборачиваясь, я разбила вазу, столкнув её с тумбочки. Звук раскалывающегося фарфора немного отрезвил мысли, но дыхание всё равно вырывалось из лёгких раскалённым паром.

— Астор, - я резко обернулась, безошибочно почувствовав чужое присутствие.

Он сидел на моей кровати так спокойно, будто никогда и не уходил. Безмятежная гладь его алого взгляда заставила меня стиснуть зубы покрепче.

— Ты…! – я хотела выговориться. Хотела выплеснуть свой гнев, но вновь упиралась во внутреннюю беспомощность.

Мужчина выдохнул, а после резко привлёк меня к себе, убаюкивая поглаживаниями по спине и голове.

— Ты ещё такой ребёнок, Либ, - легко рассмеялся он, не обращая внимания на мои возмущения, - тебя легко разозлить…

— Они обо мне не думают, - шепнула я, - они совсем обо мне не думают! Хотят скрыть… Недуг. Но если, по прошествию времени, детей в браке с принцем не будет… Кого в этом обвинят? Семью Гарди?

Астор посмотрел мне в глаза и выдохнул ответ, который сам собой напрашивался:

— Тебя.

— Именно! – я зло рассмеялась. – Лишь одна я буду виновата во всём. Королева меня не простит. А они просто… Просто…

— Тогда зачем тебе эта семья? – вопрос от Астора застал меня врасплох.

Я недоверчиво замерла, вздрогнув всем телом.

— Другой… У меня… Нет. – чуть слышно прошептала, прикусив нижнюю губу до крови.

Софетеон задумчиво подался вперёд, слизнув солоноватую каплю.

— И что с того? – как и ожидалось, Астор был обезоруживающе прямолинеен. – Зачем оставаться с теми, кто тебя отвергают?

— Потому что я хочу семью! – отчаянно воскликнула, упираясь ладонями в его грудь. – До безумия хочу быть любимой, как же ты не понимаешь…!

В тот момент я резко замолкла, понимая, что с языка сорвалось нечто неправильное.

— Не понимаю… - Астор криво усмехнулся. – Куда уж мне. Знаешь, у меня тоже была семья… Из ублюдков и убийц. Стоило требовать от них извращённой любви? А, Либерия?

Мороз прошёлся по коже, оставляя испарину.

— Н-нет… Я не…

— Отец убил мою мать, а я – убил отца. Вот такая семья, - издевательски хмыкнул Софетеон, - и тем не менее мне неприятно видеть то, как ты переступаешь через свою изувеченную гордость, лишь бы соответствовать их ожиданиям.

— Я так не делаю, - прошептала, резко отталкивая мужчину. – Я… Возьми свои слова обратно!

— Какие именно? – Астор умел бить по больному, если того хотел. – Ты живешь в доме, где тобою пренебрегают. Терпишь их малодушие. И молчишь, бесконечно молчишь. То, что ты выговариваешь мне… Пора бы сказать им в лицо.

— Я не могу! – пальцы против воли запутались в длинных светлых волосах. – Тогда они… Не будут меня любить. Тогда даже надежды не останется.

— Как именно ты представляешь их любовь, Либерия? – усмешка Астора стала походить на хищный оскал. – Любовь до тех пор, пока «героиня Гарди» соглашается на брак с четвёртым принцем? Он тебе даже не по нраву.

— И что? Что ты… Почему ты делаешь мне больно? – меня буквально трясло от его слов, ибо каждое попадало точно в цель.

— Я говорю правду, Либ. Неприятную, отвратительную правду, - холодно заметил Софетеон. – Хватит себя обманывать. Тебе претит всё происходящее, но ты соглашаешься стать невестой принца только лишь с одной надеждой: угодить родителям. Надеешься заслужить их любовь, побыть хорошей девочкой… Но мы оба знаем, что это бесполезно.

Я едва не отвесила ему пощечину. Ладонь дёрнулась сама