Соблазнение строптивой - Шарлин Рэддон

С отчаянием, с каким голодающий набрасывается на корку хлеба, Дженна цеплялась за идею найти работу. Не было сомнений, где бы ей хотелось остаться. Но в гостинице и лавке «Серебряный слиток» уже были Маура, Сэл и дети, и новые работники там не требовались. Кроме того, как бы Дженне ни хотелось больше подружиться с Маурой, опасность постоянно сталкиваться с Бренчем делала поиск работы в Парк-Сити предприятием неразумным. Нет, уж если она останется в этих местах, то переберется в Солт-Лейк-Сити.

При мысли оказаться так далеко от Бренча грудь словно придавили неимоверно тяжелым камнем. Дженна откинулась на мягком сиденье, прикрыла нос красным платком, чтобы не дышать пылью, и закрыла глаза, пытаясь отогнать пугающее томление, растущее внутри. Все тело до боли жаждало прикосновений его сильных рук, его губ. Вспомнив, как жуткая рыжая борода легонько покалывала груди, молодая женщина почувствовала неутолимую пульсирующую боль между ног.

Дженна распахнула глаза, осознав, что прозвучавший страстный стон был ее собственным. Четыре пары голодных глаз тут же устремились на нее, добавляя румянца и без того покрасневшим щекам. Юджиния заерзала на сиденье. То, что она выбрала четырехчасовое путешествие в дилижансе вместо целого дня езды верхом перестало казаться таким уж правильным.

На первой же станции, где меняли лошадей, Дженна перебралась наверх, к кучеру. Джордж Финни, носивший прозвище Баранье Ребрышко за похожие на это ребрышко густые бакенбарды, откусил желтыми выщербленными зубами от плитки жевательного табака и окинул пассажирку внимательным взглядом.

– Парни, что едут вместе с тобой, говорят, что ты же-е-ен-щина. – Он произнес последнее слово с такой интонацией, будто женщина в данном случае была чем-то вроде двуглавого теленка. – Твое дело, если хочешь сидеть здесь, на ветру и в пыли. Но леди ты или не леди, я плюю, когда мне вздумается. Если не нравится, это твои проблемы, а не мои.

– Плюйте сколько душе угодно, – ответила Дженна, – Я просто хотела полюбоваться, как умело вы правите такой непростой упряжкой.

С этого момента они с Бараньим Ребрышком стали лучшими друзьями. После третьей остановки для смены лошадей и сотого настойчивого предложения пожевать табака Дженна стала сомневаться, не совершила ли она еще одну ошибку. Она использовала все свои дипломатические способности, чтобы не испортить настроение вздорному старику и при этом не отведать его зловонного, жуткого на вид, прессованного табака.

На последнем участке пути кучер вручил Дженне поводья и сложил руки, растянув улыбку от одного «бараньего ребрышка» до другого. Молодая женщина не посмела колебаться. Она щелкнула кнутом, и дилижанс полетел вперед.

Когда они прибыли на станцию дилижансов в Солт-Лейк-Сити, начинало смеркаться. Дженна спрыгнула с козел. Она была такой растрепанной и пыльной, что отмываться, по ее мнению, пришлось бы целую неделю. Однако помятый вид молодой женщины не смутил Альберта Эрли. Он настоял на том, что проводит Юджинию, куда бы та ни направлялась.

Дженна посмотрела прямо в глаза молодому человеку.

– Вам известно заведение, которое называется «Пансион тетушки Фэнни»?

Альберт сделался красным, как дверь дилижанса.

– Вы уверены? То есть, я хотел сказать, знаете ли вы, каких «постоялиц» берет к себе тетушка Фэнни?

– Одну из ее постоялиц мне как раз и нужно увидеть; и да, я знаю, кто она такая.

Алберт вынул часы из кармана жилета.

– Они еще не начали работать. Возможно, сейчас как раз лучшее время, э-э, нанести им визит. Пойдемте, я вас провожу.

Они дошли до конца Ист-Темпл, свернули налево на Секонд-Саус, а потом еще раз налево, на Регент-стрит.

– Вы правильно выбрали наряд, мисс Дженна.

– Что вы имеете в виду?

– Ну, вообще-то, такой благопристойной женщине, как вы, было бы небезопасно находиться на этой улице, но в подобной одежде почти все примут вас за мальчика и не обратят никакого внимания.

Переходя улицу, Альберт шел по левую сторону от спутницы, чтобы закрыть ее от грязи, летевшей с колес проезжавших экипажей. Дженна не знала, чувствовать ли себя польщенной или досадовать на джентльменские манеры Эрли.

Альберт остановился перед крыльцом дощатого, выкрашенного в белый цвет здания с огороженной верандой и оформленным в том же стиле балконом на втором этаже. В огромных горшках, расставленных вдоль ограды, росли розовые петунии и желтоглазые бархатцы.

– Это здесь. – Альберт окинул взглядом непритязательный домик. – Хотите, чтобы я пошел с вами?

– В этом нет необходимости. – Дженна похлопала рукой по «старру» сорок четвертого калибра, висевшему на бедре. – Я сама справлюсь.

– Увижу ли я вас снова? – Желтоватая кожа молодого человека вспыхнула светло-коралловым. – Я хотел сказать, что пробуду в городе еще неделю. Для меня будет честью, если вы согласитесь поужинать со мной в один из вечеров.

– Я не знаю, насколько задержусь здесь, Альберт. Посмотрим, как сложатся дела. Хорошо?

Эрли кивнул, хотя Дженна видела, что он разочарован.

– Я остановлюсь в гостинице «Калхун», если передумаете.

Дженна проводила Альберта взглядом до поворота на Секонд-Саус и только после этого обратила внимание на скандально известный пансион. Где-то в этом доме находится индианка по имени Голубка.

Один взгляд на Мигеля, когда он объяснял свои отношения с этой проституткой, сказал Дженне, что, несмотря на постоянный флирт с другими женщинами, испанец влюблен в Голубку.

Дженне пришлось признать, что ей интересна особа, три года занимавшаяся ублажением клиентов в «пансионе» и тем не менее способная завоевать глубокую привязанность такого мужчины, как Мигель Мендоза.

Дженна поднялась по ступенькам и прошла через длинную веранду к двери. Громадная женщина с таким видом, будто она только что жевала лимон, открыла на стук. Женщина сверху вниз окинула Дженну взглядом, задержав его на чемодане, а затем стала вглядываться в ее лицо, затененное широкими полями шляпы.

– Это не приют, – сказала она низким неприветливым голосом и хотела уже захлопнуть дверь.

Глаза Юджинии расширились от удивления, а потом гневно сузились. Она вставила в дверной проем ногу и сдернула с головы шляпу, отпустив на волю длинную толстую косу.

– Я не ребенок и не ищу приюта. Это «Пансион юных леди» тетушки Фэнни, не так ли?

Мейбл Шакс сначала уставилась на лицо с изящными тонкими чертами, а потом на блестящую, цвета соболиного меха косу, свисавшую до талии девушки. В дымчато-голубых глазах были невинность и ум, две черты, которые Фэнни считала главными при отборе девушек в свое заведение. Просторная куртка и мешковатые брюки не позволяли оценить фигуру посетительницы, но Мейбл и без того была уверена, что Фэнни с удовольствием возьмет ее к себе. Женщина открыла дверь и жестом предложила девушке войти.