Поворотный день - Владимир Богомолов

— Чаи распиваете? — угрожающе спросил он, видел, что солдат не торопится представиться, и чувствуя, что дальнейшее молчание не в их с ординарцем пользу: на черной курпейчатой папахе Шпитального кровяной капелькой краснела звездочка.

— Только зашел, господин ротмистр, — запоздало оправдываясь, доложил солдат.

Дундич повернулся к Шпитальному, сорвал с его головы папаху и предложил:

— Ну что, урядник, попьем и мы чайку?

Иван сунул папаху за пояс и сел возле печки на чурбак. Потер озябшие руки, предвкушая ароматный чай, настоянный на пахучих стенных травах.

Обходчик освободил для офицера табуретку, достал из стола стакан, наполнил чаем и вежливо пригласил к столу. Затем протянул кружку Шпитальному.

— Поезд не прозеваем? — спросил Дундич, отхлебывая подсахариненный чай.

— Не должны, — ответил солдат, поглядев на лакированный деревянный ящик телефона, висящий возле двери, — Обещали сообщить, как выйдет со станции.

— Телефон действует? — спросил обходчика Дундич и тотчас снял трубку, резко повернул рукоятку и, подув в трубку, попросил: — Алло, дорогая, мне нужен штаб его превосходительства… поспешайте, поспешайте… Алло, штаб?.. Какой пост охранения?.. Это говорит князь Дундадзе из бригады его превосходительства Савельева… Кто у телефона? Ну вот что, дорогой кацо, давай мне штаб его превосходительства… Уже выехали?! Давно?..

Дундич повесил трубку, дал отбой и, вынув из нагрудного кармана большие круглые золотые часы, открыл крышку. В теплой тишине тесной сторожки раздался перезвон серебряных колокольчиков, вызванивающих мелодию марша. Разведчик мельком глянул на стрелки и задумался. Через сорок — пятьдесят минут штабной поезд Шкуро будет здесь. Как задержать его? На мосту усиленная охрана. Без боя можно подойти, даже можно войти на мост, но убрать или хотя бы обезвредить сторожевую команду так просто не удастся. А у них там телефон. Моментально сообщат по линии, и операция, считай, провалилась.

Часы кончили вызванивать марш, Дундич захлопнул крышку и, продолжая думать о предстоящем деле, спросил то ли часового, то ли железнодорожника, то ли своего ординарца:

— Где же нам лучше, их встретить?

— Хотите уехать с ними? — спросил обходчик.

Дундич с хитринкой улыбнулся.

— Красота, мастер! Можешь остановить поезд здесь?

— Но могу, ваше благородие, — развел руками путеец.

— А если разобрана дорога? — настаивал разведчик.

— Меня расстреляют. Вот он тут и сидит для того.

Солдат виновато посмотрел на обходчика и нехотя пояснил ротмистру:

— Приказ…

— Надо идти на мост, — решительно поднялся Иван Шпитальный и натянул шапку на круглую, коротко стриженную голову.

Дундич тотчас увидел огонек звездочки на черной мерлушке и, сорвав шапку, приказал:

— Охолонись!

Но разгоряченный Шпитальный снова нахлобучил шапку и упрямо повторил:

— На мосту остановим.

Солдат подозрительно посмотрел на ротмистра и урядника. Уж очень вольготно ведет себя урядник. В Добровольческой армии не поговоришь с офицером. А тут ни дать ни взять — товарищество. Он на всякий случай потянулся к винтовке, но Дундич необъяснимо как оказался около и отвел руку солдата от оружия.

— Сиди! — приказал. — Не мешай думать. Остановим поезд — поедешь с нами, а то достанешься красным. А ты как разговариваешь с офицером? — повернулся к Ивану. — Разболтались!

— Виноват, ваше благородие, — картинно подтянулся Шпитальный, выкатив и без того большие глаза.

— То-то же, — удовлетворенно произнес Дундич. — Давайте идите на проверку участка, — предложил он железнодорожнику и солдату. — Быстро-быстро! — начал раздражаться офицер, видя, что те не очень спешат. — Скоро будет поезд. Урядник, проводи их и позови мне фельдфебеля Казакова.

Шпитальный, взяв карабин наперевес, выразительно качнул вороненым стволом и пропустил вперед солдата и обходчика. Скоро из-за двери раздался его звонкий голос: «Казаков, к ротмистру!»

Дундич прижался лбом к маленькому окошку и стал глядеть, когда скроются в темноте три фигуры. Как только они начали сливаться с горизонтом, Дундич сказал вошедшему Казакову:

— Быстрее несите динамит!

— Где будем закладывать? — возбужденно спросил разведчик, — На переезде?

— Нет. Там, дальше, метров триста. Они увидят зеленый свет. Подумают, все в порядке, дадут полный ход…

Через несколько минут разведчики поднесли мешки динамита, подрыли мерзлую землю под рельсами, протянули бикфордов шнур. Все это замаскировали снегом.

Не успели закончить работу, как в будке зазвенел телефон.

Сначала звонки раздавались длинные и размеренные но через несколько секунд они стали короткие, раздраженные.

— Дундич, скорее! — позвал Казаков.

Дундич вбежал в сторожку, снял трубку.

— Вы что там, спите? — раздался сердитый бас на другом конце провода. — Доложите обстановку на участке.

— Кто его спрашивает? — спокойно ответил Дундич, чтобы выиграть время.

— Начальник караула, поручик Нуждин. Кто у аппарата? Рядовой Смирнов?

— Нет, — ответил Дундич. — Сейчас позову. — Он подозвал Казакова, сказал, чтобы тот назвался Смирновым и вел переговоры с поручиком.

Казаков согласно кивнул, улыбнулся и приложил черную трубку к уху.

— Рядовой Смирнов слушает, господин поручик… Выходил по нужде, — бодро ответил он. — Это говорил с вами железнодорожный мастер. — Казаков озорно глянул на Дундича. — Обстановка нормальная, господин поручик… За свой участок ручаюсь головой… Слушаюсь, господин поручик.

Казаков торопливо бросил трубку на рычаг и сказал:

— Беляк говорит, что поезд приближается к мосту, идет очень осторожно. Но если у меня на участке все в порядке, он прибавит скорость. Минут через десять будет здесь.

— Быстрее, — нетерпеливо распахнул дверь Дундич — беги к Шпитальному, передай, чтоб шли обратно. Други, — обратился командир к бойцам, которые, закончив работу, ждали его команду. — Все в лес. Тут будем мы с Ваней и Казачком. После взрыва стреляйте по окнам и дверям.

Вернувшихся в сопровождении Казакова и Шпитального солдата и путевого обходчика связали. Взяв у путейца фонарь, Дундич поставил его у своих ног. Когда железнодорожника вталкивали в дом, он крикнул:

— Глядите не поверните красным светом, пропадет весь ваш спектакль!

— Учи ученого, — весело сказал Казаков, запирая за ним дверь.

Они со Шпитальным побежали за переезд и метрах в трехстах от сторожки залегли в снегу на отколе, а Дундич, переложив наган в карман полушубка, взял фонарь и оглядел его со всех сторон.

Где-то далеко темное небо прорезалось несколькими светлыми точками. Дундич повернул к ним зеленое стекло своего фонаря, и тут же, словно его заметили с паровоза, раздался гудок. Дундич поднял фонарь и махнул им из стороны в сторону. Тусклые огни становились все светлее, а гул тяжелых колес все сильнее сотрясал железнодорожное полотно. Поезд шел, набирая скорость. Вот на подножке первого вагона мелькнул зеленый огонек проводника, и Дундич качнул своим фонарем.

Гремя колесами и бросая в лицо Дундича снежную колючую пыль, поезд промчался мимо поста обходчика, и не успел еще растаять во тьме красный огонек последнего вагона, как впереди раздался взрыв. Объятые пламенем паровоз и первые вагоны будто игрушечные закувыркались по крутой насыпи. Дундич видел, как из последних вагонов выпрыгивали люди и бежали к лесу.

Иван Антонович бросил фонарь и с наганом в руках помчался к месту крушения. Столкнувшись с первым бегущим, Дундич спросил, где вагон его превосходительства.

— Шестой, — озираясь, ответил встречный. — Только его превосходительства там нет.

— Как — нет?

— Он еще утром выехал в неизвестном направлении. В будке есть телефон? — спросил белогвардеец и, махнув рукой на остолбеневшего Дундича, побежал к сторожке.

Дундич кубарем скатился с откоса и в этой кутерьме едва отыскал своих помощников.

— Генерала нет. Рисковать не будем… Давай отходить.

Когда красные разведчики были далеко от догорающего состава, Дундич удовлетворенно сказал:

— Хорошую мы им пробку забили. День будут вынимать, не вынут. Они день будут стоять, мы день будем идти вперед. Красота!

«Гром победы»

Гарнизон станции ждал красных со стороны Воронежа, а командарм Буденный принял решение перейти ледяную мелководную речку Олым, миновать село Алисово и напасть на станцию с запада.

Впереди армии, как всегда, шла конная разведка во главе с Дундичем. Появление красных на станции Суковкино было как снег в июле. Немногочисленный гарнизон даже не проснулся. А его начальник, молодой штабс-капитан, выругал Дундича, когда тот попытался разбудить его.