Нежная буря - Джайлс Блант

— Переселяйся в мой номер, — предложил он. — А я перееду в «Холидей-инн».

— Ни за что. Не буду же я тебя выгонять.

— Есть другой вариант. Оба будем жить у меня. В комнате две двуспальные кровати.

Делорм покачала головой.

— Мы же взрослые люди, — сказал он негромко. — Я не собираюсь на тебя накидываться.

— И чтобы потом весь отдел над нами потешался? Нет уж, спасибо.

— Откуда они узнают? Я не буду никому рассказывать.

— Лучше я пойду куда-нибудь еще.

— У тебя был длинный день. Ты устала. А утром мы хотим начать пораньше. Перебирайся ко мне в номер.

— Ну ладно, помоги мне, Джон. Но если ты кому-нибудь расскажешь — хоть кому-нибудь, — я больше никогда в жизни не буду с тобой разговаривать.

Кардинал лег в постель, пока Делорм чистила зубы в ванной. Он хотел было позвонить Кэтрин, но в присутствии Делорм делать это было как-то неловко. Вынув книжку в бумажной обложке, он заставил себя прочесть несколько страниц.

Когда дверь ванной открылась, он постарался сосредоточить взгляд на странице, но все же краем глаза увидел, что Делорм еще одета. Тогда он перекатился на бок, отворачиваясь, и только после этого услышал, как она раздевается: звук расстегиваемой молнии на джинсах.

Раздался глубокий вздох: она забралась в постель. В номере слишком жарко. Интересно, в чем она лежит под одеялом?

Кардинал снова лег на спину и стал придумывать, что бы такое сказать. Конечно, не стоило говорить о чем-то слишком личном, так как это могло быть воспринято как своего рода провокация. Но и возвращаться к обсуждению расследования ему тоже не хотелось. Интересно, а Делорм испытывает что-то хотя бы отдаленно похожее? Тоже раздумывает, что бы сказать? Представляет себе разные вещи?

Словно в ответ, Делорм повернулась к нему спиной и выключила свой ночник.

Конечно, это движение можно интерпретировать по-разному. Может быть, она надеется, что он сам сделает первый шаг? Как мило ее вьющиеся волосы лежат на подушке. А эта линия бедра под одеялом…

За ужином она назвала его отцом. Указывает мне мое место, подумал Кардинал. Напоминает, что между нами двенадцать лет разницы. Он выключил и свой ночник и решил больше о ней не думать.

Но выполнить это решение не удалось, и он еще долго не мог заснуть.

Когда Кардинала разбудил звонок будильника, Делорм уже встала и полностью оделась.

— Я буду в кафе, — сказала она и исчезла.

Они проехали через восточные районы и по замощенной бревнами дороге двинулись к Совэ. Выглянуло солнце, крепкий ветер летал над окрестными полями. Эти поля напоминали болото, металлически поблескивающее под солнцем. Кардинал раза два позвонил в британское консульство. Чрезвычайно вежливая молодая женщина заверила его, что она сделает все необходимые запросы и в самом скором времени ему перезвонят.

— Все в порядке? — вдруг спросила Делорм. — Ты какой-то сердитый.

— Просто устал, — ответил Кардинал. — Не выспался.

— Вот как? А я отлично поспала.

Кардинал подумал, что, может быть, она просто не хочет растравлять ему рану, не хочет подчеркивать, что физически он ей совершенно безразличен. Но, скорее всего, она просто констатировала факт, и мысль о возможной близости вообще не приходила ей в голову.

Они въехали на подъездную аллею, ведущую к дому Совэ, и перекрыли путь ему самому: Совэ как раз выезжал. Он нажал на клаксон, вспугнув ворон и соек, сидевших на деревьях. Но Кардинал не сдвинул машину с места, и тогда Совэ рывком распахнул дверцу своего пикапа, вылез и нетвердой походкой направился к ним.

— Я же вам сказал, мне не о чем разговаривать с лошадниками, с полицией Квебека или еще с какими-нибудь полицейскими. Убирайтесь к чертям с моей аллеи.

— Мистер Совэ, у вас есть видеомагнитофон? Если нет, то мы вам его привезли.

Внутри жилище Совэ выглядело даже хуже хозяина. На окнах хлопали пластмассовые щиты в тщетных попытках не пустить в дом квебекскую зиму. Одна стена гостиной сплошь состояла из каких-то подпорок. По всему холлу были разбросаны куски гипсокартона. В гостиной стоял продавленный диван, покрытый шерстяным одеялом. Сюда и сели Кардинал с Делорм. Совэ разместился в кресле, из ручки которого лезла обивка. Мимо его ног прошмыгнул черный, с проплешинами кот.

Совэ взял бокал «молсона»[18] и скрючился в кресле так, чтобы видеть единственным глазом экран. Съемку вели с нескольких точек, в темноте, дело происходило на автомобильной стоянке. Было видно, как Совэ вылезает из своего пикапа и выгружает из него ящики с надписью «Министерство транспорта». Двое мужчин выходят из грузовика и осматривают ящики, прежде чем вручить ему конверт. Затем они грузят ящики к себе, а Совэ в это время уезжает. Когда кассета закончилась, Совэ с силой швырнул бокал в стену. Запах солода смешался с запахом плесени.

— Определенные круги готовы забыть этот эпизод, — произнес Кардинал, — при условии, что вы поможете нам в расследовании. И разумеется, при условии, что вы прекратите продавать взрывчатку Лиге французской самообороны.

Совэ потер щетину на щеках. На руке не хватало трех пальцев. Глубоко посаженный глаз сверкал гневом.

— Скажите-ка мне, детектив. Как по-вашему, между лошадниками и теми, кого вы сажаете за решетку, — большая разница?

— Я не встречал ни одного сотрудника Конной полиции, который убил бы человека и скормил его медведям. Но я веду уединенную жизнь.

— Майлз Шекли приехал в Алгонкин-Бей несколько дней назад, — сообщила Делорм. — Мы думали, что вы могли бы это объяснить.

— Знаете что, сестричка? Не мог бы. Я больше тридцати лет не видал Майлза Шекли.

— Тем не менее три недели назад он вам звонил. Зачем бы?

— Старику тяжело жилось в отставке, понятно вам? Тосковал по прошлому, звонил старым друзьям. Вспоминал былые подвиги. Травил байки. Ничего странного, что он мне позвонил.

— Вы ведь были коллегами по Объединенному антитеррористическому отряду?

— Да. В нашу задачу входило внедрение агентов в ФОК. Этим мы и занимались.

— И вы с ним работали вместе с лейтенантом Фогером?

— Сначала — нет. Я работал с Фогером после того, как он обделался. Ах, извините, нехорошо дурно отзываться о покойнике. Прошу прощения. Лейтенант Фогер придумал блестящую идею. Операция «Кокетка». Он же трахал эту самую кокетку.

— Вы имеете в виду Симону Руо?

— Да. Сущая шлюха. Фогер заставил свою подружку проникнуть в ФОК, и она три месяца по его просьбе обхаживала парня по имени Клод Ибер. Но штука в том, что этот Клод Ибер был моим собственным агентом.

— То есть он уже работал на Антитеррористический отряд?

— Он состоял у меня в агентах еще до того, как я вошел в отряд. Он полтора года передавал мне информацию. Фогер и его putain[19] зря потеряли несколько месяцев. Так что нам с Шекли пришлось его окоротить. Шекли был из ЦРУ, серьезный парень, один из немногих людей в мире, на кого можно по-настоящему положиться. Когда мы создали объединенное антитеррористическое подразделение, он добровольно вызвался участвовать. Его никто не заставлял. У него была непыльная работенка в Нью-Йорке.

И он был очень прыткий и изобретательный, этот Шекли. Не то что Фогер. Когда Шекли к нам пришел, у него уже был свой человек в ФОК. По правилам ЦРУ, он не имел права сообщать нам, кто это был и где именно. Он мог делиться с нами информацией, оценивать ее по степени достоверности, но все остальное было «сведениями для узкого круга лиц».

— Но вы должны были входить в этот круг лиц. Иначе вы рисковали совершить ту же ошибку, что и Фогер.

— Скажите это руководству ЦРУ, там, в Лэнгли. В конце концов, это не важно, потому что Шекли и Лэнгли на многое смотрели по-разному. Да, он мне сообщил, кто его агент. Некто Ив Гренель.

— Ив Гренель убил Рауля Дюкетта?

— Почитайте дела. Его убили Даниэль Лемойн и Бернар Теру. Они в этом признались.

Кардинал встал:

— Хорошо. Готовьтесь вернуться в тюрьму. Продажа взрывчатых веществ террористической группировке — это по крайней мере еще восемь лет. И конечно, как бывший коп вы будете пользоваться в камере всеобщей любовью

— Я вам сказал правду. Лемойн и Теру…

— Всем известно, что они признались в убийстве Дюкетта. Но мы прекрасно знаем, что есть такая вещь — партийная дисциплина. Тот, кого поймают, должен взять на себя вину, а того, кто сбежит, никто не должен выдавать. Ив Гренель скрылся, верно?

— Да, он скрылся. И что дальше?

— И он был агентом Шекли, так?

— Так. И что?

— И он убил Дюкетта, верно?

— Если он и убил, я тут ни при чем.

— Но, может быть, Шекли имел к этому отношение. В разгар Октябрьского кризиса весь Антитеррористический отряд сбивается с ног, пытаясь найти Шекли. Почему?