Призрак любви. Женщины в погоне за ускользающим счастьем - Лиза Таддео

черные.

Упала монетка. Запел Фрэнк Синатра.

– Вы подруга дочери Боба Лонга, мы познакомились сегодня днем…

– Ээээ… Верно…

– А… гммм… здесь?

– Лив? Нет. Она вернулась в город.

– Наверное, хорошо быть молодой и жить в городе.

– Да… как «Время наше жизни» …

– Вы здесь одна?

– Ага.

– Могу я вас угостить? Не хотите отдохнуть с парочкой старых хрычей?

Он чихнул. Ферн поняла, что он не в себе.

Ферн тоже чихнула и подмигнула. Он улыбнулся, подошел ближе и прошептал:

– А потом присоединяйтесь к нам в патио.

В псевдо-элегантном туалете Ферн разглядела, что макияж на ее лице превратился в маску. Казалось, косметика сейчас отслоится, явив миру лицо мертвеца. Интересно, видят ли это родители?

В патио белый дым стоял клубами. Дым поднимался от самых похотливых мужиков, каких она только видела. Чип приставал к одной из официанток, которая каждый день приезжала сюда из Линдена. Ферн притворилась, что не замечает его, и направилась обратно в зал. Она ощутила на плече мужскую руку и запах чистого белья.

– Вы нас почти не заметили, – произнес он.

Ферн заказала виски за его счет, попросила официантку принести мед и развела его в стакане, сказав, что так делают в Шотландии.

– Правда? – спросил самый толстый.

– Да. Это делает напиток не таким жгучим для ребенка.

– Что? Ты беременна?

– Ага, – ответила Ферн, поглаживая живот. – Я пью за двоих.

– Она шутит, – улыбнулся Чип.

– Она смешная. Эй, ты смешная!

– Милые крошки, – подмигнул другой мужчина. – Знаете? Вы – милые крошки.

Он переводил взгляд с Ферн на официантку и снова на Ферн, словно они с ней были знакомы. У официантки были яркие тени на глазах и пирсинг в брови.

Другой мужик, выглядевший так, словно только что сделал подтяжку, купил целую бутылку виски. Ферн выпила со всеми. Чип протянул ей ломтик лайма, и она принялась его сосать.

– Девки сейчас пьют, как мужики, – хохотнул тот, что с подтяжкой.

Чип спросил, чем занимается ее отец. Вообще-то он спросил, кто ее отец, но это было одно и то же.

– Ничем, – ответила Ферн и подумала, что за все годы ее отец никогда не ходил в бары с приятелями.

Сквозь шум она расслышала, как толстяк буркнул себе под нос: «Папочкина дочка!». Она покачнулась, и Чип ее подхватил. Она прошептала что-то ему на ухо.

– Куда ты хочешь пойти? – переспросил он.

Она повторила.

Он удивленно поднял брови и улыбнулся:

– Знакомое место.

Они прошли мимо цветочного магазина с зеркальной дверью, и она мельком глянула на свое отражение. Лучшее мамино платье, загорелые ноги. Они сели в оливковый «Jaguar» Чипа. Он тоже был пьян. Ферн всегда поражалась, как некоторым мужчинам всегда удается аккуратно водить и без единой царапины проезжать через пункты платных дорог, даже когда они сильно пьяны.

Дома снотворное лежало в аптечке рядом с раковыми лекарствами – стероидами, слабительным, яркими платками. Ферн казалось, что она погрузилась в бассейн сенсорной депривации. Она вспомнила веселое лицо Лив. Эх, если бы Лив сейчас оказалась здесь, обняла ее своими теплыми, надежными руками.

Они въехали в серое цементное здание абсолютно без окон. Над входом горела розовая вывеска Chicks. Стрип-клуб.

Неужели она это предложила? Ферн не помнила. Наверное.

В зале парень в рубашке Method Man усадил их в первый ряд. Красные бархатные диваны, стеклянные столики, багровый свет. Чип заказал «Камикадзе», виски и пиво для обоих.

Танцовщицы были, преимущественно, моложе Ферн. Одна смуглая девушка оказалась настоящей красавицей. Ей следовало бы работать в дорогом универмаге и встречаться с парнем из хорошей семьи.

Народу в зале было немного, поэтому стриптизерша сосредоточилась на них, и особенно на Ферн. Она мазнула своей пышной гривой прямо по ее лицу. Ферн сделала глубокий вдох. Салонный кондиционер Selectives, явно из дешевого магазина, остатки с 1994 года. Это был любимый мамин бренд. Старуха всегда называла его «сливочным ополаскивателем».

Не желая оставаться в тени, Ферн поднялась и стала танцевать для Чипа. Усаживаясь верхом на его колени, она почувствовала, как треснули швы маминого платья. Кончиком языка она провела по контурам его огромных губ. Он явно не был ни шокирован, ни даже радостно удивлен. Он смотрел на нее почти оценивающе. А она хотела ощущать себя сексуальнее стриптизерши.

Он отвез ее назад, к ее машине, припаркованной на неосвещенной парковке возле мехового магазина и давно закрывшегося магазина игрушек. Было уже три часа ночи, и на улицах никого не осталось. Он повернулся к ней, они снова поцеловались. У него был холодный язык, а рот по вкусу напомнил салат «айсберг». Он запустил свои наманикюренные пальцы под мамино платье. Она вспомнила про свой тампон, вытащила его, открыла дверцу и выбросила на улицу. Она не помнила, что они делали потом, думая лишь о том, что, вернувшись домой, съест две конфетки.

В прошлом месяце, когда они сидели в ресторане с Лив, она выдала:

– Когда я выйду замуж, мне придется следить за мужем, чтобы он тебя не трахнул. Уж больно у тебя сочная вагина.

Лив сказала так, потому что родители только что познакомили ее с Тедди, с тем самым, с биглем и умелыми пальцами, и она поделилась с Ферн, а Ферн отмахнулась: «Я уже задолбалась с этим лузером!». Лив сходила на два свидания с Тедди. Он ей не понравился, но она с ним переспала.

– Тебе нравятся мои вялые объедки? – удивилась Ферн.

– Ну почему ты такая стерва?! – возмутилась Лив. – Тебе-то что с того?!

В тот вечер они действительно увлеклись. Они отправились в дешевый мексиканский бар в Нижнем Ист-Сайде. Лив налегала на текилу. В баре они поссорились, тихо, но гадко. Они пристально смотрели друг на друга. Ферн швырнулась на стойку пятьдесят долларов – в те дни у нее хватало наличных – и быстро пошла прочь. Лив распахнула дверь бара и бросилась вслед за ней. Она придавила тонкое тело Ферн к припаркованному джипу. Своими крупными руками она прижала ее шею к холодному стеклу.

– И чем, интересно, ты так гордишься? – буквально выплюнула она ей в лицо.

– Ты мне завидуешь, – хмыкнула Ферн.

– Шлюха! Чертова бездушная шлюха!

Они бились в руках друг друга, толкались, щипались длинными ногтями, дергали за волосы. В конце концов, Ферн осталась с разбитой губой, а утром Лив осмотрела все пальцы, как Ферн накануне вечером.

Ферн ехала домой из Martini. Несколько раз она засыпала за рулем и просыпалась, лишь когда ее машину заносило на обочину. Увидев свой темный кирпичный дом, она поразилась тому, что сумела доехать живой.

В дом она