Талисман цесаревича - Сергей Юрьевич Ежов

class="p1">На мундирах капитанов действительно нет ни одной награды, значит, за все годы службы они ни разу не бывали не то что в бою, а и даже в зоне боевых действий. Ага, проняло. Рожи раскраснелись, ноздри раздулись. Боевые бычки, право слово!

Привлечённые шумом вокруг собрались офицеры ГАУ, причём зная меня как неплохого специалиста в области артиллерии, они на моей стороне, а трёх паркетных шаркунов они похоже видят впервые. Почему паркетных? Это видно по мундирам: обычно у офицеров, особенно пехотных полков, мундиры сшиты из дешёвого сукна посредственным портным, а то и на солдатской швальне[51]. Эти же капитаны одеты в явно очень дорогие мундиры тончайшего сукна, галуны, позументы и прочие блёсточки на них — самого высокого качества.

— Кто вы такие? Немедленно представьтесь! — вмешивается генерал Кукорин.

— Капитан князь Голконский Владимир Михайлович, командир третьей роты третьего батальона Кексгольмского полка. — рекомендуется главный в тройке.

— Капитан Пршебыславский Кшиштоф Лешкович, командир третьей роты второго батальона Кексгольмского полка — второй.

— Старший лейтенант Иванов Иван Сидорович, командир второй роты третьего батальона Кексгольмского полка.

— За какой надобностью вы оказались в Главном Артиллерийском управлении?

— Мы пришли навестить нашего друга.

— Назовите его имя и должность!

Молчание.

— Мне всё ясно, Юрий Сергеевич. Эти бретеры пришли спровоцировать Вас на дуэль и убить. Как старший по званию и возрасту я запрещаю эту дуэль и отдаю злодеев под стражу. Кроме того, Вы, Юрий Сергеевич, полковник гвардии, персона имеющая статус генерала армии. Дуэль с лицами ниже Вас чином просто невместна. — принимает решение Кукорин

— Господин генерал-лейтенант, разрешите высказать свои соображения?

— Слушаю Вас, Юрий Сергеевич.

— Иван Давыдович, — я говорю спокойно, но мои слова отчётливо слышны всем присутствующим, такая вокруг царит тишина — Я уже давно обратил внимание на смешки и шепотки за моей спиной. Точно так же придворные лизоблюды травили Его императорское величество, в бытность его цесаревичем. Сейчас принялись травить меня, а если фокус получится, возьмутся за других людей, близких Его императорскому величеству. Как видите, это ещё не заговор, но весьма неприятная тенденция.

— Что же Вы предлагаете?

— Разрешите всё же провести дуэль: я один против троих этих. Те, кто их науськал, должны знать, что ответ будет жёстким. А следующие дурачки уже побоятся задирать человека способного дать отпор. Вы же видите, в одиночку эти шавки на человека не нападают. Обещаю, что после дуэли они будут иметь достаточно сил, чтобы ответить на вопросы следователей.

— Кого ты назвал шавками? — взрывается поляк.

— Вас троих. Можете продолжать тыкать — все убедились, что все вы невоспитанное быдло. И не трудитесь сорить словами, пусть нас рассудит оружие. Что вы выбираете? Шпаги?

— Не шпаги! Пистолеты!

— Видите, Ваше превосходительство, — поясняю я Кукорину — эти господа ещё и весьма осторожны. Знают, что я недурно владеют шпагой, вот и выбрали другое оружие.

— Но их трое!

— Ничего страшного, Ваше превосходительство. Их трое, значит у них три пистолета. Я один, пусть у меня тоже будет три пистолета. Справедливо?

— Нет! — вскрикивает князь Голконский — Всем известно, что у вас многозарядный пистолет.

— Ах да, я забыл сказать, что возьму три обычных офицерских однозарядных пистолета. Такой расклад устраивает?

— Да.

— Стреляться будем немедленно, в сквере, на берегу канала. Устраивает?

— Устраивает.

— У вас пистолеты имеются?

— Да.

— А вот у меня нет. Господа офицеры! — возвышаю я голос — Не одолжите ли мне три пистолета?

Минута, и пять пистолетов протянуты мне.

— Благодарю от всей души, господа, но пистолетов нужно только три. Прошу не обижаться тем, кому я откажу.

— Мой пистолет нарезной, бьёт очень далеко и очень точно. Пристрелян по центру. — шепчет мне подполковник с совершенно седой головой — У поручика Атрашкевича и штабс-капитана Логинова такие же пистолеты. Прошу Вас, выберите их.

Офицеры согласно кивают головами, а владельцы худших пистолетов просто убирают свои.

— Благодарю вас, товарищи!

Мои противники в это время проверяют зарядку своих пистолетов. Ко мне подходит генерал:

— Юрий Сергеевич, Вы уверены в своих возможностях?

— Абсолютно, Иван Давыдович. Я регулярно тренируюсь в стрельбе и стреляю вполне прилично.

Это правда. В той жизни я учился в Саратовском «Химдыме»[52]. Кроме всех остальных нагрузок, курсанты были обязаны не просто заниматься спортом, а получить спортивный разряд не ниже второго, а ещё лучше — звание мастера спорта по одному из выбранных видов спорта. Я выбрал пулевую стрельбу. Надо сказать, что в нашем училище к этому вопросу подходили с исключительно практической точки зрения: стрельба рассматривалась исключительно как прикладной вид подготовки, и мы стреляли только из боевых видов оружия: винтовки Мосина и Драгунова, карабина Симонова, пистолетов Стечкина, Макарова и Токарева. Была у нас и секция спортивной стрельбы, но я там не бывал. Я очень полюбил ПМ. Удобный, прикладистый, точный, надёжный. Никогда не слышал об отказах или поломках Макарыча. У пистолета очень мягкая отдача, высокая точность… Тут я, пожалуй, уточню: когда я говорю о высокой точности, то имею в виду сравнительную оценку среди пистолетов одного класса: массовое, относительно дешёвое личное оружие офицеров, ценных армейских специалистов и конечно же, сотрудников милиции, а сейчас — чинов полиции. В этой нише ПМ проявил себя с самой лучшей стороны. Есть пистолеты точнее, дальнобойней, мощнее? Разумеется, есть. Но, как правило, это либо более тяжёлые, либо более габаритные машинки. А те, что совпадают и по весу и по габаритам, стоят сильно дороже, иногда в несколько раз.

Это как сравнение СССР и России с другими странами: все привыкли сравнивать средний уровень жизни нашего населения с уровнем жизни привилегированных классов самых развитых стран мира. Разумеется, в этом случае превосходство отнюдь не на нашей стороне.

В училище я получил первый разряд, хотя мог бы добиться и звания мастера спорта, но не сложилось, причём по моей вине: когда возникала дилемма: ехать на соревнования или в отпуск, я неизменно выбирал отпуск.

Уже здесь я привык регулярно стрелять из пистолетов, и достиг очень неплохих результатов, что немудрено: я ведь владею методиками стрельбы, ушедшими вперёд на полторы сотни лет.

В общем, я решил поразить своих противников с дальней дистанции, на которой они просто не умеют стрелять.

— Остался последний вопрос. Кто хочет быть секундантом полковника Булгакова? — спрашивает генерал Кукорин.

Руки поднимают три офицера, предложивших мне оружие. Остальные, видя это, опускают руки. Похоже подполковник здесь в большом авторитете.

— Кто согласится стать секундантами господ Голконского, Пршебыславского и Иванова?

Молчание.

— Хорошо. Секундантом полковника Булгакова станет подполковник Терентьев, а секундантами Голконского, Пршебыславского и Иванова станут господа Атрашкевич, Логинов, и уж коли никто более не желает им ассистировать, то и я. Возражения имеются? Нет? Тогда выдвигаемся! — подводит итог генерал.

В сквере генерал остановил нас:

— Господа, мы не выяснили важный вопрос: по каким правилам будет происходить дуэль?

— Меня бы больше устроил вариант с приближением и остановкой[53]. — задумчиво проговорил Иванов, а его соратники молча кивнули.

— Ваше мнение, господин полковник?

— Мне безразлично. Раз мои противники выбрали такой вариант, я соглашаюсь. Я обещал передать следователям этих господ со слегка попорченной шкуркой, я выполню обещание.

— Сейчас в тебе будут три дырки! — снова взорвался поляк. Кстати, из этой троицы он кажется наиболее подготовленным, надо его валить наглухо и первым.

— Любопытно, из какой глуши выползла в Петербург эта неотёсанная деревенщина? — повернулся я к своему секунданту — Господин подполковник, напомните мне проверить, а дворянин ли этот невоспитанный мужик?

Поляк собирался что-то сказать, но его оборвал генерал:

— Извольте замолчать, господин Пршебыславский! Я тоже стал испытывать сомнения в вашем праве находиться в обществе благородных людей.

Поляк заткнулся.

Тем временем секунданты провели две линии на расстоянии пятнадцать шагов и ещё две линии на расстоянии десять шагов от первых линий.

— Господа, напоминаю, что вы становитесь на первой линии, на расстоянии тридцать пять шагов от противника. — объявил генерал — По сигналу «Сближаться» вы имеете право открывать огонь с места или приближаться к противнику прямо или зигзагом, но не далее второй линии. Если вам понятно, поднимите левую руку.

Мы дружно подняли левые руки, и наши секунданты отошли с линии огня.

— Сближаться! — скомандовал генерал.

Вот противники пошли мне навстречу,