Гарри Поттер и… просто Гарри - Светлана Исайкина

Дядя Джонни также имел отношение к музыке — он преподавал вокал в консерватории. Когда-то, по рассказам, он и сам подавал большие надежды, но в юности сильно простудился и сорвал голос. Так у Пата не сложилась судьба в роли племянника великого баритона.

Мистер Рэндом был хорош во многом, но у него была одна пагубная страсть. Нет, он не пил. Он играл. Карты, по словам тётушки Мэг, были его проклятьем. Вы теперь догадываетесь, от кого набрался мой друг своих незаурядных талантов? Пат был научен играть в покер к семи годам, за что дядя Джонни, по словам моего друга, получил от своей жены хорошую взбучку. Сам же дядя Джонни считал, что это здорово развивает интеллектуальные способности. Правда Пат, благодаря своему умению блефовать, сохраняя каменное выражение лица, обыгрывал своего дядю уже с лет десяти.

Таким образом, мой друг воспитывался в интеллигентной музыкальной семье, что и позволило ему вырасти таким, какой он есть, и максимально нивелировать худшие черты его характера, доставшиеся Пату, как я теперь понял, от его угрюмого папаши. Сам Пат особыми музыкальными талантами не страдает, хотя думаю «собачий вальс» наиграть сможет.

Для меня же Рэндомы, с момента моего знакомства с ними, стали всем тем, чего я не видел дома. Они были на другом полюсе от моих двинутых родственников, воплотили в себе всё то, что на дух не переносили тётя Петуния и дядя Вернон.

Они стали для меня антиДурслями.

А вот тут сейчас три старых близких друга дядюшки Джонни. Вернее, два. Арчи-то уже наверное сам с ним встретился… Перезнакомились они в разное время, но это было уже давно и не столь суть важно.

Арчи Гудвин, имевший потрясающие ораторские способности и громовой голос, который не брали годы, больше всего любил поносить капиталистов и премьер-министра, причём делал это не только из-за «левых» убеждений, а подводил всё под хорошо аргументированную основу. Он был профессором истории и раньше преподавал в Лондонском университете. За эти убеждения его оттуда и «выжили», по словам самого Арчи, «правительственные прихлебатели». Семьи у него не было, и с тех пор он жил в своём доме в пригороде столицы в полном одиночестве. Мы с Патом, бывало, стригли газон на лужайке около его дома.

Генри Слэйуотер был главным идеологическим противником Арчи ещё с университета. Как я понял, они даже учились вместе и были классическими заклятыми друзьями. На самом деле, они жить друг без друга не могли. Как встретятся — так и начинают частить про тенденции мирового развития, чуть друг другу в глотки не вгрызаются. Мистер Слэйуотер тоже был профессором того же предмета, в том же университете, только «выживать» оттуда его никто не собирался — он и по сей день там благополучно работает.

Ещё он абсолютно искренне считает меня своим тёзкой, хотя я даже как-то прямо ему сказал, что у меня даже в метрике написано — Гарри. На что он просто пожал плечами. Что поделаешь, старая закалка.

Уильям Спенсер. То есть, доктор Уильям Спенсер, ужасно добрый и отзывчивый старикан. Только одна с ним беда — он психотерапевт. Если дорвётся, задолбает психоанализом.

— Мы опоздали — пробки, — пробормотал он, обращаясь к тёте Мэг, — тринадцатое шоссе просто ужас…

Доктор Спенсер порывисто вздохнул и, глядя на гроб, снял шляпу. Церемония продолжалась в молчании. Только когда всё закончилось, мистер Слэйуотер издал непонятный всхлип и произнёс дребезжащим голосом:

— Говорил же я — старый ты дурень, надевай шерстяные носки в дождливую погоду!

Седая эспаньолка затряслась и по морщинистой щеке пробежала слеза. Он развернулся и, ссутулившись, побрёл к воротам.

— Когда я умру, — угрюмо усмехнулся Сириус, — Рем тоже посмотрит на мой гроб, вздохнёт, и скажет: «Говорил же я старому дураку, надевай шерстяные носки в дождливую погоду».

И, издав отрывистый печальный смешок, тоже отправился к выходу.

* * *

Пат ждал меня в коридоре. Я молча сунул ему письмо, он глянул на него и сдавленно охнул.

— Арчи же был здоровый, как бык. Всем бы такими быть в его-то годы! — ошарашено воскликнул он.

Мы переглянулись.

— Может, он попал под автобус? — невпопад спросил мой друг.

— Почему именно под автобус?

— Ну, знаешь, он же всегда говорит — когда-нибудь я попаду под автобус, — ответил Пат и через пару секунд поправился, — говорил.

— Надо к МакГоноголл сходить, — прервал я затянувшуюся паузу, — у неё отпроситься. Снейп тебя отпустил.

— Ещё бы он этого не сделал, — мрачно усмехнулся Пат.

МакГоноголл нас отпустила. Пат сначала предложил отпроситься через Люпина, но я подумал, что это уже тяжёлая артиллерия и нужно сначала идти самим. МакГоноголл в нескольких чётких вопросах прояснила ситуацию и дала нам неделю отгула. Как говорится, по семейным обстоятельствам. Тот факт, что Арчи нам родственником не являлся, она учтиво скосила. И послала собирать вещи, и даже разрешила воспользоваться камином в своём кабинете.

Мне осталось найти Гермиону, предупредить её и попросить об одном одолжении. Первое оказалось совсем не сложно — она была в общей гостиной.

— Гарри! Ну как? Что Снейп?.. почему у тебя выражение лица такое…

— Какое? — поинтересовался я, утаскивая её за локоть в сторону от любопытных ушей.

— Похоронное, — как всегда точно в десятку попала Гермиона.

— Слушай, можно тебя кое о чём попросить? — я устало потёр переносицу, — а то мне вещи надо собрать…

— О, нет! — воскликнула Гермиона, — неужели тебя исключили?

— Исключили? — удивился я, — нет, что ты… Просто Арчи… это друг дяди Пата, умер и нам надо на… эти самые… похороны.

— Какого дяди? — не поняла она.

— Ну, определённо мужа его тёти, — немного раздражённо проговорил я, — или ты думаешь, её миссис Рэндом для прикола зовут?.. Извини, просто у меня и так в голове всё путается, а тут это…

Гермиона разом погрустнела.

— Какое несчастье… А что ты хотел спросить?

— Скажи Джинни, чтобы на тренировку меня не ждали… Но это не главное, конечно. Найди, пожалуйста, информацию о человеке, который здесь учился… любую, какую сможешь… его зовут Том Риддл, он был старостой в Слизерине лет пятьдесят назад.

— А зачем тебе… — начала Гермиона, но тут глаза её округлились, — не может быть! Так это…

— Да, — кивнул я, — это Волдеморт собственной персоной. Ну, так что, поищешь?

* * *

— Познакомьтесь, доктор Спенсер, это мой крёстный, — представил я Сириуса по дороге с кладбища, — он теперь мой опекун.

— Оспорили право опеки? — блеснул юридической эрудицией доктор.

— Нет, просто раньше я был несколько занят, — ответил Сириус.

Доктор приподнял брови. Любопытство было одной из присущих ему черт.

— Я сидел в тюрьме, — равнодушно бросил ему крёстный.

— Но, Сириус, — тут возразила ему Лу, прекратив шмыгать распухшим от слёз носом, — ты же был невиновен!

— Ты считаешь, что я должен ликовать по этому поводу? — насмешливо произнёс он.

Доктор Спенсер выглядел очень заинтересованным. Я потянул крёстного за рукав и тихо проговорил.

— Зря ты ему это сказал. Он же врач-психотерапевт. Видишь, как загорелся? Сейчас быстро тебе объяснит про какой-нибудь посттюремный синдром.

— Может, его с папашей моим познакомить? — присоединился к разговору Пат, — вот уж бесценное пособие. Ходячий комплекс неполноценности.

Сириус усмехнулся как всегда, по-собачьи, и ободряюще хлопнул моего друга по плечу.

— Не расстраивайся. Родители и хуже бывают.

— Правда? — кисло спросил Пат.

— Ну, кажется ты знаком с портретом моей доброй мамочки. А тебе хотя бы с матерью повезло.

И он прибавил шагу, догнав идущих впереди тётю Мэг и доктора Спенсера.

— Зато отец — выраженный садист с немытой головой, — буркнул Пат.

— Это у него рыцарский обет, — сказал я и пояснил, — ну, голову не мыть.

— Угу, рыцарь печального образа, мать его… — ещё мрачнее проворчал мой друг.

— Ты, кстати, про бабушку свою говоришь, — укорила его Лу.

Тут Пат бросил долгий задумчивый взгляд в спину Сириуса и даже как-то мечтательно протянул:

— Эх, мама, мама… Согласилась бы ты тогда на свидание, и кто знает? Был бы я сейчас сыном Сириуса Блэка. Сколько бы проблем исчезло.

— Не факт, — коротко заметила Лу.

— И ты был бы уже не ты, — внёс я свою лепту.

— Это точно, — угрюмо согласился Пат.

* * *

Я шёл по улице и боролся с диким желанием завалиться к своим родственничкам и заявить — Всем привет! Вот я и вернулся! Так, представляя в красках выражения лиц Дурслей, я дотопал до Пата.

Это было через пару дней после похорон, когда мы утрясли все формальности с домом. Который Арчи взял, и завещал мне. Так и написал в завещании — «чтобы мальчику было, где жить». У меня после этих слов, честно, дар речи пропал, и в голос зареветь захотелось. Знал ведь старикан, какие у меня «добрые» опекуны. Я ещё, помню, интересовался у него, можно ли считать Дурслей эксплуатирующим классом…