Притяжение века - Наталья Ручей

Крупица счастья – все, чего он хотел. Если Бьянка попросит солнце, он подпрыгнет, так высоко, как сможет, обожжет руки – только бы она не сожгла его презрением. Он знал, что неприятен ей, но притворялся, что глуп чрезмерно. Только смотреть, только видеть ее…

А леди Элфорд… Он сомневался когда-то, что у нее есть сердце, а она… Сказала без злости, без лукавства и будто совсем откровенно… Бабочка влюбилась…В него? Неужели правда? Неужели вот так бывает?

Он смирился со своей внешностью много лет назад; знал, что женщину, особенно, такую красивую, может оттолкнуть, испугать, шокировать. Родители подарили ему что могли – титул и состояние, не растрачивая капитал на женщин, он удвоил, а после утроил его. В последнее время работал еще усерднее. Он мог купить ей половину Лондона, если бы она захотела.

– Знаете, – Мэри склонила голову ближе, – ваши цветы сегодня украшают комнату Бьянки, хотя и были присланы с запиской мне.

Он мочал, не зная, что ответить. Он боялся, что забыл все слова. Он потерял счет времени, и почти перестал дышать. А леди Элфорд продолжала раскрывать его сердце.

– Вы очень образованы, барон. С вами бесконечно интересно. Вы даже не представляете, как помогли мне. Вы столько знаете, но излагаете так просто, что я не боюсь показаться глупой, спрашивая. И еще: если вы спросите, в кого влюблен мотылек, я отвечу. В вас.

– Бабочка, – мечтательно поправил барон. – Но это кажется слишком невероятным.

– Милорд, – послышался шепот мисс Мэтьюаурсейстик, – вам нужно поверить и действовать, иначе она упорхнет, едва выйдя за пределы особняка. У меня есть план…

Пока барон воплощал план в действие, мисс Мэтьюаурсейстик и Мэри кружили в карете по городу. Несколько раз зевнув, Мэри попросила кучера сворачивать к дому.

– Как думаете, мы не слишком долго катались?

– Я почему-то верю лорду Уинслоу и тому, что ваш племянник не родится раньше срока. – Женщина вздохнула. – Мне снова придется искать работу.

– Зачем?

– Мисс Элфорд выйдет замуж, и я стану не нужна ей.

– Хотите, предложу вам работу на постоянной основе?

– Так бывает?

– Да. Как вы смотрите на то, чтобы стать моей компаньонкой? Я не планирую выйти замуж.

Мисс Мэтьюаурсейстик улыбнулась, и Мэри ответила ей тем же. Ночной город дышал тишиной и простой человеческой радостью.

Глава 21

Граф сидел в ложе, смотрел на профиль мисс Синклер и думал, как он глуп. Променять скрытый огонь на красивую стекляшку… Непростительная ошибка. Он хотел леди Элфорд, женщину, которая спросила, идеальна ли она, прочтя его книгу и применив несколько советов на практике. Женщину, которая подтрунивала над ним так завуалировано, что он понял это, спустя время.

– А что за статуя у вас в ложе? – спросила леди Элфорд новоявленную подругу.

– Статуя? Не замечала, – растерялась миссис Эльюз. – Лорд Блэкберн, разве в вашей ложе есть статуя?

– Нет.

– Показалось.

И ведь она имела в виду его. Он застыл, рассматривая ее с лордом Уинслоу, застыл как статуя, а придя с визитом в ложу, забыл снять пенсне. Но как он должен был вести себя, когда увидел ее в вишневом соблазне? И платье, и женщина и корсет были из его сна.

У него даже мелькнула мысль вытолкать всех из ложи Уинслоу, задвинуть шторки и прижаться к ней. Всем телом. Чтобы вскрикнула как во сне, изогнулась…

Болван, учил хорошим манерам, прислал книгу, а сам зашел не поздоровавшись, вышел, не прощаясь, и бросил своих гостей под мнимым предлогом. Да, он тоже способен на безумства. Желать леди Элфорд – признак его безумия. Брайн прикроет, а у него больше не было сил сдерживаться.

Матильда была хороша сегодня, горячая, потная от любовных игр, но, Боже, он все еще хотел взять другую. Он практически поселился у любовницы – ему нужно отойти от стресса, унять пыл страсти, и видение леди Элфорд на шелковых простынях улетучится. Он казался себе извращенцем.

Старая дева сплела косичку и выставила увядающие прелести на обозрение, а он купился, едва не взорвался при всех. Его член так напрягся, что грозил распороть брюки, и если бы это случилось… кого первым приводить в себя от обморока?

На этот раз он бы сделал правильный выбор. Леди Элфорд. Но если бы она упала при нем, лежала беспомощная, без сознания, с раскинутыми в сторону ногами… Он застонал и перевернул Матильду на живот, пристроился сзади. Несколько жадных толчков, стоны, ее радостный крик… Он представил лицо Мэри… Улыбка, глаза прикрыты и вдруг удовлетворенно распахиваются…

Он кончил и взвыл в сладостной муке. И увидел глаза. Карие, томные, большие. Глаза женщины, которую взял только что. Оттолкнул ее, встал, оделся, вышел из дома. Его карета остановился у дома, слишком, черт возьми, близко он живет к леди Элфорд.

Он передумал и попросил кучера везти его к дому, где остановились Синклеры. Короткий разговор с Эмили, ее холодность остудили мысли.

– Вы правы, – согласилась девушка, когда граф расставил точки над «і» в отношениях, – мы не подходим друг другу.

– Вы заслуживаете лучшего.

– Оставьте, лорд Блэкберн. Что может быть лучше, чем титул графини и 15 тысяч годового дохода?

Миссис Синклер расстроилась больше дочери, мистер Синклер воспринял ситуацию достойно. Граф вышел на улицу свободным и открытым для новых отношений. Он вдохнул полной грудью. Ему хотелось совершать безумные поступки, хотелось видеть леди Элфорд, даже если она не желала видеть его, да ему элементарно ее хотелось.

Он не видел ее почти неделю и смысл откладывать дальше? Он надеялся только, что не набросится на нее сразу, даст время привыкнуть к себе; его плоть спокойна, он только что от любовницы и от Эмили – считай, после контрастного душа. В каком она платье сегодня? Как она выглядит, когда сидит дома?

Наверняка, встретит колкостью, открытой насмешкой. Это неплохо по сравнению с презрением, а ведь у нее было право затаить обиду. Но ее, казалось, мало трогали его выходки. Казалось? Или не трогали? Он проверит.

Его камердинер был послан за букетом цветов, которые она так хвалила. Хочешь их? Получи. Усыпим бдительность, а позже ты обязательно дашь то, что хочу я, размышлял граф. Он предупредил Алекса, чтобы настоял на своем, и получил именно такой букет, каким ее разбаловал Уинслоу, но когда тот вернулся…

– Что это? – Михаэль высокомерно изогнул бровь.

Паренек то прятал корзинку цветов за спину, то снова показывал.

– Цветы, ваша светлость.

– Ты называешь это цветами?!

Граф разозлился, и сильно, но голос звучал ровно, только надменней, чем раньше. Он заметил ссадины на лице камердинера и подол рубахи поверх брюк.

– Ды ты пьян, – догадался.