Дыра. Путь на ту сторону (СИ) - Николай Грошев

— Объём банок? — Спросила Аня, решив что в рапорте укажет три сотни стеклянной тары и ну их нахрен. Надо было понятнее изъясняться. Вопрос девушки, почему-то, снова вызвал замешательство.

— Шо? — Наконец, спросил немного растерянный старик.

— Ну, размер какой у банок? — И она показала руками будто что-то держит, потом развела их пошире, снова задержала, будто в руках у неё эта треклятая банка. — Такие? Или такие?

— Ааааа! — И показал сухонькими своими ручонками, что-то в районе трёх литров.

— Прекрасно. Что ещё? Тимыч, записывай, а то я чувствую вечером у дока склянку спирта стяну и гори оно всё синим пламенем!

— Я тутова остануси! — Вдруг заявил юнец в кепке. И подмигнул командиру городка, Анне Станиславовне. Собратья паренька обернулись к нему с написанным на лицах немым вопросом. — Аннушке деревню их обороняти подмогну. С моим-то ружьём, да статный такой мущщина, я тута буду, вот. Да и в спиртах всяких, кто ж лучшее мущщины понимает-то? Нужон я тута сильно, Аннушке нужон, вот. А по утру, вернуся я.

— А ну цыц! — Натурально зарычал детина, до того как «Аннушка» разразилась самой матерной руганью какую только знала. — Виталька, поди прочь отсель! Мы без тебя тутава дела усе покончим. Вишь, Аннушка смущаетси, люб ты видно ей, а тута у нас делов ещё на полденницы, так шо поди прочь, а по вечеру, еслив время у Аннушки будети, она до тебя по…

— Закрылись все нахер! — Взвыла девушка, сумев частично разобрать речь детины и верно поняв общий смысл его слов. До солдат оно тоже дошло, но чуть позже. Стоявший у входа летенант поперхнулся смехом и выскользнул прочь, стараясь сделать это незаметно. У него бы, наверное, получилось, если бы он не заржал как конь молодой, едва вышел на улицу.

Грозный окрик Аннушки возымел нужный эффект, но завершился он отчаянным стоном — юнец самодовольно подмигнув девушке, вышел из помещения с видом победителя. Эффект окрика сдулся.

— Тимыч, я больше не могу. — Аня умоляюще посмотрела на второго по страшенству человека на этой стороне и он, единственный кто смог победить рвущийся наружу смех, кивнул ей.

— Покури Ань, я минут двадцать выдержу.

— Спасибо Тимыч! — И она поспешно выскочила из-за стола. Двинулась было к двери, но перед глазами возник сопливый поселенец только что вышедший наружу. Аню передёрнуло так что она едва не упала. Поспешно отошла к стене, которую подпирала половина подтянутого сюда взвода и толкнув в плечо одного из солдат сказала. — Сигарету дай.

Солдат поспешно извлёк из форменной тужурки требуемый предмет. Но вот улыбку с лица согнать не смог, так что светил ему отдых на кухне в должности главного чистильщика картошки.

Хорошо, кстати, что в армии до сих пор практикуется такой вот метод очистки картофеля — исключительно вручную. И особенно приятно, что немногочисленные войска Цина позаимствовали это полезное военное мероприятие. Очистка тонны картофеля от кожуры вручную, воспитывает в солдате боевой дух и дисциплину, как ничто другое. Вообще, по мнению Ани, сие являлось единственным дельным изобретением вооружённых сил. Мужикам иногда полезно посидеть с перочинным ножиком в руках и поматериться сквозь зубы, негнущимися пальцами начиная очистку уже хрен знает какого килограмма картошки. Гаупт вахты, всякие разжаловани — фи, это их только злит. Ножик в зубы и очистить пять тонн картошки к ужину. Вот это их реально пугает так, что готовы даже по струнке ходить, лишь бы не попасть в эту пыточную камеру, что иногда ещё пафосно называют Кухня.

Аня попросила огня и мило улыбнулась солдату. Улыбка бедняги мгновенно слетела, щёки сильно побледнели, аж скулы просвечивает. Аня улыбнулась шире и зажмурив оба глаза, радостно кивнула.

— О нет… — Простонал солдат, сердцем чуя, что ему всю эту неделю картошку чистить придётся.

Меж тем переговоры с поселенцами, не пожелавшими дождаться, когда принесённое ими непонятно что, оценят на той стороне, пошли немного более оживлённо. Кроме «банков» им требовались какие-то саженцы (что именно понять так и не удалось, так что Тимыч записал часть беседы на диктофон, в надежде что Вадим, на той стороне, разберётся с этим ночным кошмаром лингвиста), косы, пилы, топоры, в общем, сельхоз инвентарь практически весь какой использовали в начале прошлого века и всего понемногу. Потом поселенцы заговорили о патронах и в этом месте беседа прошла стремительно — Тимыч интуитивно угадывал, какие патроны им нужны и какое именно оружие. Что интересно, в основном поселенцы просили оружие, какое на той стороне, сейчас массово сбрасывали на переплав, как бесполезное никому ненужное железо. В век плазменных импульсных винтовок, охотничья двустволка, за оружие считалась только на переферии цивилизации, да и то, не везде. Потом разговор вновь прочно застрял. Почти полчаса понадобилось на то, что бы новый заказ поселенцев был понят и принят к сведению.

Время шло, Тимыч быстро терял свой свежий, улыбчивый вид, извилины солдата начинали скрипеть так, что снаружи слышно было, а поселенцы всё не унимались. В какой-то момент, уже Тимыч послал Анне точно такой же замученно-умоляющий взгляд, какой она отправила ему перед тем как покинуть стол переговоров. Девушка громко сглотнула, на негнущихся ногах подошла к стулу и буквально рухнула в него.

— Аннушка никак приболевши? — Участливо кивая крупной косматой головой произнёс тут мускулистый детина. — Экологья нонче дурна, не то шо оно ранее то было.

Старик согласно кивнул головой и выдал совершенно непереводимую фразу. При этом смотрел он на Аню. Девушка вымученно улыбнулась. Старик продолжал на неё смотреть с жалостью и вопросом. И вот какого ему спрашивается, от неё понадобилось? На всякий случай Анна переспросила. Старик понимающе улыбнулся и выдал почти тоже самое. Только вместо «пахнутья», сказал «уодивачиковая». Аня наклонилась к Тимычу и прошептала ему в ухо.

— Какого хрена лысому чёрту надо?

Тимыч пожал плечами, слегка наклонив голову набок. По опыту общения с поселенцами, он догадался, что сейчас речь шла не о вещах, которые поселенцы расчитывали получить в обмен на реликт, но что конкретно имел ввиду старик, понять не мог. Аня прикусила нижнюю губу и потерянно смотрела на собственные руки. Может взять да послать их всех далеко-далеко, туда где живут неприличные слова с малым числом букв и всего одним-двумя слогами? К сожалению, так откровенно грубо поступить с представителями колонии, значило нажить себе массу неприятностей в Центре. Но что ответить, так что бы не заполучить не меньшее число неприятностей? Переводчика с этого языка у них не было. Это вообще какой-то свихнутый язык был и вряд ли на нём говорило больше тысячи человек на всей планете. Диалекты вообще штука нередкая и иногда диалекты превращаются в самостоятельные языки, но пока эта тарабарщина станет таковой, могут пройти столетия. Ждать сто лет переводчика, они естественно не могли.

— Ань, — так же на ухо сказал Тимыч, — кивни ему, улыбнись и хрен с ним, уже задрали, сил нету.

Она так и поступила. Старик тут же радостно улыбнулся и нахмурившись глянул на так и молчавшую, зло надувшуюся Фросинью.

— Фроська, нечистого отородье! А ну… — Тут Фросинья распрямилась, вскочила и тяжеленный кулак простой русской женщины, с таким громким хрустом врезался в спину старика, что даже солдаты вздрогнули. Возникли обоснованные подозрения, что бедолагу уже не откачать, даже если на ту сторону в областную больницу переправить.

— А ну цыц! — Зычно рявкнул детина и Фросинья смирно села обратно. Круглое лицо набольшего повернулось к женщине. — Поди прочь вздорна баба!

Фросинья что-то проворчала неразборчиво и покинула здание. Аня с удивлением отметила, что женщина Фросинья, со спины здорово напоминает медведя…, и судя по старику, распростёртому на столе, силой она косолопому тоже уступала не слишком много.

— Ты тама жив?

— Ась? — Старик открыл один глаз, наполовину. Осторожно осмотрелся и кряхтя да потирая спину ладонью, сел в прежнее положение. — Етить её налево, як жеж больнюча шишка-то буит…

— А чаго ж ты дурень-то старой Фросинью до золобы такой выводишь? — Осуждающе качая головой упрекнул детина, старика. — Она ж душою-то нежна як розя хрупька, ты б ето, того, а то ведь, так того и усё.

— Да ни шо такоге. — Отмахнулся старик. На другой стороне стола, два представителя Цина, недоумённо переглянулись. Раньше таких сцен, на переговорах не случалось. Правда, раньше и Фросиньи этой на них не было.

Видя удивлённые взгляды военных, детина толкнул старика локтем и попытался придать лицу серьёзное выражение. Старик тоже спину потирать перестал и выпрямился. Потом подмигнул Анне, ещё кивнул ей и, очень мягким голосом (всё равно получался скрип несмазанной телеги, но теперь он стал звучать более нежно что ли), сказал ей: